Тайна меча самураев - Борис Бабкин

– Представляю себе физиономию Хранителя, когда он узнает о сыне, – посмеиваясь, сказал профессор.

– А он может и не признать его, – вздохнула Мария. – На Новый год мне только открыточку убогую прислал, а на Восьмое марта позвонил. И все. – Она печально улыбнулась. – И самое грустное то, что я его понимаю. У меня миллионное состояние, а он просто таежный бродяга. Ну почему судьба так жестока? – вздохнула она. – Ведь он даже не догадывается, что у него сын родится. Я хотела ребенка именно от него и все сделала так, как и задумала. Суханов никогда не узнает об этом. Алтайская травка начисто отбивает память. Но правда в том, что я люблю его. И не смогу без него жить… – на ее глазах появились слезы.

– Он тоже любит вас, – уверенно проговорил Альберт. – И ему тоже мешают ваши миллионы. Но чем черт не шутит, пока бог спит, – усмехнулся он. – Вполне возможно, он найдет клад японцев и вложит деньги в ваше производство. И станет хозяином, как и вы. Будет замещать вас на переговорах. Образование у Суханова есть, окончил Рязанское военное училище, человек волевой и харизматичный – чем плохой заместитель? В конце концов, как говорится, не деньги делают человека, а человек их. Но даже если он и не станет миллионером, от сына не откажется. А вы готовы поменять фамилию на Суханову?

– Суханова Мария Александровна, – проговорила она. – Мне нравится. А сын будет Александр Леонидович Суханов, – улыбнулась Мария. – Еще почти два месяца осталось, – с сожалением сказала она. – Как бы я хотела, чтобы он встретил меня с сыном…

– Мария Александровна, – заглянула в кабинет секретарь, – вас вызывает Лондон.

– Извините, это моя английская подруга. Спасибо за понимание. – Мария вышла.

– Хорошая она женщина, – заметил Альберт.

– И человек прекрасный, – отметил Владислав Артемьевич. – Хотел я на ней своего сына Ростислава женить, но понял – не пара они. Да и до денег он слишком жадный.

– А разве Ростислав ваш сын? – удивленно спросил Альберт.

– Мы с женой развелись десять лет назад, но от сына я никогда не отказывался, – ответил профессор.

– Понятно, – говорила в трубку Мария. – Значит, в любом случае вам Суханов нужен. Ну что ж, – кивнула она, – это не очень просто устроить, но попытаться можно…

– Секунду, Мари, – остановила ее Джейн. – Не нам Суханов нужен, а вам. Точнее, твоему сыну.

– Давай я сама решу свои проблемы, – недовольно проговорила Мария. – Я хотела ребенка и забеременела. А будет отец у малыша или нет, жизнь покажет. Мы с тобой подруги, но дай мне слово, что…

– Хорошо, – спокойно согласилась Джейн. – Делай, как считаешь нужным. Но с Хранителем нам придется встречаться. Как только снег сойдет, а это где-то в конце мая – начале июня, мы выезжаем на Колыму. Ты, думаю, не сможешь. Ведь ты родишь в марте…

– Знаешь, а я почти счастлива, – улыбнулась Мария. – Я никогда не думала, что смогу иметь ребенка. Давно могла забеременеть, но я не хотела, чтобы отцом был первый встречный.

– Мари, – остановила ее Джейн. – Ребенок уже скоро будет, а его отец лично мне очень понравился. Кстати, тебе тоже, – напомнила она. – Думаю, и ему ты понравилась.

– Значит, ты сумела прочитать, что написано на ножнах?

– Я не совсем точно все перевела, но в основном справилась. Концовка плохо читается, слишком затерта. Но я постараюсь разобраться. А если даже не получится, то основное понятно. И еще, – вспомнила она, – там указано, что Хранители должны жить. Значит, русские пытаются узнать…

– Леонид ездил в Москву, и генерал в отставке, бывший кагэбэшник, признался, что участвовал в убийстве его прадеда. Но тот не сказал ни слова. Деда Суханова тоже убили в лагере, но он ищет тех, кто убил его отца и брата с женой и детьми. Его не волнует сам клад, и, вообще, он не верит, что там что-то есть…

– Там есть какие-то драгоценности, – остановила ее Джейн. – И что-то еще. Драгоценности принадлежат Леониду, все остальное заберем мы. Потому что мой дед был последним, кто видел Бессмертного Ниндзя живым, и тот посвятил его в воины. Мы приедем в начале марта. Я должна увидеть твое счастливое лицо в окне роддома.

– Спасибо, – улыбнулась Маша.

Магаданская область, река Килгана.

Метеостанция

– Ну и погодка, – проворчал пожилой бородач, входя в жарко натопленную таежную избу.

Сняв унты, стряхнул снег. То же самое сделал с лисьей шапкой. Стащив полушубок, присел к печке.

– Так и свет может вырубиться, – проворчал он. – А включать – аккумулятор посадим. Хоть бы дизель выдержал. Снег сыплет как сумасшедший. Ты продукты принес?

Худощавый, по-спортивному подтянутый мужчина кивнул.

– Чай в термосе есть, Леонид? – спросил бородач.

– Конечно, есть, – ответил тот. – Тебе, Матвей Федо…

– Сколько раз тебе говорить, – наливая в кружки горячий чай, проворчал бородач. – Просто дядя Матвей. И привычнее, и короче. Это мой последний сезон, – кивнул он. – И так уж на пенсии должен два года быть, но замены не найдут. Не идет молодежь на это дело. Но ты хоть появился, и то хорошо. А летом пусть меняют, – он подал Суханову кружку. – Плесни-ка еще горяченького…

Леонид достал открытую пачку сахара.

– Долго еще дуть будет, как думаешь? – размешивая сахар, спросил он.

– Двое суток точно, – сделав глоток, подул на кружку Матвей Федотович. – Потом стихнет. Но ранней весны, как в том году, не будет. Кстати, ты телеграмму кому посылал?

– Женщине, – буркнул Леонид.

– Оно и понятно, что восьмого марта мужиков не поздравляют, – усмехнулся Матвей Федотович. – Хотя у моего племянника день рождения аккурат восьмого марта. Он и на девятое пробовал переправить – нельзя. Но празднует седьмого. Красивая женщина?

– Да ладно, – отмахнулся Леонид. – Хватит об этом, Федотович. Не будет у нас с ней ничего. Понял? И прошу больше о ней не вспоминать.

– Вон как! – хмыкнул Федотович. – А во сне ты не раз и не два ее поминал… Маша, Машенька… Вот те крест!

– Наверно, двоюродную сестру вспоминал, – вздохнул Леонид.

– Не умеешь ты врать, Суханов, – рассмеялся Матвей Федотович. – Я примерно даже знаю, кто она. Мария Александровна Березова, – неожиданно добавил он. – Читал в газетах, как ты ее защищал от всяких урок. Да и разговоры шли, что вроде любовь у вас роковая… Это уже из ее охраны кто-то болтанул. Конечно, я понимаю тебя. Богатая, значит, не для меня. Верно мыслишь. Богатые бабы, они в основном…

– Мария не баба, – резко прервал его Леонид. – Давай выпьем, – он вытащил из стола бутылку коньяка. – По соточке. Выпить что-то захотелось. Знаешь, – открыв бутылку, он налил по полстакана, – сон у меня странный был. Как будто я с Машей в постели. И так хорошо было. Вроде обнимались мы, целовались, какую-то ерунду друг другу говорили. Похоже, это у меня от перепоя случилось… как думаешь?

– Погодь-ка, парень, – остановил его Федотович. – Давай-ка все по порядку…

Свет, два раза моргнув, погас.

– Мать твою, дизеля колымские, – процедил, зажигая настольную лампу, Федотович.

Свет, снова моргнув, загорелся.

– Видно, провод где-то отходит, – проворчал Матвей Федотович. – Пойду гляну, – начал одеваться он.

– Я с тобой, – натянул полушубок Леонид. – А то хрен знает, что там. Вдруг шатун или какие-нибудь орлы выманивают нас с тобой из домика. На улице-то удобнее глушить.

– Вообще-то да, – кивнул Матвей Федотович. – Было такое на Камчатке. Но там жена с мужем были. Зимой. Муж вышел, и ввалились трое. Его-то сразу зарезали, а ее долго насиловали. И поселок рядом был, километрах в десяти. Нашли их через сутки. Дорогу замело, еле к ним пробились. Баба жива осталась…

– Пошли, – взял карабин Леонид.

Сусуман

– Ты охренел, Туз? – угрожающе сказал молодой мужчина в унтах. – Туда, во-первых, не один десяток верст…

– Да я ж не говорю, что прямо сейчас, – ответил седобородый мужчина лет сорока пяти. – Но Суханова надо грохнуть. Он наверняка что-то выяснил, раз дал о себе знать. И Громовы беспокоятся. Так что у вас есть шанс неплохо заработать, – кивнул он. – Во всяком случае, попробовать можно…

– Те, кто пробовал, уже сгнили, – усмехнулся среднего роста длинноволосый парень. – Сухан – это не торгаш какой-то. Его сколько раз пытались грохнуть, а в итоге – куча трупов. Так что поищи дураков в другом месте.

– А ты, Лохматый, заткнулся бы, – угрожающе посоветовал Туз. – Громовы нам заказ делают. А если вы обосрались от страху, я им так и скажу. И прикинь, что с тобой будет, – усмехнулся он. – И ты подумай, Медведь. У вас еще два месяца на размышление.