Ромка и его товарищи - Аркадий Минчковский

С машиной повезло. На перекрестке тормозит первый же пустой самосвал. В окно кабины высовывается незнакомый длинношеий дядька в черной кепочке, приплюснутой почти к самому загорелому носу.

— Что, бригада?

— Дяденька, до Ручьева леса подвезите, — не по росту жалобным голоском канючит Сенька. Выпрашивать он большой мастер.

— Садитесь в коробку, — коротко кивает черная кепочка. Потом шофер глядит на Ромку и добавляет: — А с малым давай сюда!

Гремят ноги друзей по дну самосвала. Игореха, не без труда, с важностью влезает в кабину и придвигается поближе к водителю. Ромка усаживается с краю. Крякнула коробка скоростей, и машина, громыхая цепью, что бьется на ходу о заднюю стенку кузова, побежала к лесу.

Качаются и вздрагивают стрелочки на циферблатах щитка, тепло светятся контрольные огоньки. Вот уж, действительно, неизвестно, где тебя ждет удача. Ромка косится в сторону братишки. Игореха сидит серьезный. Очень ему хочется нажать какую-нибудь кнопку или коснуться красной светящейся пуговки, но он знает, что делать этого не разрешается и, не доверяя сам себе, прячет руки за спину. А Ромка смотрит на брата и думает, что зря порой обижает Игореху. В конце концов, скоро ему четыре и с ним можно иметь дело. Его вдруг даже охватывает какая-то внезапная гордость за маленького братишку, и Ромка старательно поправляет Игорьку кепку, которая почти съехала на глаза.

— Отец кем работает? — неожиданно спрашивает водитель.

— Тоже шофером, — говорит Ромка.

Длинношеий водитель на секунду поворачивает голову в их сторону.

— Верно? Где же?

— Далеко. На стройке. В северных землях.

— Вот как? А вы тут, в Кирпичихе?

— Ага.

Ромке хочется сказать о том, как редко приезжает к ним отец, но что до того чужим…

Некоторое время шофер молчит. Молчат и братья. Виляя пустыми прицепами, проезжают два встречных грузовика. Потом вдруг Игорек говорит:

— У нашего папы большая машина.

— Да что ты? Какая же?

— Так это он зря, — поясняет Ромка. — Не знает он, какая у нашего отца машина. Он на разных работал.

И опять все молчат. Затем шофер спрашивает:

— Значит, с матерью живете?

— Ага.

— Понятно.

— Она на большом кране в заводе ездит, — говорит Игорек.

— Ясно, — кивает кепочка.

Так, с интересным разговором, незаметно пролетают четыре километра. И вот уже опушка Ручьева леса. В крышу кабины барабанят. Шофер останавливает машину, и в дорожную пыль, один за другим, мягко спрыгивают недолгие пассажиры.

— Спасибо, дяденька!

— Ничего, бывайте!

Водитель в кепочке сильно хлопает дверцей, и самосвал сразу набирает скорость. Шофер, хотя, видно, и торопился, а все же не отказался, подбросил друзей, и теперь каждый из них считает необходимым вспомянуть его добрым словом.

— Хороший дядька, — отмечает Леха.

— На самосвал плохого не посадят, — говорит Ромка.

— А я в кабине ехал, — сообщает Игорек.

Приятели сворачивают с дороги и углубляются в лес. Их встречают спасительная тень чащи и влажная прохлада, которой веет от пружинящего под ногами мха.

— Р-р-р-а-а-ссредоточиться! Прочесать лес! — командует Леха.

— Далеко друг от друга не уходить! Р-ра-а-зош-лись!

Но расходиться сразу не хочется, и первое время друзья движутся кучкой, один вблизи другого.

Проходят волнующие минуты, и вдруг Леха кричит:

— Есть подберезовик. И еще один… И еще…

Завидуя счастливчику, все приближаются к нему. Но на трех грибах Лешкин успех заканчивается, и приятели снова бродят по одиночке.

Ромка не спускает глаз с братишки.

— Ты от меня никуда! Слышишь, Игореха?

В ответ Игорек небрежно кивает головой. Он занят. Он старается отыскать хоть какой-нибудь гриб. Но, несмотря на то, что глаза Игорька ближе других к земле, грибы к нему не идут. И вдруг перед ним вырастает раскрасавец в бурой бархатной шляпе. Игореха срывает его двумя руками и, переполненный гордостью, спешит к брату:

— Смотри — какой!

Ромка неторопливо забирает находку из рук Игорька. Безжалостно ломает коричневую шляпу, нюхает ее и говорит:

— Поганый. Не бери таких.

Игорек печально смотрит на остатки красавца, вдребезги разбитого о пень, и не очень-то верит, что его гриб поганый. Но спорить не приходится. Он слегка вздыхает и отправляется снова на поиски.

