Убийство инженера Днепрова - Абрам Палей

В следующие дни он стал избегать меня, и у меня получилось впечатление, что он недоволен собой за вспышку откровенности, впрочем, очень неполной. Несколько раз я пробовал наводить разговор на его изобретение. Он решительно уклонялся, и, чтобы не быть навязчивым, я перестал говорить об этом.

Он же упорно работал, а однажды принес доски и что-то мастерил у себя в комнате.

Именно в это время у него стал бывать человек, который сыграл большую роль в этом деле.

— Кто такой? — вырвалось у следователя.

— Вы очень скоро узнаете. Этот человек являлся с чемоданчиком, и его пребывание у Днепрова всегда обставлялось какой-то таинственностью; так, например, когда он приходил, дверь комнаты Днепрова тотчас тщательно запиралась изнутри. Иногда Днепров уходил со своим новым знакомым и не возвращался домой ночевать. Но это меня тогда не беспокоило: мало ли куда может уйти одинокий мужчина.

Однажды вечером ко мне пришла в гости одна приятельница, и часов в 11 я вышел проводить ее. У ворот стоял прокатный автомобиль, и в него садились Днепров и его новый знакомый. Этот был со своим постоянным чемоданчиком, а у Днепрова в руках был какой-то очень большой сверток, и спутник одной рукой помогал нести его. Они уложили сверток на дно такси. Затем оба уселись, машина зарокотала, сорвалась с места и скрылась за углом.

Во всем этом не было ничего особенного. Но какой-то неуловимый, необ'яснимый оттенок таинственности был в этом черном одиноком автомобиле на безлюдной улице с низенькими домишками. Вернее всего, такое впечатление создалось у меня от того, что Днепров, неожиданно увидев меня выходящим из калитки, инстинктивно вздрогнул, отшатнулся и затем постарался замаскировать свой испуг деланным спокойствием, которое, однако, еще больше подчеркнуло его минутную растерянность.

— Ого! — перебил о восхищением следователь, — да в вас дремлет талант сыщика! Ну, а тот, второй, тоже испугался?

— Нет, он остался совершенно спокойным. Самообладание — самое необходимое качество его профессии.

— Вы интригуете меня. Да кто же он такой?

— Сейчас, я хочу рассказать по порядку. В ту ночь Днепров не ночевал дома, и с тех пор я стал обращать внимание на его поступки. Изредка он выходил по вечерам вместе со своим новым знакомым и в те дни не возвращался ночевать. Самое замечательное было то, что Днепров каждый раз брал с собой свой огромный сверток. Когда я несколько раз под разными предлогами входил в ею комнату, я видел этот сверток, аккуратно упакованный, в углу у печки. У меня было сильное искушение посмотреть, что в нем, но Днепров, уходя, никогда не забывал запереть свою комнату.

Когда он заметил, что я стал более внимателен к его действиям, чем был до тех пор, он принял некоторые меры предосторожности, которые еще больше укрепили мои подозрения. Так, он стал стараться незаметно уходить и приходить. Однажды мне удалось, установить, что он и его посетитель, который на этот раз пришел пешком (раньше он всегда приезжал в такси), вышли на Таганскую площадь и только там сели в автомобиль. С ними, конечно, был неизменный сверток, который они вдвоем тащили. Прежде, чем усесться, они несколько раз оглянулись. Я подумал: "Что за таинственность?" В ту ночь Днепров опять не пришел домой ночевать.

Теперь, чтобы не томить вас больше, я скажу вам, кто был его спутник. Помните вы дело Роджерса?

Следователь в величайшем волнении вскочил со стула и несколько раз быстро прошелся по комнате взад и вперед. Потом, остановившись против Евгеньева, он спросил:

— Это был Роджерс?

— Да. Я тогда не знал, что это был шпион могущественного и враждебного государства. Но вы помните все обстоятельства этого дела?

— Еще бы не помнить! Там была сплошная цепь неразгаданных до сих пор событий. Документы важного военного значения, которые он похищал, оказывались в столице его страны в тот же день. Самое же поразительное — его побег. Не то удивительно, что ему удалось бежать — это произошло благодаря непростительной, но весьма заурядной оплошности стражи. Его разыскали бы. Все было поставлено на ноги. Но через несколько часов получилась шифрованная телеграмма из города, отстоящего от Москвы на несколько тысяч километров к западу, что Роджерс там. Этой телеграмме не поверили, решили, что давший ее агент сошел с ума. Поиски Роджерса продолжались и остались безрезультатными. Потом выяснилось, что он действительно очутился на родине через несколько часов после побега из тюрьмы, Неужели вы пришли ко мне, чтобы распутать этот узел?

— Именно, — улыбнулся Евгеньев, опять сверкнув очаровательными зубами. — Но на чем я остановился?

Он слегка наморщил лоб и сощурил глаза.

— Да, так вот… Когда начался процесс Роджерса, мне пришлось побывать в суде. И при входе подсудимого я чуть не вскрикнул: это и, был, новый друг Днепрова. Я сидел в глубине зала, и он меня не заметил. Правда, он видел меня мельком раз или два, так что я не уверен, что он непременно узнал бы меня.

С тех пор я стал внимательно наблюдать за Днепровым. После того, как прекратились визиты Роджерса, он некоторое время нервничал, — очевидно, боялся, что следствие обнаружит его причастность к делу. Но этого не случилось, и он, видимо, постепенно успокоился. Затем он повел еще более замкнутую и уединенную жизнь. Одно время я хотел сообщить в ГПУ о нем, но решил, что гораздо лучше будет, если я, живя с ним в одной квартире, сумею усыпить его подозрительность и буду продолжать наблюдение. Однако, долгое время мне не удавалось ничего обнаружить. Когда шел суд над Роджерсом, мне уже было понятно возобновившееся беспокойство Днепрова. Затем, как вы, вероятно, помните, Роджерс был приговорен к расстрелу и, по дипломатическим соображениям, казнь была заменена десятилетним заключением. Днепров опять вошел в колею а я все чего-то ждал.

И вот, десятого марта… Вы помните это число?

— Конечно! — воскликнул следователь, продолжавший взволнованно ходить по комнате, — ведь это — день знаменитого исчезновения Роджерса!

— В этот день, вечером, после долгого перерыва, Днепров вышел из дому со своим свертком и с каким-то мальчишкой, помогавшим ему тащить этот огромный сверток, прошел на Таганскую площадь. Он пытался выйти незаметно для меня, а я старался вести себя так, чтобы он думал, что я не заметил его выхода. Мне удалось проследить его до магазина Чаеуправления, где стоят прокатные автомобили. Он сел в один из них, и я готов был бы поклясться, что кроме него и шоффера, никого в машине не было…

— Там был Роджерс! — почти закричал следователь. Затем он уселся на свое место, дрожащими пальцами вынул папиросу и, не закуривая, положил ее на стол.