Познание зла - Рейвен Харт

Едва она заговорила, речь ее зачаровала меня не меньше, чем безупречная белизна ее кожи, полные губы и чудесные миндалевидные темные глаза.

— Мифы о существах, пьющих кровь, — начала профессор Ленокс, — можно обнаружить практически у всех цивилизаций, возникавших на протяжении всей истории человечества. Существа эти могущественны, бессмертны и полны соблазна для людей. Благодаря своей красоте и сверхъестественной силе они становятся предметом равно наших кошмарных снов и сексуальных грез. И однако, при всем их могуществе, мы испытываем к ним сострадание, поскольку они лишены милосердия Господнего и солнечный свет для них смертелен.

Продолжая говорить, она вышла из-за кафедры и стала медленно прохаживаться вперед и назад. Каждый жест ее, каждое движение были исполнены утонченного изящества, свойственного разве что сказочным феям. Просто смотреть на нее было таким наслаждением, что мне стоило немалого труда сосредоточиться на смысле ее слов. Я погружался с головой в сладостные переливы ее голоса, а она между тем повествовала о древних майя и об их склонности стачивать зубы, придавая им форму клыков, и устраивать своей знати ритуальные кровопускания.

Кажется, я и глазом не успел моргнуть, а лекция уже подошла к концу. После заключительного слова профессор Ленокс осведомилась, есть ли у студентов вопросы. В воздух разом взметнулось множество рук, и она предоставила слово юнцу, который сидел в двух рядах передо мной.

— Вы верите в вампиров? — спросил он. — Я хочу сказать — в то, что вампиры существуют на самом деле?

По аудитории пробежал смешок, а профессор на миг задумалась. Затем на губах ее заиграла кокетливая улыбка, и она, заговорщически понизив голос, ответила:

— Не скажу.

Студенты покатились со смеху.

Еще несколько человек подняли руки. Профессор Ленокс испытующе оглядывала слушателей, решая, кому из них дать слово, — и тут ее взгляд встретился с моим и на мгновение задержался на моем лице. Не раздумывая, я поднял руку, и она кивнула.

— Что бы вы сделали, если бы встретили настоящего вампира? — спросил я.

Студенты снова рассмеялись, а профессор улыбнулась:

— Ну конечно же постаралась его изучить. Моя главная страсть — познание.

Уймись, мое небьющееся сердце.

Ответив еще нескольким студентам, профессор Ленокс объявила, что лекция окончена. Человек пять задержались, чтобы задать ей свои вопросы, покуда она складывала бумаги в кейс, а потому я, направившись к кафедре, намеренно не стал спешить. К тому времени, когда я дошел до профессора Ленокс, она уже осталась одна.

— Профессор, — проговорил я, протягивая руку, — меня зовут Ник Манос. Вы не представляете, какое удовольствие мне доставила ваша лекция.

Если бы она еще представляла, кому именно прочла эту лекцию…

В мою ладонь легла ее изящная рука.

— Рада познакомиться, мистер Манос, — промолвила она. — Так вы увлекаетесь вампирами?

— Поглощен полностью, я бы сказал. И пожалуйста, зовите меня просто Ник.

Я неохотно разжал пальцы, выпуская ее руку. Ладонь у нее была мягкая и удивительно нежная. Едва уловимый цветочный аромат ее кожи напомнил мне весенние деньки в Нидерландах.

— Что ж, тогда вы должны звать меня просто Виктория, — отозвалась она с такой улыбкой, что моя холодная кровь закипела в жилах.

— Не согласитесь ли выпить со мной кофе? — спросил я. — Мне бы очень хотелось продолжить беседу о вампирах.

Ее сочные, четко очерченные губы чуть заметно приоткрылись, однако ответ на мое приглашение прозвучал не сразу. Помедлив, она окинула меня пристальным взглядом — словно оценивала, что я собой представляю, — и только потом сказала:

— С удовольствием.

Я пропустил ее вперед, придержав дверь, и мы покинули здание. До кофейни было рукой подать.

— Вы не похожи на обычного студента, — заметила моя спутница.

От моего внимания не ускользнуло, как она быстро, хотя и украдкой осмотрела меня с головы до ног. Взгляд ее прошелся от прически стоимостью восемьдесят долларов до дорогих итальянских туфель, не упустив ни единой подробности из того, что находилось между ними. Даже тех деталей, на которые не принято глазеть.

— А вы не похожи на обычного профессора, — отпарировал я, припомнив свои недавние предположения.

— Расскажите мне о себе, — попросила она.

Я вкратце изложил свою вымышленную биографию, которая, если на то пошло, была не такая уж и вымышленная. Я унаследовал, а затем продал семейное дело — судоходную компанию.

— В Греции у меня не осталось никакой родни, а потому я отправился путешествовать по миру, — прибавил я.

Моей спутнице незачем было знать, что последний мой родственник отошел в мир иной еще до Рождества Христова.

— И с какой же целью вы путешествуете по миру?

— Учусь. С какой же еще? Моя главная страсть — познание.

— Дразнитесь? — Негромкий смех ее рассыпался мелодичной трелью.

— И в мыслях не было! — Я прижал руку к сердцу, притворно потрясенный таким несправедливым обвинением. — Думаю, мы с вами просто родственные души.

— В этом, возможно, да, — согласилась она.

К витрине кофейни я подошел со всеми предосторожностями, постаравшись, чтобы свет уличных фонарей не попадал на стекла. Опыт многих столетий сделал подобные предосторожности моей второй натурой.

— Бог ты мой, — сказала Виктория, — да они уже закрылись.

— Какая незадача! — В поисках другого выхода я окинул взглядом череду баров и ресторанчиков на той стороне улицы.

— Может, пойдем ко мне? — предложила она. — Дом, который я снимаю, всего в паре кварталов от кампуса.

Мне показалось странным, что профессор с такой легкостью приглашает к себе домой совершенно незнакомого человека, но, впрочем, современные женщины такие непредсказуемые.

— Охотно, — согласился я, и мы двинулись дальше.

— Почему именно вампиры? — спросил я.

Судя по взгляду, искоса брошенному на меня, ей задавали этот вопрос по меньшей мере тысячу раз.

— Я уже говорила об этом на лекции. Это поразительные создания — притягательные, могущественные…

— Но они же вымышленные, — неискренне возразил я. — К чему посвящать свою научную деятельность изучению вымышленного объекта, когда вокруг столько… — Я замялся в поисках подходящего слова.

— Настоящих? — подсказала она.

— Ну… в общем-то, да.

Я понимал, что рискую рассердить собеседницу. Ей, без сомнения, уже обрыдло годами объяснять мотивы своих действий несметному числу людей, в том числе друзьям и родственникам. Однако же мое любопытство было иного рода. Совсем иного.