Хорошо в лесу дневной августовской порой. Тихо и свежо. Золотые полосы солнца пробиваются сквозь чащу и тоненькой радугой переливаются на протянутой меж стволов паутине. Еле слышно о чем-то шушукаются ветви берез, стайкой жмущихся на полянке. Здесь еще изрядно пригревает. Но и в тени хвойных великанов нет-нет да и заиграет на земле солнечный зайчик, и весело блеснет мокрая шапочка свинухи, или вспыхнет пурпурным огоньком дырявая шляпка сыроежки.

— Алё, парни! Как у вас там? — кричит Ромка.

— В поря-а-а-д-ке-е-е, — откуда-то уже издали откликается Леха.

— У меня дно покрыто, — сообщает Гутя. Он держится поближе к поотставшему с малышом товарищу.

— Вы где? А у меня тут всё кончилось… — подает сигнал бедствия Семен.

Лесное эхо разносит резкие ребячьи голоса, ударяется о стволы и замолкает. Вспугнутые дрозды и овсянки на миг поднимают тревожную перекличку. А затем опять наступает блаженная тишина. Только лесные шорохи да сухой треск хвороста под ногами сопровождают грибников.

Гриб, еще два! А вот и целый выводок лисичек… Время в лесу идет незаметно. Часов ни у кого из приятелей нет. День уже перевалил за вторую половину, но никто не замечает. Каждому хочется набрать грибов побольше.

У Ромки дела идут отлично. Вот и еще легли в кошелку несколько крепких длинноногих подберезовиков. Ромка горд. Он поднимает голову и хочет позвать Игореху, чтобы показать, какие нужно искать грибы. Но Игорька нет. Ромка оглядывается. Братишки не видать. Где-нибудь рядом, — решает Ромка и окликает его. Однако, ответа нет, и Ромка кричит громче:

— Игорек, Игореха-а!.. Куда ушел? Давай ко мне! Но ему снова никто не отвечает, и Ромку охватывает беспокойство. Он опускает на землю отяжелевшую кошелку и складывает ладони рупором.

— Ал-ё-о!.. Гутя!.. Игореха с тобой?

Проходят тревожные секунды, и издали следует ответ:

— Не-ет. Тут его не-ту-у…

— Се-ень-ка-а! — кричит Ромка. — Игорехи не видел, Се-е-м-е-н?!

— Видал. Давно, — неожиданно отвечает тот откуда-то сзади. Ромке становится не по себе. Он напрягает глотку и зовет Леху. Голос Ромки по-петушиному срывается. Он сплевывает и кричит изо всех сил:

— Ле-ша-а, Ле-е-ха! Алё-о!.. Игоре-е-к с то-о-бо-ой?

Леха оказывается очень далеко и не сразу понимает, чего от него хотят. Потом, услышав, отвечает:

— Не-ет, не-е-у-у… Сейчас иду-у-у!..

Ромка кличет Игорька во все стороны леса. Издали ему помогают Гутя и Семен. Они зовут Игорька и свистят, заложив по четыре пальца в рот. И от этого свиста и от того, что Игорек не откликается, Ромке становится жутковато.

Первым к нему, с почти полной корзиной, спешит Гутя.

— Давно пропал?

— Да нет. Вот ну, самую малость… Я тут на горькушки наткнулся, тьма…

Ромке хочется думать, что он все время видел братишку перед собой.

— Здесь, где-нибудь. Давай, вместе крикнем.

Подтягивается и Семен. Добыча у него небогатая, и другой бы раз Ромка посчитался бы с ним за «няньку», но сейчас ему не до того.

— Говорил я вам. Вот теперь и будем все искать… — лениво заявляет Семен.

Ему никто не отвечает. Наконец появляется Леха. Еще издали он заметил, что малыша среди товарищей нет и, подходя, хочет подбодрить Ромку шуткой:

— Никто его не съест. Волка здесь и за премию не найдешь. А медведей всех в кино играть забрали.

Ромка молчит. Гутя видит, что дело приобретает дурной оборот.

— Давайте, пошли в разные стороны. А ты… — Гутя, с неожиданной для него требовательностью, обращается к Семену. — А ты оставайся тут. Как свистнем — отвечай. Чтобы нам самим не растеряться.

Ромка благодарно смотрит на товарища. Леха согласно кивает головой. Семен устал и посидеть на месте не отказывается. Он составляет в ряд корзины и опускается на мягкий мох.

Ромка, Гутя и Леха расходятся в разные стороны по лесу. Условлено — кто найдет — свистеть другим. Но пока все только зовут Игореху. Вскоре они уже плохо слышат друг друга, и каждому становится понятно, что так далеко малыш не мог уйти. Перекликаясь с Семеном, мальчики по-одному возвращаются на прежнее место. Последним приходит Ромка. Гутя и Леха молчат и неловко пожимают плечами, словно считают себя виноватыми в том, что не нашли Игореху.

День клонится к концу, и всем изрядно хочется есть. Припасенное из дому давно уничтожено. Но об еде никто не говорит. Присев на землю, приятели не глядят друг на друга.

Молчание нарушает Гутя: