Исцеление - Борис Мишарин

Врач открыл рот, делая рыбьи движения на суше, не удивленно, а скорее испуганно глядя на Михайлова, а тот продолжал:

— Вам, милочка, тоже понятно, что зарождающаяся жизнь видна всегда, посмотрите сами, разве это не прекрасно!? — он засмеялся, подумав, что убедил фельдшерицу не скрывать очевидное.

Она покраснела и инстинктивно прикрыла низ живота рукой, опираясь теперь всего лишь на один локоть. Они так и продолжали полулежать, не в силах предпринять что-либо, испуганные голосом и глазами, потрясенные сказанной правдой.

Доктор медленно, как бы опасаясь, поднялся, подал руку девушке.

— Мы… мы пойдем.

Они медленно, но упорно продвигались к двери, казалось за этой медлительностью стоит такая сила, которая способна наверняка сдвинуть огромную глыбу камня. Оказавшись на пороге, их сдуло, словно спринтерским ветерком.

— Блин, цирк какой-то, — уже произнес Юра, — даже сумку свою медицинскую оставили, драпая, точно цирк…

Михайлов захохотал. Так от души он уже давно не смеялся. Став успокаиваться, он посмотрел на Юру и разразился смехом вновь, показывая на разорванное вдоль бедра трико.

— Какой цирк? Напугал бабу штанами…

— Порвал, когда к тебе на балкон перелазил, — оправдывался сосед, — ладно, пойду…

Михайлов остался один в комнате и задумался, даже испугался.

— Во, блин, творится, — пробормотал он, начиная осознавать случившееся. — Помню: утро, балкон, красный свет, потом все… Уже вечер, врачи, ни хрена не помню, — ворчал про себя он, но испугался пока не этого, другого. — Я же четко видел, что она беременная, с трехдневным сроком. Как я это смог увидеть, как? Как я мог понять это, когда никогда в жизни не видел, как смог определить такой срок? Почему сейчас все это мне понятно, как школьнику таблица умножения? А этот язвенник… Я будто фиброгастроскопом, только лучше, наяву видел язву. И еще его давно сломанная лодыжка, ему я не сказал. Почему, почему и почему? — шептал про себя он.

В голове появилась сверлящая боль, такой раньше никогда не было. Михайлов обхватил виски руками, стал массировать — не помогало. «Хватит вопросов», — подумал он. Боль ушла, она не исчезла, не испарилась, именно ушла с вопросами, он это понял. Его осенило: «Я вижу больной, пораженный орган и если не будет лишних вопросов — не будет и головной боли, — это обрадовало его, — но все нужно проверить».

Николай набрал 03, назвав адрес, сообщил: «Ваши доктора на вызове сумку оставили, свяжитесь по рации — пусть заберут».

Цитропиус обдумывал последний разговор с Президентом Вселенной. Сообщив свои координаты, он получил задание, о котором давно мечтал: обследовать отдаленные уголки — Солнечную галактику.

Совсем немного оставалось свободных мест в зале Совета галактик. Очень давно Генианторус, став Президентом Вселенной, распорядился установить креслолеты по числу галактик, тем самым каждый раз напоминая Старейшинам о не изученности дальних систем.

Креслолеты, расположенные в соответствии с картой Вселенной, безмолвно свидетельствовали своим цветом о наличии или отсутствии жизни, степени разума.

Генианторус носил рубиновый шлем — признак Верховной власти и красную одежду, как и еще 15 Старейшин, свидетельствующую о высшей степени развития разума. Обладатели 78-ми оранжевых креслолетов, Старейшины, с почти такой же степенью развития, имели соответствующую одежду и оранжевые жезлы — символы власти галактик. 359 «желтых» Старейшин, рангом пониже, обычно всегда ворчали на «зеленых», имеющих в Совете совещательный голос и самое большое количество мест. Голубые и синие креслолеты всегда пустовали, первые свидетельствовали о низшей степени развития разума, вторые говорили о наличии неразумной жизни. Фиолетовый, безжизненный креслолет, указывал лишь место расположения галактики.

Цитропиус смирился с внутренней неудовлетворенностью, когда его не выбрали Старейшиной, как он того вполне заслуживал, и предпочитал далекие путешествия по неизведанным мирам. Еще давно, в молодости, уже имея рубиновый перстень, символ элиты галактики, он посетил одну из планет Солнечной системы.

На Совете Старейшин, после отчета о результатах экспедиции, он получил от Президента высшую награду — орден «Рубиновой Звезды» и почетное право изменить цвет солнечного креслолета с фиолетового на синий. О, эти сладостные минуты величия! Цитропиус представлял себя полным кавалером орденов «Рубиновой Звезды», дающими право автоматического смещения выбранного Старейшины.

Он вспоминал свое первое посещение. По земному времени прошло около 200 миллионов лет. Безобразные огромные животные с длинными хвостами и тонкими шеями, маленькими головами и еще меньшим мозгом спокойно поедали зеленую листву. Животные поменьше с неразвитыми передними конечностями и страшными челюстями, стараясь не попасть под смертельный хвостовой удар гигантов, набрасывались и поедали их детенышей или больных и ослабевших взрослых.

На его родной планете ранее не водились такие звери, формы и размеры были другими, но принципы борьбы за выживание соответствовали земным.

Как развивалась жизнь на Земле, появились ли разумные существа? Он на это надеялся, скорее, был уверен в этом. Исторический опыт развития жизни планет подсказывал, что Земля находится в самом опасном временном периоде своего развития. Слаборазвитые, но мыслящие существа еще не в состоянии пронзить пространство и время, еще совершаются большие ошибки, иногда которые исправить нельзя. Вплотную подойдя к пространственно-временному фактору, прогресс приостанавливается, набирает силу и энергию для прорыва, после которого за судьбу планеты можно не беспокоиться. Но в этот период своеобразного застоя, когда средств уничтожения накапливается с избытком, и совершаются ядерные просчеты.

Цитропиус помнил десяток планет после ядерных войн, где погиб разум, где через миллионы лет затихла и сама мутирующая жизнь…

Его корабль дрейфовал вокруг Солнечной галактики, экипаж находился на полуденном отдыхе.

Рассчитав примерный исторический уровень возможного разума землян, Цитропиус не решился рискнуть. Он не направлял свой корабль непосредственно к Солнечной системе, от которой и произошло название этой галактики. Отправив небольшой челночный корабль, он ждал результатов.

Наконец, челнок вышел на связь, доложив результаты обследования.

Корабль подошел ближе, на максимально возможное расстояние, где его не могли обнаружить земляне.

Генианторус запретил вмешиваться и обнаруживать себя на подобных планетах, в данном случае Цитропиус соглашался с ним, люди еще не достигли необходимых знаний…

Он приказал доставить экземпляр для исследования и в настоящее время осматривал его.

Безобразная фигура и особенно голова вызывали отвращение. Длинные, мощно-корявые конечности, выступающий на лице орган дыхания, маленький, в сравнении с телом, головной мозг, запертый в твердую кость и челюсти с зубами. «Какая мерзость, они похожи на «зеленых», — подумал Цитропиус, — но гораздо ужаснее».

На его корабле были «зеленые», предназначенные для черных работ. Основной состав носил желтую форму и два его помощника оранжевые мундиры. Только он, командир, носил красный мундир, признак совершенства расы.

Его помощники объясняли, что земляне еще ходят ногами и делают все своими руками, пользуются малой частью своего мозга, не используя и половины его возможностей, хотя таковые уже заложены в них. Они еще не умеют работать силой внутренней энергии, поэтому у них развиты конечности.

— Мы полностью изучим его и представим отчет, — послали они мысль командиру.

— Нет, — ответил он медленно, — вы свободны.

Оранжевые переместились в свои каюты.

Ему стало жалко этого самца, как бывает иногда жалко лабораторных крыс и собачек. После исследования землянина направят в разложитель, а атомы и молекулы используют для энергетического питания.

Цитропиус решил вначале просмотреть доставленные чипы мозга других землян и включил считатель, иногда мысленно комментируя усвоенное: «Да, необходима перестройка. Стоп, но кто же ее так делает — без четко выверенной и намеченной программы. Ох, ошибки, большие ошибки. Эх, не туда, так надо… Посмотрим, — он взял чип вожака племени, — сволочь, какая сволочь! Куда торопишься? Знаешь же о несовершенстве программы. Дорабатывай… Авось, это что? А-а-а, понятно… Вот гад, тебе мнение чужой стаи важнее… Славы? Хочется? А свое племя в хаосе… забыл? Пока не дохнут?.. Парази-ит. Если бы не знал… ты же делаешь осмысленно! Не-ет, в любой галактике за такое — разложитель.

Так, где другой… вот, — он взял чип следующего вожака, — лучше, лучше… Конечно, мешают… Свое племя важнее. Эх, не туда… А мафия зачем? Олигархи? Где былая энергия? Скис… понимаешь.