Трое на шоссе - Владимир Кунин

— Рога трубят, — сказал Веня.

— Не уходите, ребята, — взмолилась Лиза.

Ада и Веня переглянулись.

— А может, проще к нам поехать? — спросила Ада.

— Продолжим игры на нейтральной полосе, — сказал Веня и покрутил на пальце ключи от машины.

— Катьку — дедушке, — предложила Ада.

— У нас тихо, — сказал Веня. — Ты да я, да мы с тобой...

— Господи, как я вам завидую! — вздохнула Лиза.

— Айда? — спросила Ада.

— Нет, — твердо сказал Толик и взял Катьку на руки. — У меня завтра выезд на линию в семь тридцать. И вообще... отец дома не был месяц.

— О, черт возьми, — тихо и зло проговорила Лиза. — Когда же я перестану зависеть от...

— Прекрати, — жестко сказал Толик и открыл дверь в коридор.

Все вышли в переднюю. Слышно было, как в ванной хлестала вода и фыркал под душем Карцев.

— Чао! — Веня пожал руку Толику, подмигнул ему, как «свой своему», и первым вышел на лестницу.

Ада на секунду задержалась в дверях, шепнула Лизе по-бабски:

— Слушай, а дедушка-то у вас еще будь здоров!

Потом уже только семьей сидели за столом. Катька сонно обмякла на коленях у Карцева, одной рукой держась за его шею.

Лиза посмотрела на жесткие заскорузлые пальцы свекра и сказала:

— Есть прекрасный фээргэшный крем для рук. На Новом Арбате его — хоть завались. Я Толику уже раз десять об этом говорила... С вашей работой его просто необходимо иметь в доме...

Карцев был в дорогом тренировочном костюме. Редкие волосы мокро прилизаны после ванны.

— Купи, Лизок. Пригодится... Как работа, Толик?

— Нормально, па. Ездят. Привыкли. Как только цены повысили — мы месяца полтора стояли. А потом потихонечку, полегонечку... И опять поехали. Я сейчас план тащу — шестьдесят, шестьдесят пять рэ в смену. И гонки такой уже нету. У нас старые водители, которые в такси лет по двадцать, так и говорили: «Не торопитесь уходить. Клиент будет. Дайте ему повозмущаться, подергаться. Потом поедут как миленькие». И точно!

— Человек адаптируется ко всему на свете. В темноте начинает видеть... — сказала Лиза и встала из-за стола.

— Я боюсь в темноте видеть, — сонно сказала Катька.

Карцев поцеловал ее в щечку, впервые улыбнулся.

— Ну-ка, мадам!.. — Лиза подхватила Катьку с колен Карцева. — Спать! Скажи дедушке «спокойной ночи».

— Ты завтра в рейс не уйдешь? — спросила Катька у Карцева.

— Не уйду, Катька, не уйду. Спокойной ночи.

Лиза унесла Катьку.

— Ну, как жизнь семейная? — спросил Карцев у Толика.

— Нормально, — тоскливо ответил Толик. — У Лизки в институте скоро распределение будет. Надо бы ей что-нибудь подыскать в Москве. Ты ничего не сможешь сделать?

— Надо пошустрить в ихнем гараже, — сказал Карцев. — Может быть, там кто-нибудь из знакомых старых шоферюг работает?.. Такие вещи лучше всего через водителей делать.

— Точно! — оживился Толик. — Сообрази, папуль!..

— Попробуем...

Они выпили по рюмке. Закусили.

— Как рейс прошел? — спросил Толик.

— Нормально...

— Что-нибудь себе сделал? — И Толик произвел классический жест двумя пальцами.

— Тебе нужны деньги?

— Да нет. Я просто так...

— А то смотри.

— Спасибо. Давай еще по рюмашу?

В кухню вошла Лиза.

— Виктор Викторович, вас к телефону. — Лиза лукаво улыбнулась и, заговорщицки понизив голос, добавила: — Прелестный женский голос.

Она выразительно посмотрела на стенные кухонные часы и весело рассмеялась. Было начало первого ночи.

Карцев растерянно пожал плечами и вышел из кухни. Он прошел сквозь широкий коридор в большую комнату, где на диване-кровати была приготовлена ему постель, и взял телефонную трубку.

А в кухне Лиза, начав мыть посуду, говорила Толику:

— Господи! Пожилой человек, только что пришел из рейса... Ну почему к нему нужно звонить в начале первого?! Как эти бабы ничего не понимают?..

— Какие бабы? Что ты болтаешь? — неприязненно спросил Толик.

— Какие бабы могут звонить по ночам? Отгадай! — Лиза раздраженно громыхнула посудой в раковине.

— Прекрати, Лизка, — сказал Толик. — Человек месяц в доме не был, а ты... Его вообще по девять месяцев в году дома не бывает.

— Толик, пупсик мой! — Лиза повернулась к Толику. — Я ведь могу забрать Катьку и уехать в Перово к маме. И не мешать вам жить с отцом прекрасной мужской жизнью.

— Ну, Лизок... О чем ты говоришь? — виновато забормотал Толик. Он встал и попытался обнять Лизу, но та отстранила его.

— Я должна тебе доложить, что, несмотря на возраст, твой отец еще прекрасно смотрится... И он, наверное, сам был бы рад...

В дверях кухни показался Карцев. Он был хорошо и модно одет.

— Лизок, ты не помнишь, где мой плащ?

— Сейчас принесу, Виктор Викторович. Я его в шкаф перевесила, — торопливо сказала Лиза и понимающе улыбнулась Карцеву.

— Ты куда, па? — туповато-напряженно спросил Толик.

Лиза подала Карцеву красивый переливчатый плащ.

— Ну какая тебе разница? — с упреком сказала Лиза Толику.

— Я к дяде Сереже Пушкареву. Что-то его там сердце прихватило... Спасибо, Лизок. Я, может, у него там до утра останусь... Привет, ребятки!

И Карцев ушел.

— Знаем мы эти сердечные прихваты, — холодно сказала Лиза.

— И все-то ты знаешь!.. — заорал на нее Толик.

Карцев подъехал на такси к Серегиному дому как раз в тот момент, когда врач «неотложки» садился в свой «Москвич».

Карцев сунул деньги шоферу такси и выскочил из машины.

— Скажите, доктор, вы не из тридцать пятой квартиры?

— Из тридцать пятой.

— Что там с ним?

— А вы кто ему будете?

— Товарищ его.

— Ну, если вы его товарищ, то посоветуйте ему не жрать столько водки и не путаться с молодыми потаскухами. Он уже не в том возрасте. Уже не по Сеньке шапка...

— Так что же все-таки с ним?

— Пока что только вульгарный спазм. Но может быть и хуже. Если, конечно, не прекратит...

— Если жить не прекратит, да? — ухмыльнулся Карцев.

— До свидания, — обиженно сказал доктор и уехал.

Дверь тридцать пятой квартиры ему открыла молоденькая девица с неумело нарисованной хорошенькой мордочкой.

— Вы Витя? — испуганно спросила она.

— Я Виктор Викторович, — сказал Карцев. — А ты кто?

— Я? — растерялась девица. — Никто... — Потом спохватилась и сказала кокетливо: — Я — Людочка!

— Витек, ты? — послышался из комнаты голос Сереги Пушкарева.

— Я. — Карцев сбросил плащ на руки Людочки и прошел в комнату.

У Сереги была однокомнатная, упиханная дорогой современной мебелью квартира. Было в этой квартире «все как у людей» — цветной телевизор, магнитофон, бар с бутылками разных сортов и коллекция маленьких автомобильчиков. Сервант забит некрасивым дорогим хрусталем, на стене японский календарь с голенькими дамочками. Настоящая холостяцкая «хата».

Серега, напуганный и томный, лежал на широкой тахте. В пепельнице валялись осколки ампул и ватка после уколов.

— Извини, Витек... — смущенно сказал Серега. — Это я просил ее позвонить.

— Все нормально, — сказал Карцев и открыл окно.

Людочка метнулась к креслу, на котором поверх Серегиных брюк валялся ее лифчик. Она скомкала лифчик и поспешно запихнула его в сумку. А потом села в кресло и закинула ногу на ногу так, чтобы Карцев мог их лицезреть до бедра включительно.

— Такой прихват был, Витек... — пробормотал Серега с тахты. — У меня такого в жизни не было. Как будто нож воткнули...

— Ему жениться надо, — сказала Людочка и сделала глазки Карцеву.

Карцев вытащил из кармана деньги и протянул ей десятку.

— Что это?! — Людочка оскорбленно посмотрела на Серегу, на Карцева.

— Червончик, — сказал Карцев. — На таксярник. Поезжай, детка, поезжай.

— Мне ваши деньги ни к чему, — обиделась Людочка. — Сержик, почему он так?

— Ладно, Людок... Поезжай, — сказал Серега. — Сама видишь, какой из меня теперь хахаль...

— Можно подумать, что я только за этим сюда и приехала! — возмутилась Людочка и взяла десять рублей.

Она собрала свою косметику со стола и спросила:

— Можно мне эти сигареты забрать?

— Можно, можно, — сказал ей Карцев и стал прибирать в комнате.

Людочка перекинула свою необъятную сумку через плечо и улыбнулась:

— Чао, мальчики!

Утром Карцев стоял в одних трусах у плиты и жарил яичницу.

Из ванной вышел Серега в халате и тапочках.

— Ну как? — спросил Карцев.

— Да вроде оклемался...

— Садись жрать.

— Неохота, Витек. Я бы чайку только...

— Садись. Уже заварено. У тебя лимон есть?

— Нет. Вчера под коньячок последний ушел.

— Ты давай кончай с этим коньячком...

— Коньячок расширяет сосуды, — сказал Серега и сел за стол.

— И баба тебе нужна нормальная, добрая, постоянная... Тебе покрепче?

— Покрепче. — Серега рассмеялся. — А тебе не нужна баба?

— У меня есть, — твердо сказал Карцев и переложил яичницу на тарелки. — Съешь хоть кусочек. На сальце, с лучком, сырком тертым посыпал...