Хроника № 13 (сборник) - Алексей Слаповский

– Нет уж! Мне себя в порядок надо привести, я в салон записалась на три часа, а вечером у меня свидание!

– Очередной миллионер в пересчете на белорусские деньги?

– Не миллионер, но очень приличный мужчина. В общем, ради тебя он бросил пить, вот и отвечай теперь за него!

13

Медленно тянется день. Юлий спит на диване. Нина включает без звука телевизор. Потом осматривает содержимое старого книжного шкафа. Достает книгу, садится в кресло, читает. Какие-то звуки. Юлия тошнит.

Нина одной рукой прижимает к лицу бумажный носовой платок, другой возит тряпкой у дивана. Макает тряпку в тазик с водой. И опять трет. Потом долго моет в ванной руки.

Вечер. Юлий просыпается.

Нина подает ему таблетки и стакан воды. Юлий глотает таблетки и жадно пьет воду.

И опять засыпает.

Нина сидит, читает. Смотрит на часы. Прислушивается к дыханию Юлия.

Берет ручку, листок бумаги, пишет номер телефона. Подумав, добавляет: «Нина». Оставляет листок на стуле возле дивана вместе с таблетками и стаканом воды.

Уходит.

14

Она возвращается домой, когда Иннокентий, Платон и Ирина Павловна заканчивают ужин. Платон вскакивает, бежит к матери.

– Мама! Ты где была?

– В самом деле? – интересуется Иннокентий без особого интереса.

– Да так. У подруги.

– У Веры?

– У Кати.

– Как она?

– Нормально. Умерла.

– Бывает.

Нина поднимается по лестнице на второй этаж. До Иннокентия доходит.

– Ты серьезно?

– Да нет. Шутки у меня такие.

Нина в ванной обнюхивает себя, стаскивает одежду, бросает в ящик для стирки.

Стоит под душем.

Камера показывает ее лицо, потом шею, плечи, потом…

15

Пачка листков звучно падает на стол.

Бросивший их генеральный продюсер компании по производству сериалов «Радуга-продакшн» Альберт Григорьевич Савчук, мужчина пятидесяти пяти лет, повадками демократ, на деле диктатор, выносит приговор:

– Гениально, Саша, как всегда. Но не то.

В кабинете Савчука за длинным переговорным столом, стоящим отдельно от начальственного, – тридцатилетний сценарист Саша Огольцов с печальным лицом, креативный продюсер Виктор Мелецкий, тридцать пять лет, энергичен, пылок, горяч, и редактор Лика Влажнова, высокая девушка с высокой грудью и высоким мнением о себе, лет двадцати семи.

Обсуждаются первые эпизоды сценария, который пишет Огольцов.

– Что не то, Альберт Григорьевич? – терпеливо спрашивает Саша.

– Во-первых, героиня. Молодая, красивая, замужем за богатым мужем. Это понятно. Остальное непонятно. Какие отношения с мужем?

– Плохие.

– Где это видно? Покажи! – Савчук ворошит листки, вглядываясь и ища следы плохих отношений героини с мужем.

– Ну, они молчат, не разговаривают.

– И что?

– Вот именно! – подхватывает Мелецкий. – Молчать и думать, Саша, они могут в литературе, а в кино должно быть все видно! И причины, Саша, мотивация! Почему плохие отношения? Кто он? Кто она? Что случилось? К примеру, – не дожидаясь ответа, начинает вдохновенно креативничать Мелецкий, – он приезжает всегда поздно, весь в работе, занят, делает деньги, секса нет, внимания к жене нет! Это зритель сразу поймет, причем любой!

– Мне кажется, если отчуждение, это и молчанием можно показать.

– Саша! – соболезнующее, будто у постели тяжело недужного и при этом не желающего выздоравливать, восклицает Мелецкий. – То, что я предлагаю, еще раз скажу, поймет каждый, а если они будут просто молчать, догадаются далеко не все! Нам нужна крепкая защита от дурака – в каждом кадре, в каждом слове!

– Значит ли это, – чуть напрягшимся голосом спрашивает Саша, – что я должен писать для дураков?

– Уел, Александр! – иронично хвалит Огольцова Савчук. – Убил насмерть, сразил наповал! Не для дураков, а для нормальных простых зрителей! Которые хотят отдохнуть, получить удовольствие, увидеть жизненную, драматическую и поучительную историю! Виктор прав – изобразительность во всем! Плохие отношения – показывать. Почему плохие – показывать.

– Вот именно! – вторит Мелецкий. – С лифтом у тебя великолепно ведь получилось! Жаль – не пойдет.

– Почему?

– Саша, восемьдесят процентов нашей аудитории – женщины. Если герой алкоголик, валяющийся в лифте, – всё, они смотреть не будут, переключатся.

– Может, просто больной? – не перечит Саша, предлагая сразу другой вариант.

– Тоже плохо, – возражает Савчук. – На больных смотреть – какое удовольствие? Ты же все придумал, зачем ты идешь против своего замысла? Что у нас в заявке? – обращается Савчук к Лике.

Лика открывает в своем ноутбуке файл, читает:

– Герой – честный, порядочный человек, которому изменила жена. Он оставил ей все, живет в квартире покойной матери, тоскует. Героиня помогает ему обрести себя. Полюбив ее, он возрождается, становится активным. Он в каком-то смысле творение ее рук. Но предательница-подруга, придя на готовенькое, делает так, чтобы он остался у нее на ночь. Героиня страшно разочарована. Но потом недоразумение разъясняется, он раскаивается в своей ошибке, возвращает любовь Нины…

– Вот! Все ведь ясно! – разводит руками Савчук. – А в реализации – туман. Кто он такой? Инженер не годится, кому сейчас нужны инженеры? Научный деятель – тоже не то. Какой-нибудь бизнес. Но благородный.

– Пусть книжки издает, – предлагает Мелецкий. – Директор небольшого, но крепкого издательства. И интеллигентно, и все-таки бизнес.

– Можно, – кивает Савчук. – А главное – чтобы было видно, за что она его полюбила! Ты сам-то понимаешь, что у тебя вышло? В лифте валяется, пьет, собачку нет сил выгулять – красавец!

– И она должна быть резче, – вставляет Мелецкий. – Гламурная высокомерная стерва, презирающая бедных. Чтобы к финалу было яснее, что она преобразилась. А то сразу ангел, преображаться нечему! Она, видите ли, бомжам улыбается! Не верю, Саша!

– Она человеческая женщина, – Саша пытается защитить героиню, к тому же, ему нравится эта деталь – добрая улыбка незнакомым людям. Сразу виден характер, они же сами всегда твердят, что характер должен быть предъявлен в первых кадрах!

– Неправдоподобно! – категоричен Савчук. – И зачем таджикские дети? Зачем лишняя социалка?

– И бомжи с пивом ни к чему, – добавляет Мелецкий. – Сплошной негатив.

– Точно. Наши зрители, может, сами живут в хрущевках, но видеть хотят благоустроенные дворы и нормальных людей в нормальных квартирах. Подруга Катя, кстати, должна быть тоже симпатичная, зрители некрасивых не любят, просто одинокая, – разъясняет Савчук.

– Разговоров про труп не надо! – добавляет Мелецкий.

16

Так они и продолжают попеременно, но мы уже не слышим, словно выключили звук.

Мы слышим голос Огольцова. Внутренний голос.

– Иногда я их ненавижу – при том, что они, в принципе, не злодеи, вполне обычные производители жидкого телевизионного мыла. Они даже гордятся тем, что делают не просто мыло, а мыло высокого качества. Их можно понять, всякому хочется уважать то, чем он занят. Зато у них всегда можно получить работу, и они в хороших отношениях с крупными телеканалами, это гарантирует оплату труда. А мне нужны деньги. На жизнь, на еду, на одежду, на бензин и, самое главное, на выплату кредита за квартиру. Это мой ужас, это дамоклый меч, как выражается мама моей жены Вари, то есть дамоклов меч, который висит над моей головой и будет висеть еще десять лет, хотя Варя утешает, что я сумею расплатиться раньше. И зачем я в это ввязался?!

17

Варя и Саша собирают вещи, съезжая со съемной квартиры.

– Что-то ты какой-то невеселый! – замечает бодрая Варя.

– Мне тут нравилось. Деревья за окном.

– Ты опупел, любимый? Два года по чужим квартирах шляемся, не надоело? Ты хочешь ребенка?

– Да. Очень.

– И я хочу. Но в съемную квартиру я тебе рожать не буду! Саша, мы с тобой оба перемещенные лица, неужели тебе не хотелось, чтобы было свое жилье? И оно уже есть! Мы уже полноправные москвичи! Мы и так выбрали самый дешевый вариант.

– Двести тысяч долларов.

– Это даром для двушки в том районе! Всего шесть тысяч за метр! Ты сколько за серию получаешь?

– Не знаешь, что ли? Как раз шесть тысяч. Я не в топовом списке. Есть, кто восемь и даже десять.

– И шесть – хорошо! Легко считать: тридцать семь метров – тридцать семь серий! Серия – квадратный метр! – она очерчивает в воздухе руками квадрат. – А в общем всего три сериала по двенадцать серий. Даже если в год по одному сериалу, за три года рассчитаешься!

– Хорошо считаешь, быстро. А жить на что?

– Я тоже буду работать, когда курсы закончу.

18

Голос Саши:

– Варя учится на дизайнера. Вообще-то она художник, Строгановка за плечами, у нее даже был целый зал на выставке молодых художников.

19

В кадре: пустой зал, где висят картины Вари. Варя одиноко сидит на скамье. В зал входит Саша. Смотрит. На картины. На девушку.

– Не знаете, кто автор? – спрашивает Саша.