Председатели земного шара - Ольга Погодина-Кузмина

Маяковский. Художники, поэты, артисты!

Хлебников. Друзья! Будетляне!.. К вам обращается новое Правительство земного шара!

Маяковский. У искусства есть задачи выше, чем выбор ликеров по прейскурантам Северянина!

Хлебников. Законы быта да сменятся уравнениями рока!

Маяковский. Конечно, каждому приятно в розовенькой квартирке пудрой Бальмонта надушить дочку. Заучить пару стихов Брюсова для разговора после обеда. Иметь жену с подведенными глазами, светящимися грустью Ахматовой. Но кто поймет и полюбит меня, неуклюжего, как дредноут? Орущего, как ободранный шрапнелью!?… Вы? Вы?

Вот вы, мужчина, у вас в усах капустаГде-то недокушанных, недоеденных щей;вот вы, женщина, на вас белила густо,вы смотрите устрицей из раковин вещей…Все вы на бабочку поэтиного сердцавзгромоздитесь, грязные, в калошах и без калош.Толпа озвереет, будет тереться,ощетинит ножки стоглавая вошь.Через час отсюда в чистый переулоквытечет по человеку ваш обрюзгший жир,а я вам открыл столько стихов шкатулок,я – бесценных слов мот и транжир.

Корректор делает шаг вперед.

Корректор. А теперь позвольте мне, докладчику, авторитету в экспертных кругах… выразить мое скромное мнение. (Пауза.) Сюжетца нет у вас, господа! А где нет сюжета, там нет ни смысла, ни пользы. Надо писать с натуры, изображать правду жизни… А у вас – учебник геометрии, а не стихи.

Мария. Поймите, они же гении! Маяковский – гений!.. Хлебников – гений! И Есенин тоже! Наверное…

Маяковский. Новое искусство идет на смену академикам! Наши гимны честней и громче ваших похоронных маршей! Больше издевательства над мещанской, буржуазной сволочью!..

Внезапно Маяковский выхватывает браунинг. Он прицеливается в Корректора, стреляет, но попадает в Марию. Мария вскрикивает, падает. Хлебников подхватывает Марию, опускает на пол, гладит ее лицо.

Корректор. Это Поэзия? Что с ней?

Хлебников. Мне кажется, она умирает…

Корректор. Маяковский убил Поэзию. Вызывайте полицию!

Хлебников. Постойте, она жива! Я понял… Поэзия бессмертна!

Маяковский поднимает Марию. Смотрит в зал как в зеркало.

Маяковский (в зал). Красивый я, правда?

Мария. Красивый…

Маяковский. Правда, голос хороший?

Мария. Хороший….

Маяковский. Красивые мы. У нас будет не похоже на других.

Маяковский целует Марию.

Диспут второй. Лилит

Корректор рассматривает футуристические плакаты и рисунки на стенах. Входит Лилит в экстравагантном платье. Она встает рядом, тоже с интересом рассматривает плакаты. Корректор обнимает Лилит.

Корректор. Такая живопись хороша в оформлении интерьеров. Картину можно повесить боком, или вверх ногами. Никто не заметит разницы.

Лилит. Котинька, а ведь это интересно. Ново, свежо… Это войдет в моду, поверь.

Корректор. Тебе в самом деле нравится? (Целует Лилит.) Ты не женщина, ты – исключение!

Лилит. Ты сказал, будут гости?

Корректор. Да, новые поэты и художники.

Входят, толкаясь в дверях, Хлебников, Мария, Маяковский. Лилит встречает гостей.

Мария. Знатный был диспут!

Маяковский. Задали жару! Плюнули в глаза этой сытой сволочи!

Корректор. Господа, прошу вас, не все сразу… Проходите по одному. Вытирайте ноги.

Мария. Смотрите, перед вами – один из самых страшных футуристов! (Представляет). Маяковский! Знаменитый поэт!

Лилит. Знаменитый? Что же мы о нем ничего не знаем?

Мария. Вот увидите! Он будет знаменит на весь мир! Слышите, Маяковский? Вы должны непременно прославиться, иначе поставите меня в самое глупое положение!

Маяковский. Да что я… (Выталкивает вперед Хлебникова.) Вот он – рыцарь нового слова!

Железовут играет в бубен,Надел на пальцы шумы пушек…

Можно ли лучше сказать о войне?

