Заброшенный сад Персефоны (СИ) - Нимченко Анатолий Олегович

Список возник через долю секунды. Оно и понятно: Айк такие примитивные задачи решал походя. Машина выдала следующий расклад: группа БР бездельничает и тренируется, что, к слову, случается с ней чаще всего. На стационарных постах — сто три человека. Шестеро заняты поиском — пока, впрочем, безуспешным — любых проявлений иного разума. Их мотает по космосу и планетам, где кто-то что-то обнаружил или увидел. Еще двое разбираются с непонятным источником излучения в районе Амазонки. Осталось девятнадцать человек. Все универсалы, хотя у каждого есть своя главная специализация, которая значком отражается в списке напротив фамилии. Первый символ — четырехлучевая звездочка, означающая работу в межпланетном пространстве. Дальше: биологи и врачи Горынычу сейчас точно не нужны — красного крестика рядом с фамилией «Кудрявцев» не значится. Вычеркиваем всех, у кого он есть. Еще минус шестеро. Осталась чертова дюжина. Итого — тринадцать фамилий, чей первый символ — четырехлучевая звездочка, а второй — шестеренка. Теперь надо убрать тех, у кого третий символ связан с гуманитарными направлениями. Из оставшихся пяти только у двоих из обладающих более-менее сходным набором символов есть в ряду большая греческая тау. Этот символ означает темпорологию. Можно сделать вывод, что дело как-то связано, помимо всего прочего, и со временем. Даже не так — со Временем. Ну, а раз Жора Бабеску сейчас в отпуске и болтается с семьей в районе Марса, то остается только один кандидат в незаменимые: инспектор Кудрявцев. Вроде бы так и выходит, что и впрямь, он, Виктор, сейчас ценнейший специалист ОЗ на всей планете. Интересно, что ж это за задание такое?

Виктора так и подмывало еще немного попытать Айка, но он сдержал порыв. Уже понятно, что инспектора ждет нечто внеземное, связанное со Временем, вычислительной техникой и механикой. Наверняка таких дел немного, но пока хватит и того, что вычислен набор необходимых для задания достоинств. Ну а там видно будет.

На крыше здания управления стояло всего два планера. Это означало, что либо всех разогнали по неотложным делам, либо нет ничего срочного и народ занят текучкой. Скорее всего, конечно, второе: вероятность возникновения чего-то экстраординарного, что может потребовать одновременных усилий многих работников отдела, довольно низка.

Автосекретарь узнал Виктора. Справа от двери появилась надпись: «Здравствуйте, Виктор Кудрявцев! Входите, вас ждут». Виктор шагнул в кабинет шефа.

Горыныч сидел за столом и словно бы обнюхивал его поверхность — читал. На лысине поблескивали бисеринки пота, а рубашка во многих местах промокла насквозь. И немудрено: в кабинете было, мягко говоря, гораздо теплее, чем в фойе. Виктор вспомнил, как ребята в шутку предложили как-нибудь бросить все и заняться расследованием феномена кабинета Горыныча. Это было единственное помещение во всем здании, где всегда душно и жарко. Никто не понимал, с чем связаны спартанские условия в кабинете координатора. Виктор же придерживался гипотезы, что жара происходит от любви Горыныча к холодному пиву и нежелания разжевывать сотрудникам очевидные вещи. Царившее в кабинете пекло однозначно сокращало время визита любого, даже самого упертого посетителя. Проще было обдумать нюансы и принять нужные решение в более комфортных апартаментах, чем перекладывать инициативу на шефа и ждать результатов в царящей парилке.

— О! Привет, Виктор! Извини, что прозевал твое прибытие.

Горыныч привстал с кресла, вытер салфеткой руку и протянул ее Виктору.

Тот пожал горячую ладонь координатора.

— Здравствуйте, Николай Львович!

Инспектор снял куртку и повесил ее на спинку ближайшего стула.

— Жарко у вас тут опять.

— Это да. Все никак наши умники не наладят климатическую систему. Что бы ни пытались сделать, все равно получается пекло. Прям мистика, — развел руками шеф и указал на стул рядом со столом: — Садись вот сюда, поближе. Здесь какой-то слабый ветерок живет. Пивка холодненького?

