Прекрасные озерные девы - Алексей Гарин

Эмиль пытался уверить меня, что эта вещь осталась от Прежних Дней, но я, конечно, поднял сказочника на смех. Даже последний балбес знает: в прежние времена люди были всего лишь дикарями, не знавшими ни культуры, ни ремесел. Не умевшими даже выращивать съедобные растения! Что еще можно ждать от людей, веками угнетавших женщин. Женщин, которые дали миру "все, что для него важно", как говорит матушка-учительница. Умение ткать пряжу, читать и писать, торговать с таинственными Другими Местами…

Короче говоря, лодка никак не могла принадлежать древним.

Эмиль, конечно, со мной не согласился. Его отец — не просто Дядя, он еще и помощник учителя, и от этого невесть что воображает о себе. Чуть ли не считая себя равным женщине… ходят слухи, у него даже хранятся запретные книги. Странно только, куда же смотрит мама Эмиля?

Конечно, про запретные книги — ну, про то, что они есть у Эмилиного… в смысле, Эмилевого… короче, у отца Эмиля, — врут.

Эмиль хороший парень, и папка у него ничего, хоть и задается.

Лодка легко скользнула в воду — и заколыхалась, словно яркий-преяркий желтый лист. Такая необычная и притягательная… У меня возникло вдруг странное ощущение — будто ступишь в эту посудину, и сразу жизнь чудесным образом изменится, станет какой-то новой, волнующей и интересной. Станет совершенно непохожей на прежнюю, и причем бесповоротно. Наверное, что-то похожее почувствовал и Эмиль: лицо его сделалось вдруг нарочито-скучным, и одновременно испуганным. Так бывает, когда человек чего-то очень боится, но старается это скрыть. Я так и представил: перед глазами моего друга сейчас проплывают картины школьных занятий, лицо матушки-учительницы — и ее страшные угрозы. Угрозы тем неразумным, наглым и непочтительным, что осмелятся нарушить Заветы Матерей-Основательниц, и отправятся-таки в проклятое место. Туда, где до сих пор гнездятся души древних демонов, порождений черных умов Древних.

Еще немного — и Эмиль выдаст массу причин, по которым мы не должны пускаться в такое опасное и необдуманное путешествие. Вдруг окажется, что вообще-то папа всегда был согласен с тем, что в Запретное Озеро соваться не стоит, и лодка это уж больно подозрительная, и вообще — у него еще с утра разыгрался насморк… И придется мне плыть одному, потому что не плыть — совершенно невозможно. После того, что знаю — невозможно.

Все началось, конечно, с моей неумеренной любви к чтению. Вообще-то, уметь читать обязан всякий, даже мужчина должен знать буквы — неважно, что ему суждено всю жизнь ловить рыбу в Озере. Иначе как же он сможет понять мудрость священных текстов? Матушка часто говорила, что наследие Святой Маргариты — самое ценное, что есть в мире, и мы обязаны хранить его и изучать. Изучать всю жизнь, так как мудрость Святой была поистине безгранична, и лишь старательно работая над собой, можно постичь ее учение. А защищать — если понадобится, то и ценой жизни. Ведь в мире — там, внизу, — все еще царит дикость и хаос…

Я, правда, не совсем понимал, почему же тогда такие важные вещи, как керосин для ламп, иголки, нитки да еще многое — мы получаем именно оттуда, из этого дикого, страшного и хаотичного мира? Неужели дикари умеют больше нас? О чем сразу и честно сказал матушке.

Конечно, матушка мне все объяснила. Дикари — те, что живут внизу, — вообще ничего не умеют. Ничего, кроме как выполнять грубую, грязную и не очень сложную работу — конечно, под мудрым руководством Сестер. За это они приобщаются к мудрости Святой Маргариты и Сестер-Основательниц. Некоторые вещи, о которых я спрашиваю, изготовлены в других поселениях Сестер, некоторые — просто добываются прямо из земли, как например, керосин. А еще Матушка сказала, что мое сомнение — "очень опасный симптом". Хороший мальчик верит своей Учительнице сразу, нимало не сомневаясь: только так он может стать настоящим мужчиной, помнящим о своем Мужском Долге.

И я, конечно же, согласился.

Наш дом очень большой — я вроде бы уже говорил об этом. Целых два этажа: на первом — гостиная, она же столовая. Она очень большая, ведь в ней должна помещаться целая Семья — нормальная, а не такая, как наша. Рядом находится кухня, теплые кладовые, библиотека… И Лаборатория, конечно. Лаборатория есть в каждом доме. (Интересно, а что это, в самом деле, такое? Даже Матушка, похоже, этого не знает, отделываясь туманными фразами о необходимости "хранить наследие матерей". Для меня Лаборатория — всего лишь небольшая комната, где на полках стоит множество странной посуды и непонятных железных коробок. У некоторых из них стеклянные стенки… впрочем, я отвлекся.)