Корректор. Да, это недурно. Как ваше имя… Давид? Василий? Виктор?..

Хлебников. Велимир.

Корректор. Вы тоже футурист?

Хлебников. Футурист по-русски – будетлянин. Мы раньше итальянцев заявили, что хотим строить будущее магической силой слов.

Маяковский. Наша поэзия – это вам не розы, грезы, туберозы, а ядреный лапоть! Мы пришли, чтобы вытряхнуть человека из обывательского мирка!

Корректор. Но если мы не хотим вытряхиваться из нашего мирка? Если нам здесь тепло и удобно? Господа мои, человек всегда одинаков, в какую одежду его не ряди. Ему не нужно новое. Человеку нужны покой, сытость, красота. Да, да, и розы, и грезы… (Маяковскому). Впрочем, ваша живопись нам нравится. Я даже готов купить что-нибудь недорогое, в масле.

Маяковский. Купите банку сардин!

Лилит несет на подносе фарфоровый чайник, чашки, варенье.

Лилит. Прошу вас, господа. Чай!

Хлебников. Мы непонятны лишь потому, что человечество все еще зелень, трава, но не цвет на таинственном стебле.

Корректор. Но в чем ваши идеи? Я не понимаю. Я читаю Толстого, Достоевского. Пушкина, наконец – и вижу красоту, вижу смысл. А что у вас?

Хлебников. Но вы прочтите снова… Все они, все писатели прошлого единогласны, что русская жизнь есть ужас.

Корректор. В этом сила критического реализма.

Хлебников. К чему приложена эта сила? Писатели уличают: дворянство, купцов, чиновников, крестьян, сапожников… Самих писателей. Нужно понимать, чем занималась и сейчас занимается русская литература.

Лилит. Боже мой, ну разъясните!

Корректор. Это известно. Русские писатели проповедуют истину.

Хлебников. Нет. (Заговорщицким тоном.) Они проклинают! Прошлое, настоящее и будущее.

Корректор. Любопытно понять ход ваших рассуждений.

Лилит наливает чаю Хлебникову, дает ему чашку, он не берет. Зато Маяковский берет, с удовольствием пьет чай.

Хлебников (сбивчиво). Есть литература, а есть народная песнь… Песни славят военный подвиг, писатели понимают войну как бесцельную бойню. И так везде… Не есть ли это спор Мораны и Весны? Народ славит богиню жизни Весну, а русский писатель Морану, духа смерти? Литература говорит нам на разные лады: «Жизнь не стоит, чтоб жить».

Маяковский. А мы, новые поэты, считаем, что только жизнь чего-то стоит! Надоело читать и слушать нытье!

Лилит. И в самом деле, в последнее время ничего не хочется читать… Все не то, не так, не про то. Но почему вы ходите в желтой кофте? Вам это совсем не идет.

Маяковский (смущен). Вы будете смеяться. В семье не было денег, и костюмов у меня не было никогда. Взял у сестры кусок желтой ленты. Обвязался. Фурор. И вот я купил два метра желтого полотна…

Лилит. Хотите, я займусь вашим костюмом? Только обещайте слушаться меня. Ну, расскажите о себе…

Лилит заводит патефон, берет Маяковского за руку, учит модному танцу. Хлебников приглашает на танец Марию, которая все время оборачивается на Маяковского. Корректор смотрит на танцующих.

Хлебников (Марии). Я родился в стане монгольских кочевников, в степи, где место встречи Волги и Каспия, древнего моря. Жил все у воды… Стихами я вычисляю историю. Через законы быта я хочу прорубить окно в звезды.

Мария. Ваши стихи мне кажутся странными. Там ничего не понять.

Лилит танцует с Маяковским.

Маяковский. Родился в Грузии, после смерти отца переехали в Москву. Жили бедно – я, мать и две сестры. Поступил в Училище живописи… Там встретил Ларионова, Машкова, Бурлюка. Так появился российский футуризм. Вам интересно?

Лилит. Ну конечно, дорогой Володя!

Корректор отбивает Марию у Хлебникова. Кружит ее в быстром танце.

Корректор. Обратите внимание, какое несоответствие фигуры у Володи: он такой большой – на коротких ногах. Вас не пугает, что он такой крупный… нелепый… Эта его шумливость? Его стихи?

Мария. Нет. Меня пугает она! У нее злое лицо!

Конец ознакомительного фрагмента.