— Благодарствую, но я только что кофе испил, — улыбнулся Виктор. — Лучше минералочки.

— Ну а я с твоего позволения… — шеф открыл дверцу шкафа и достал две разноцветные банки. Одну протянул Виктору. — Держи, твоя минералка.

— Ага, спасибо!

Усевшись в кресло, Горыныч сделал движение, будто сметает со стола крошки. Изображение документов со столешницы пропало. Откинувшись на спинку кресла, координатор привычным движением дернул колечко банки. Послышалось короткое шипение, над отверстием возникла шапочка пены. Она некоторое время росла, затем наклонилась, перегнулась через край банки и неторопливо поползла по отпотевшей поверхности, вбирая в себя мелкие капельки влаги. Пена явно нацелилась шлепнуться на стол, но Горыныч молниеносным движением пальца прервал ее движение и отхлебнул пиво, сведя на нет возможность повторного побега.

— Хорошо! — констатировал шеф, внимательно разглядывая надпись на банке.

— Это точно! — согласился Виктор, глотнув ледяной минералки.

Горыныч сделал еще глоток, посмотрел на Виктора в упор, чуть заметно усмехнулся и кивнул, словно отвечая на заданный подчиненным вопрос:

— Ты прав, работать придется и в космосе тоже.

Один — ноль в пользу шефа. Виктор смиренно кивнул, признавая свое поражение. Горыныч отследил-таки информацию и догадался, что и зачем искал подчиненный. Опыта у него много, вот что. Потому-то он всегда на шаг впереди.

— Не сомневаюсь, что в космосе, — парировал Виктор. — И со временем задание тоже связано плотно?

— А вот это вряд ли. Просто у вас, у темпорологов, довольно хорошо развито воображение. Вы можете представить себе то, что остальным и в голову не придет.

— Два — ноль, — пробормотал себе под нос Виктор и сделал такой солидный глоток газировки, что перехватило горло.

— Что ты говоришь?

— Ничего, это я так, — просипел инспектор, восстанавливая дыхание.

— Хорошо. Тогда покончим с лирикой и перейдем к делу. Ты в курсе происходящего в окрестностях Венеры?

— Не вникал в подробности.

По правде сказать, Виктор в последнее время за новостями почти и не следил.

— Вроде бы там строили исследовательскую станцию или что-то вроде того.

— Что-то вроде того, — кивнул Горыныч. — Там строят автономную атмосферную лабораторию.

— Даже так? — Виктора неприятно удивила собственная неосведомленность.

— Именно!

Координатор поставил банку на полочку для бумаг и поводил руками по столешнице. На большом экране за его спиной вспыхнуло изображение циклопической конструкции, плывущей над желтоватой поверхностью Венеры. Под лучами солнца ярко сверкала листами металлопласта часть каркаса приплюснутого сфероида. Насколько можно судить по сверкавшим нитям, отходившим перпендикулярно от центрального ствола, монтировалась обшивка вакуумного дирижабля. Разрешение было роскошным: удавалось разглядеть все подробности монтажа гигантских, не меньше ворот орбитальных ремонтных доков, колец т-стабилизатора. Красивое зрелище! В черной тени подобно светлячкам метались роботы-сборщики. Рядом со сфероидом висела спиральная конструкция жилого модуля. Судя по ярким бликам, ее уже заключили в цилиндр из стеклюмина. Неподалеку в пространстве расположился уже готовый конус силовой установки, он же киль; причал для исследовательских зондов и палуба для эвакоботов. Тонкие нити временных галерей соединяли его с другими частями. Реактор уже вовсю работал, снабжая строительство энергией, и одновременно проходил ходовые испытания.

— Как видишь — работы в полном разгаре, — Горыныч допил банку и точным баскетбольным движением отправил ее в ведро.

— И что там случилось?

— Там — пока ничего. И тебя я вызвал затем, чтобы и потом тоже ничего не случилось.

— Загадками говорите.

— Каюсь, грешен. И, чтобы развеять туман, предлагаю вспомнить историю исследований Венеры.

— Начинать со спускаемых аппаратов древних времен? — иронично улыбнулся Виктор.

— Нет, отмотай немного вперед, — в тон ему ответил координатор. — И не доходя примерно два столетия до сегодня тормозни.