Узник моего сердца - Пейдж Брэнтли

– Идиоты! – Жанна взмахнула шелковым шарфом, подражая ударам кнута. – Перво-наперво, ты должен поцеловать мой королевский ботинок! – Она подняла юбки и выставила большой палец ноги. Из-под оборок стала видна припрятанная подушка, к которой, как оказалось, была приколота охотничья шляпа Рауля де Конше.

Несколько дней назад молодые принцессы прихватили ее во время вечеринки после соколиной охоты – де Конше опрометчиво повесил ее на сук. Жанна еще тогда спрятала шляпу под юбкой. Рауль довольно долго надоедал окружающим своей пропажей, что добавило тайной радости сердцам трех принцесс.

Сегодня вечером Николетт, не найдя кисточки, обмакнула палец в чернильницу и нарисовала на подушке густые черные брови, узенькие косые глаза, нос с горбинкой, пухлые губы… Подушка превратилась в лицо Рауля де Конше, которое для убедительности увенчала его собственная шляпа.

– Ш-ш, – прошипела Николетт, указывая на подушку под юбкой Жанны. – Вот же барон де Конше! Он у вас между ног, мадам!

Бланш-мадам де Пернель от возмущения упала в обморок на постель, высоко задрав ноги. Жанна-Изабелла, убедившись, что ее поклонник обнаружен, изображала яростный гнев. Бросив подушку на пол, она начала пинать ее ногами. Троица безудержно хохотала, когда дверь опочивальни неожиданно отворилась. На пороге стояли король, его дочь Изабелла и полдюжины стражников. Выражение их лиц было суровым и не предвещало ничего хорошего. Холодный взгляд короля остановился на принцессах.

– Итак, мои дорогие невестки, я вижу, вас корчит от головной боли. По-моему, вы должны многое объяснить.

На какой-то момент ошеломленные грации утратили дар речи. В эту секунду они больше всего походили на трех шаловливых девочек, застигнутых врасплох. Отчасти, так оно и было – самой старшей, Жанне, не так давно исполнилось девятнадцать.

Николетт первая обрела дар речи.

– Мы не слышали, как вы объявили о своем приходе, мессир.

Черные локоны упали ей на лоб. Она встряхнула головой. Огромные карие глаза удивленно смотрели на короля.

– Верно. Но не стоит изображать невинность.

Холодный взгляд короля заставил Николетт вздрогнуть.

– Мы разыгрываем небольшую пьесу, мессир, – голос Николетт выдавал испуг. – Поверьте, в ней нет ничего дурного.

– Ничего дурного, – повторил король. В нем закипал гнев. – Ничего дурного! Конечно! Вы насмехаетесь над своими мужьями, над всей страной, забывая о королевском достоинстве! Ничего дурного! Жалкие негодяйки, вот вы кто! И конечно, вы будете отрицать, что встречаетесь с офицерами королевской стражи Лэром де Фонтеном, братьями Пьером и Готье д'Олни?

О чем говорит король? О вечеринках в саду?

Конечно, порой пьесы были на грани… Но ведь они запрещены уже две недели. И после этого принцессы затаились. Конечно, на спектакли приходило немало благородных молодых людей, и среди них – братья д'Олни. Но имя Лэра де Фонтена ничего не говорило Николетт.

– Это были всего лишь забавные пьесы, – продолжила самая младшая невестка. – Возможно, немного шаловливые, но в них не было ничего такого… Мы не позволяли себе ничего неприличного.

– Это правда, мессир, – наконец смогла произнести Жанна.

Бланш только склонила голову, слишком напуганная появлением короля, чтобы поддержать подруг. Все три сели на кровать, сложив руки на коленях.

– Так вы признаетесь, что ваши встречи проходили в саду?

У Николетт кружилась голова, она с трудом понимала, о чем спрашивает король.

– Это были всего лишь невинные проделки, – продолжала настаивать она, проводя рукой по рассыпавшимся локонам. – Там присутствовало много молодых людей. Конечно, нас можно обвинить в излишней… э-э… горячности и слишком громком смехе, но…

– А также в супружеской измене? – резкий вопрос короля прервал ее оправдания.

– Нет! – Николетт ощутила острый приступ страха.

Обычно король бывал спокоен и молчалив, редко выдавая свои чувства, но сегодня его серые глаза горели гневом, в голосе звучало презрение.

– Есть свидетели вашего недостойного поведения.

Николетт почувствовала, как у нее сжимается сердце.

– Значит, это лжесвидетели, мессир. Король презрительно фыркнул.

– А где кольца, которые вам подарила ваша дорогая свояченица Изабелла по приезде из Англии?

Николетт, забыв, что ее указательный палец до сих пор в чернилах, вытянула руку, на которой поблескивало кольцо. Но Жанна и Бланш не шелохнулись.

Бланш, сжав руку сестры, пробормотала:

– А мое не подходит к этому платью.

– Мне послать слугу за кольцами? Или, может быть, мы найдем их на пальцах Пьера и Готье д'Олни?

У Николетт кровь застыла в жилах. Она очень ярко представила себе игры в саду, известные догонялки. Женщина закусила губу – что сейчас ни скажи, вряд ли пойдет на пользу. Кольца, скорее всего, просто потеряны принцессами по небрежности. Николетт с тревогой посмотрела на невесток. Жанна попыталась возразить.

– Мессир, мы не дарили… Но ее прервал гневный голос:

– Развратницы! Вам придется ответить за свои грехи! Уберите их с моих глаз долой!

Только сейчас до Николетт в полной мере дошел смысл обвинения.

– Нет! – воскликнула она. – Я невинна! Мы невиновны!

Изабелла не шелохнулась. В глазах сверкали усмешка и удовлетворение. Николетт была уверена: их завистливая свояченица сыграла главную роль в том, чтобы убедить короля – его невестки изменяют мужьям. Она резко возразила:

– Если вы ищите тех, кто виновен в супружеской измене, то спросите свою благочестивую дочь: кто каждую ночь приходит в ее постель? Мне назвать имя?

Николетт чувствовала, что зашла слишком далеко, но не смогла сдержаться, на глазах появились слезы.

К ней бросились стражники, сквозь слезы их лица показались ей бледными, размытыми пятнами, краски смешались. Потные руки обхватили молодую женщину и потащили из комнаты. Она кусалась, царапалась. Один из стражников ударил Николетт, и та закричала от боли. Или, может быть, это доносились до ее ушей крики Жанны и Бланш.

Королевские стражи тащили ее все дальше и дальше по каким-то темным коридорам, но Николетт продолжала биться, стараясь вырваться из железной хватки, громко крича о своей невиновности. Открывались какие-то двери, сапоги стражников громко стучали по каменному полу.

В конце концов Николетт швырнули в темный подвал, дверь с лязгом захлопнулась.

Довольно долго она лежала на каменном полу. Рыдания сотрясали все тело молодой женщины. К кому обращаться? К мужу, который считался таковым всего полгода? Николетт вспомнила, что сказал Луи, когда впервые увидел ее:

– Что за худую черную телку вы привели ко мне, отец? Не нахожу в ней ничего привлекательного.