Повелительница Мордора - Эльфарран

– Может, просто купить хлеба? Расплатимся потом чем-нибудь.

– Можно и так. Оседлать твоего ящера? — и уже проходя полуразрушенным коридором, он крикнул, обращаясь к кому-то. — Через час налет. Дислокация Изенгард. Отравить мечи.

Но я-то совсем не этого хотела. Да разве назгула остановишь. У них мозгов нет. Одна ненависть.

– Я боюсь. Я безумно боюсь высоты. — Испуганно спрятавшись за трон, неожиданно наткнулась на дрожащего Чаки. Он нашел здесь убежище раньше меня.

– Ой, королева, не выдавайте меня, я не могу лететь, меня укачивает. Дядя Валентин опять даст мне самого норовистого ящера. — Всхлипывая, он ткнулся мне в колени.

– Тише Чаки. А то, я тоже разревусь. Мамочка, я не могу, ну какой из меня темный властелин, я всего-то, навсего… нет, не помню. Но точно, не назгул. — Заливаясь слезами, бормотала. — Я никуда не поеду, не хочу. Мне страшно.

Мы причитали почти синхронно, и именно тогда я обрела в Чаки родственную душу. Он трусил и не скрывал этого. Я тоже. Выглядывая из-за трона, мы с упоением предавались отчаянию. Рыдая, я вытирала слезы рукавами его плаща. Затем мне это надоело. А Чаки, казалось, обрел второе дыхание. Перейдя на более протяжные всхлипы, он виртуозно хныкал. Сколько в нем сил. Поразительно. Так паниковать, нужен талант.

Привалившись спиной к трону, я обреченно разглядела зал. Будто впервые увидев закопченые, обветшалые стены, ужаснулась. Мрак, смертельный холод, пробирающийся в сердце, иссушающий своей безнадежностью. Пустынный ветер, не находящий препятствий, трепал лохмотья гобеленов. Разбитые окна, сгнившая мебель и только оружие, по видимому, интересовало хозяина. Вычищенные мечи, смазанные арбалеты, шестоперы, булавы и множество совершенно неизвестного мне оружия, занимали все свободное пространство стен. От этого страшного порядка пересохло в горле. Протянув руку, дотронулась до ближайшего меча. Яркая искра пробежала по пальцам. Это мифриловое кольцо, что я в спешке не успела снять. Оно выдает меня с головой. Снять. Быстрее снять. Утерев слезы, я принялась стягивать кольцо. Упираясь в ладонь, тянула его прочь. Не тут-то было, крепко держа в объятиях, мой палец, светлый ободок не двигался с места. Все нарастающее отчаяние придало мне сил. Мыло услужливо принесенное Чаки не помогало.

– Приклеилось оно что ли, — разглядывая покрытую пеной руку, стонала я.

Нахально отсвечивая круглыми боками, кольцо прочно сидело на пальце.

– Может палец отрезать, — Валентин, как всегда, был сторонником радикальных мер. Держа на поводке огромного ящера, он с интересом наблюдал за моими мучениями.

– Ты язык себе отрежь, — злясь непонятно чему, я вертела тонкий ободок. — Застряло, проклятое. Может распилить?

– Нас ждут. Ребята собрались.

– Завтра, полетим завтра. Нет настроения.

Промучавшись до рассвета, сломав ритуальный кинжал и порезавшись, я поняла, что есть и более насущные проблемы. Обрывок шлейфа, сильно обтрепался и был похож на вырванный хвост птицы. С досадой, оборвав его, я учинила обыск. Только черные плащи. Из плотного шелка для торжественных выходов и из шерсти на каждый день.

– Мне нужна одежда, — злясь, я за неимением лучшего собеседника, наезжала на многострадального Чаки.

– Да королева, в лучшем виде королева, — на всякий случай, всхлипывая, он уже тер глаза. Сделав его своеобразной мишенью моего гнева, остальные придворные держались на почтительном расстоянии. Он единственный, покорно согнувшись, принимал на себя потоки неудовольствия.

– Ты думал что, я с чемоданами приеду. За сто лет трудно было догадаться — мне нужно хоть одно приличное платье. Я королева Мордора!

С грязными разводами слез, в лохмотьях, не причесанная уже неделю, а не евшая, и все две, я грозно требовала себе хотя бы кофточку или, на худой конец, фартук. Голые коленки страшно мерзли, в дырки рукавов пробирался утренний холод.

– Сейчас доставим Элфани. Ты только не сердись. Мы сейчас. — Подхватив полы развевающегося плаща, Чаки соколом вылетел за дверь. От удара двери по косяку, герб темного властелина (последний, между прочим) сорвался, грохнулся на пол и раскололся на мелкие кусочки.

– Убью, несчастного! — Я выскочила за ним в коридор. Но скорость была не та. Съехав по перилам с третьего этажа, я почти потеряла его из виду. Оно и понятно: у него ежедневные тренировки, и на поворотах он был гораздо легче меня. Стащив кривую черную корону, я швырнула её ему в след. — Ушел хитрый заяц!

В тот же день, разорив Минас-Тирит, мне привезли весь гардероб его королевы.

– Это что? — оскорбленная видом тончайшего покрывала персикового цвета, я хлестала им Валентина. — Я что по твоему, дама из веселого дома? Ты куда глядел?

Сгибаясь под тяжестью платьев, первый телохранитель покорно бегал за мной, теряя наряды, украшенные драгоценными камнями.

Забитый Чаки, незаметно предавался унынию в своем уголке за троном. Держа на коленях мою корону, он в очередной раз пытался её починить. Она покорно принимала вид то дырявой шапки, то скоморошьего колпака. Но Чаки был терпелив. Зажав в тисках ободок, он ловко орудовал плоскогубцами. И получалось. Правда, корона здорово натирала уши, и мигрень от неё разыгрывалась нешуточная, но так требовал этикет. И здесь тоже как в Валиноре. Сменяла эльфов на орков. Свет на тьму. Радость на ненависть. И что я счастлива? Ни чуточки! Жаль, у кольца нет обратного хода. От бессилия и гнева придумав сотню оскорбительных прозвищ, я готова была отхлестать себя по щекам, но подумала и, уже в который раз, переключилась на самых близких: срывая со стен грязные гобелены, поднимая тучи пыли, оптом выдавала свои претензии.

– Развели грязь, мыши все погрызли. Ты вообще, чем тут занимался? Грабеж грабежом, но и дом надо вести правильно. Устроил здесь… — что я еще кричала, не помню, но, хлопнув рассохшийся створкой буфета, назгул дрожащими руками вытащил пузырек, на нем было четко выведено «ЯД». Выполненная из полусгнившего черепа с вкраплениями алмазов, чаша собрала на дне немного ярко красной жидкости, пахнущей раздавленными лягушками.

– Милая, немного успокоительного. Пожалуйста. — Он встревожено вздыхал. — Что же они с тобой сделали, ты на себя не похожа. Как погостишь у эльфов, так ругаешься как последний гоблин. — Настойчиво вкладывая в мою руку, чашу повелительно продолжал. — Ты пей, пей. Поможет.

– Ты хочешь убить меня, Валентин? — я слизнула последние капли. — И такая приятная легкость в голове.

– Так тебе будет лучше: избавившись от ненужных воспоминаний, сможешь больше сил направить на завоевания. Люди совсем обнаглели. Демоны нас не уважают. Великий змей девятого подземного мира вчера стащил двух ящеров. Сожрал с костями. Одна чешуя осталось. Гондорцы издали газету "Позор Мордора" с твоим портретом на первой странице.

– Стоп. А кто я?

— Ты, Эльфарран Мордорская, беспощадная и ужасная. И это твои платья. — Он быстро прибавил. — Может, переключишься на Байрака.

Но второй заместитель уже позорно улетал в очередной налет.

— А она там не скучает, — разглядывая Эльфарран в магическое зеркало, Галадриель украдкой вздыхает. — На днях мы произведем первую атаку, объект — сердце, чувство — любовь. Это будет наш первый удар. Если получится, продолжим, и она сама придет к нам.

– Чаки, ты где? — Уже не в силах обойтись без доморощенного психотерапевта, я чувствовала себя неуверенно. — Отбились от рук. Ну ничего, вы у меня попляшете. Пошли все вон. — Орала я. И думала, странно, а чего я так завелась? Ну подумаешь, платья немного поношены. Полный разброд в армии. В последнем налете получили сокрушительное поражение — три сбитых назгула. Нас в открытую позорили на всех площадях крупных городов. Шуты, накинув черные хламиды, кривлялись. Смеялись надо мной. В открытую обзывали эльфийкой. Подумать только, эльфийкой, да я… я… пойти, что ли, покидать камни в летучих мышей. Или монстров погонять по подземельям. В такие мои приступы ярости вампиры, наученные горьким опытом, с выпученными глазами спешно хватали своих детенышей и скрывались в расщелинах потолков. Мыши, припав к полу, униженно просили прощения за погрызенную мебель. Волколаки выли. Орки падали на землю и боялись поднять головы. Даже здоровенные гоблины, слегка смущались. Назгулы, те привычно летели куда подальше.

– Ну чего разоралась. — Шипящая Зая выглянула из убежища. Она второй день меняла кожу и поэтому пряталась в самых темных уголках дворца, заявляя, что видеть даму неодетой, полное свинство. Прикинув её возраст, я думаю, что никто, даже под пыткой, не согласился бы подсматривать.

– Где мой меч? Найду, всем достанется. — Приметив на стене огромный клинок, потянула его на себя. Он с грохотом обрушился вниз. Поднять эту железную махину сил у меня не хватило но, воинственно возя его по полу, я, задыхаясь, ругалась уже шепотом.