На втором этаже — спальни. Самая большая, как и полагается, мужская — ведь она рассчитана на настоящую, нормальную семью. А у нас вот семья маленькая. У нас лишь один Дядя. Мама не любит говорить, отчего так — может быть, стесняется? Не очень-то приятно рассказывать о таком… Впрочем, наш Дядя прекрасно справляется сразу за нескольких — не зря он так любит кричать (когда Мамы нет дома), что кормит всех нас, и как ему надоело целыми днями стоять у плиты, и попробовали бы мы сами… и при этом всегда поглядывает на меня — вот, мол, скоро узнаешь, каково это.

А еще у нас есть чердак, занимающий весь третий этаж. Огромный и заброшенный.

Вообще-то он, как и положено, закрыт на замок… Ну, честное слово, я не виноват в том, что этот замок так легко открыть без помощи ключа! Просто взяться посильнее и дернуть. В первый раз это вышло у меня совершенно случайно: я попросту поскользнулся на только что вымытом полу — и чтобы не улететь кувырком вниз по лестнице, схватился за первое, что попало под руку… Я страшно перепугался, увидев, что дужка замка вышла из гнезда, и теперь его можно спокойно вынуть из петель. Перепугался настолько, что даже не подумал воспользоваться случаем… огляделся, с колотящимся сердцем — вроде никто не видел, — и задвинул дужку обратно. Если не проверять — вроде бы ничего не заметно. И ушел.

Ужас разоблачения терзал целую неделю. А потом я осторожно завел разговор с Дядей — и выяснил, что на чердак уже давным-давно никто не заглядывает. «Чуть ли не с самых Прежних Времен…» Значит, нечего и бояться. Можно было бы забыть про таинственную дверь… если бы не случайные Дядины слова.

С самых Прежних Времен!

Не знаю, как это объяснить… я почувствовал, что эти Времена вдруг словно приблизились ко мне. В самом деле, ведь наш дом, такой привычный и уютный, действительно был построен еще тогда — в таинственную и жуткую эпоху. Больше тридцати лет назад, подумать страшно! В эпоху, когда миром правили дикари-мужланы, жестокие и невежественные, еще не усмиренные строгостью и милосердием женщин-Сестер. В эпоху, когда невозможны были истинные знания… Стоп!

И тут в первый раз пришла эта мысль — простая и очевидная.

Наш дом построен еще в Прежние Времена. В Прежние Времена мужчины были дики и необразованны, а женщины забиты. Но тогда — кто же построил этот дом? Кто построил в нашем поселке все старинные дома? Кто установил в нашей гостиной «волшебное окно», до сих пор остающееся непонятным даже женщинам?

Выходит, все это сделали те самые Древние?

Тем, кто будет читать эту историю, наверное, трудно будет понять, что это такое — усомниться в словах Старших Сестер. В вашем мире сомнение - нормальный способ познания действительности. В вашем, не обижайтесь…

К великому счастью, мне хватило ума ничего не спрашивать. Ничего и ни у кого. Я до сих пор не уверен, что произошло бы, спроси я об этом у Мамы. Возможно, я бы получил мудрые и спокойные объяснения, и все мои проблемы рассыпались бы в пыль… Дядя, конечно, сдал бы меня сразу, и наверняка не Маме. Ну а о матушке-учительнице и говорить не стоит, все и так ясно.

4.

Совершить вылазку к запретной двери я решился только недели через две.

Несколько раз, днем, я украдкой взбирался туда, как бы примериваясь к задуманному. Открыть замок хотелось нестерпимо, прямо сейчас; может быть, никто не заметит? Нет, страшно… Когда домашние, наконец, улеглись и все затихло, страх вдруг заявил о себе с невероятной силой. Ну что, в самом деле, мне делать на этом несчастном чердаке? Постель уютная и теплая, и хочется спать, а вставать завтра рано. А там, скорее всего, просто пустой чердак, ничего больше…

Я вытащил себя из постели силой, словно нашкодившего и спрятавшегося щенка. Вытащил — и потянул за шкирку вперед, по темному коридору, к заветной лестнице. Открыть замок снова оказалось совсем нетрудно, просто дернуть посильнее, и дужка выскакивает из гнезда. Теперь осторожно потянуть на себя железную дверь… ой!

Мерзкий пронизывающий скрип прокатился, казалось, по всему дому, отсюда и до двери в прихожей. Я замер, лихорадочно пытаясь сообразить, что лучше — прятаться здесь или стремглав мчаться в свою комнату: от такого звука все домашние неминуемо должны были вскочить и броситься сюда! От ужаса ноги налились тяжестью, мигом сделавшись непослушно-деревянными. Прошла минута, другая… ничего. Я изумленно прислушался, не в силах поверить в удачу.