Женушка - Уильям Марч

Когда он усаживался, в вагон вошел контролер. Джо приветливо кивнул ему, протягивая билет.

— Смотрите, чтобы какой‑нибудь заяц не заговорил вам зубы, — сказал он.

— Меня, брат, не задуришь, — отозвался контролер.

Джо рассмеялся так звонко и заразительно, что контролер удивленно посмотрел на него и усмехнулся сам.

— Для такой жарищи у вас неплохое настроение, — сказал он.

— А почему бы и нет? — ответил Джо. — Я еду домой к своей женушке, — добавил он шепотом, будто выдавая страшную тайну. — Родился мальчик!

— Ну, ты герой! — сказал контролер.

Он уложил бумаги и билеты на сидение и пожал Джо руку.

Джо покраснел и снова рассмеялся. Уходя, контролер толкнул его под бок:

— Передай от меня привет хозяйке.

— Непременно, — радостно ответил Джо.

Ему было досадно, что контролер ушел. Он ощутил жгучую потребность разговаривать и окинул взглядом вагон, отыскивая в нем знакомых. Обе девчонки улыбнулись ему. Джо все понял: две миленькие хохотушки путешествуют. Ни одной из них, окажись она сама, и в голову не пришло бы заигрывать с незнакомым мужчиной, но присутствие спутницы все меняло. Для них начиналось волнующее приключение, которое можно будет потом столько раз со смехом пересказывать. Джо решил заговорить с ними. Он непринужденно подошел и уселся рядом.

— Куда едем, красавицы? — спросил он.

— А ты, видать, парень не промах! — откликнулась черноглазая.

— А как же! Не был бы я лучшим коммивояжером по сбыту комплектующего оборудования на этой линии, если бы промахивался, — сказал Джо.

Девчонки прыснули, и Джо понял, что дело идет на лад. Он решил, что голубоглазая красивее, но зато черноглазая — с характером.

— Мы сойдем во Флюматоне, — ответила голубоглазая.

— Мы учимся в Монтгомери, — добавила черноглазая.

— Едем домой на каникулы.

— И мы хотим, чтобы плутишка–мир знал, как он нам нравится.

Джо сурово посмотрел на них:

— Не сделайте ошибки, красавицы. Учитесь, сколько можете, чтобы не пожалеть в будущем.

Девчонки зашлись хохотом. Они схватились друг за дружку и смеялись до слез. Джо тоже захохотал, хотя никак не мог понять, что в его словах было смешного. Постепенно девчонки затихли, но внезапный вспрыск голубоглазой снова взорвал их, еще пуще, чем в первый раз.

— Извините, мы такие дурашки, — сказала черноглазая.

— Пожалуйста, не думайте, что мы невоспитанные, — выдавила, задыхаясь, голубоглазая.

— А что я сказал смешного? — удивился Джо, который сам хохотал не меньше девчушек.

— У вас это вышло так…, так…, — пыталась объяснить голубоглазая.

— Так, как будто вы наш папа! — закончила черноглазая.

И они разразились новым всплеском веселья. Пожилая дама на другой стороне отложила журнал и тоже засмеялась. Но женщина с зобом все так же крепко сжимала букет и глядела в окно. Джо подождал, пока девчонки совсем не выдохлись. Наконец, они утерли глаза, открыли сумочки, посмотрели в зеркальца и припудрили личики. Он сказал:

— А мне и полагается выглядеть папашей. Я только что получил телеграмму, что стал родителем первый раз в жизни.

Девчушек разобрало любопытство, и они накинулись на него с расспросами. Их интересовало абсолютно всё. Джо был на седьмом небе. Начав рассказывать, он заметил, что пожилая дама прислушивается и даже повернулась в своем кресле, чтобы лучше слышать. Джо был теперь расположен ко всем:

— Может быть, вам будет приятно присоединиться к нашему обществу? — спросил он.

— Я буду вам очень благодарна, — ответила пожилая дама, и Джо подвинулся, освобождая ей место.

— Вы, должно быть, очень рады, — сказала дама.

— Конечно, рад, — ответил Джо и продолжал. — Мне‑то, собственно, не о чем рассказывать, кроме того, что я получил телеграмму от миссис Томпкинс — миссис Томпкинс это моя теща — что Бесси родила чудного мальчика, и оба они чувствуют себя великолепно: доктор сказал, это первый случай в его практике, когда все прошло так гладко, но, конечно, моя жена хочет, чтобы я был рядом с ней, я бросил всё на свете, и вот я среди вас. Мы ведь всего год, как поженились. Мы были очень счастливы. Плохо только, что я дома редко бываю, но ведь в жизни всегда что‑нибудь не так. Бесси, я вас уверяю, самая лучшая женушка на свете. Она даже не жалуется, что я столько разъезжаю, но когда‑нибудь мы наладим все по–другому.

— Новорожденные малюточки такие миленькие! — воскликнула голубоглазая.

— А как вы его назовете? — спросила дама.

— Бесси хочет, чтобы его назвали как меня, но я не вижу в этом смысла. Меня зовут Джо, и, согласитесь, имя это простецкое. Но я предоставлю выбор Бесси. Пусть назовет его, как ей хочется. Она ведь была мне такой хорошей женушкой.

Джо говорил все быстрее. Он рассказал во всех подробностях, как он познакомился с Бесси. Это случилось в доме Джека Барна, парня, с которым он встретился в командировке. Джек Барн пригласил его на ужин с покером по маленькой. Миссис Барн не играла в покер и поэтому пригласила Бесси — соседку с другой стороны улицы — разделить, пока мужчины играют, ее одиночество. Бесси сразу же приглянулась ему, и ребята за столом стали подтрунивать, что он слишком рассеянно играет. Он никому еще не рассказывал, что, когда ребята стали дразнить его, он дал себе слово не смотреть на Бесси, чтобы не показаться совсем зеленым, но не мог удержаться, и каждый раз Бесси отвечала ему милой, приветливой улыбкой. Наконец, все это заметили и стали подшучивать над ней, но Бесси была этому только рада. В тот вечер он проиграл четырнадцать с половиной долларов, но встретил Бесси. Бесси была из тех девушек, на которых парни женятся.

Он рассказал, как ухаживал за ней. Читал на память целые страницы из ее писем, где она разбирала какую‑нибудь его мысль. Бесси не испытывала к нему особой страсти, по крайней мере, сначала. У нее были еще один–два поклонника. Она нравилась многим, и, если бы ей этого хотелось, могла бы появляться каждый вечер с другим парнем. Постоянные командировки мешали ему часто встречаться с ней. А может быть, наоборот, это было к лучшему — во всяком случае, писал он ей ежедневно. Наконец, они обручились — до этого она даже не позволила поцеловать себя. С самого начала он знал, что она будет ему прекрасной женой и все удивлялся, как это девушка таких совершенств может пожелать выйти замуж за него. Он говорил и говорил, быстро и лихорадочно. Рассказал, что однажды решил вовсе не жениться, но это было до встречи с Бесси. В какие‑то два часа она все перевернула. Слушателям стали надоедать его разглагольствования, но Джо не замечал этого.

Наконец старик в шляпе вернулся из купе для курящих, и его супруга обрадовалась случаю извиниться и уйти. Джо улыбнулся, кивнул, но через секунду снова продолжал. Теперь он основательно описывал миссис Томпкинс. Миссис Томпкинс ничуть не походила на карикатурный образ тещи. Совсем наоборот. Он и представить себе не мог, как Бесси обходилась бы без нее. Вы сразу поймете, какая это женщина, если узнаете, что при любой размолвке она принимала его сторону. Нет, конечно, они с Бесси никогда не ссорились, но иногда они по–дружески спорили — ведь во всех семьях бывают разногласия, и миссис Томпкинс постоянно принимала его сторону. А это, согласитесь, не часто случается. Джо говорил, говорил и говорил, забыв о времени.

Наконец поезд подкатил к Флюматону. Зашел носильщик и помог девочкам вынести их сумки. Они сошли не без облегчения. Джо стал их немного раздражать: в нем было что‑то непонятное. Сперва они приняли его просто за добродушного весельчака, потом им стало казаться, что он, наверное, выпил или немного тронутый. В последний час они то и дело многозначительно подталкивали друг дружку под бок.

Джо помог им выгрузиться на перрон. Когда поезд отходил, черноглазая помахала ему: «Мои наилучшие пожелания Бесси, а также сыну и наследнику!», а голубоглазая сказала: «Не забудьте поцеловать за меня крошку».

— Обязательно! — ответил Джо.

Когда поезд отошел, девушки посмотрели друг на дружку и расхохотались. Наконец, черноглазая сказала: «Да, Бесси, кажется, здорово его окрутила». Голубоглазая ответила: «В жизни такого не видала». Джо вернулся в вагон. «Просто парочка хорошеньких малышек», — подумал он и взглянул на часы. Было двадцать пять минут шестого. Невероятно, как быстро пролетело время. «Теперь уже недолго до Мобиля», — подумал Джо.

Он вернулся на свое кресло, но ему не сиделось. Он решил покурить, и прошел в купе для курящих. Там были трое. Старик с пучками седых бакенбард и с синими, раздутыми венами на руках жевал табак, хмуро сплевывая в латунную плевательницу. Другой был крупный и рыхлый мужчина. Когда он смеялся, глазки у него совсем пропадали, а живот ходил ходуном. У него были толстые ноги, и нижняя губа брюзгливо отвисла. Третий был темнокожий и вертлявый. На мизинце у него сидело кольцо с громадным бриллиантом.