Там, где не светит солнце - Гарднер Дозойс

На другой стороне дороги что-то шевельнулось. Робинсон краем глаза взглянул туда и закусил губу. На травянистом, поднимающемся сразу за обочиной откосе стоял грязный джип с надписью: MARC на дверях. В нем сидели три человека. Пока он их разглядывал, высокий мужчина, сидящий справа, что-то сказал водителю, после чего вылез и вместе с небольшой лавиной грязи и камней съехал на пятках с откоса. Водитель со скучающим выражением лица сунул руки в карманы полевой куртки. Третий человек - капрал в измазанной грязью форме - сидел на заднем сидении за пулеметом калибра 50. Небрежно поигрывая спуском, он усмехнулся Робинсону.

Высокий мужчина медленно вышел из тени откоса, миновал нервного молокососа, не обратив на него ни малейшего внимания, и вошел в круг света прожектора. По мере приближения к машине Робинсона он превращался из высокой тени в лейтенанта в сверкающей непромокаемой куртке с откинутым капюшоном. На пришитой к рукаву кожаной полоске виднелась красная надпись: MOVEMENT AND REGIONAL CONTROL*. Лейтенант держал под мышкой автомат.

Когда офицер поравнялся с капотом полицейской машины, сержант повернулся к нему. Стволы двустволки по-прежнему были направлены в грудь Робинсона.

- Похоже, все в порядке, - сказал он.

Лейтенант кашлянул, прошел мимо него и подошел к машине со

* Региональный контроль передвижения населения.

стороны водителя. Секунду он смотрел на Рсэбинсона, потом переложил автомат на сгиб правой руки, а левой стукнул в окно.

Робинсон опустил стекло. Светло-голубые глаза лейтенанта, похожие на окна, за которыми не было ничего, кроме пустоты, смотрели на него. Робинсон глянул на дуло, потом вновь поднял взгляд на узкие, стиснутые, бескровные губы лейтенанта. Он чувствовал, как что-то шевелится в его желудке, как поднимаются волосы на руках и ногах, болезненно стираясь об одежду.

- Пожалуйста, документы, - сказал лейтенант резким, уверенным голосом.

Медленно, очень медленно Робинсон полез рукой под полу своей потрепанной спортивной куртки, так же медленно вытащил их и вручил лейтенанту удостоверение личности и разрешение на выезд. Тот взял документы, отступил на шаг и начал просматривать, все время держа Робинсона на мушке.

Робинсон коснулся сухим языком губ и попытался проглотить слюну. Безрезультатно. Он перевел взгляд с холодно изучающих его глаз лейтенанта на усталую гримасу сержанта, на нервного молокососа, на равнодушное лицо водителя, наконец на прячущиеся в тени капюшона глаза капрала, сидящего за пулелетом. Все смотрели на него. Он был центром вселенной. Пульсирующий свет бросал длинные спутанные тени на окружающие кусты, убегающие куда-то далеко и мгновенно возвращающиеся. Тучи над южным горизонтом освещало красное зарево - это горел Ньюарк.

Лейтенант нахмурился, пытаясь свободной рукой разделить слипшиеся листики разрешения на выезд. Он буркнул что-то себе под нос, оперся ногой о крыло машины Робинсона, положил автомат на колено и зубами перевернул упрямый листок. Робинсон заметил неодобрительный взгляд; которым молокосос скинул грязный ботинок лейтенанта и, забыв о направленных на него стволах, вдруг засмеялся. Впрочем, он тут же подавил истерический смех, заполнивший его грудь, подобно сухим сморщенным листьям. Лейтенант снял ногу с крыла и выпрямился. Ботинок издал какой-то сухой, сосущий звук, оставив на корпусе грязный след. "Сукин ты сын", - подумал Робинсон, чувствуя, как его переполняет ярость.

Защебетала ночная птица, подул пронизывающий ветер, сыпя на машины мелкие камушки; угрюмый, металлический ветер, несущий запах сажи и покинутых железнодорожных вокзалов. Он пошевелил листки разрешения, причесал мех капюшона курки лейтенанта, безуспешно попытался взъерошить его коротко стриженные волосы. Лейтенент, придерживая большим пальцем листочки, вчитывался в документы. "Сукин ты сын! - орал про себя Робинсон, захлебываясь страхом и яростью. - Садист чертов!" Молчание давило уже, словно камень. Мигающая лампа бросала свои красные тени на лицо лейтенанта, превращая его глаза в мелкие лужицы крови, и тут же осушала их, превращая его щеки в зияющие глазницы черепа, чтобы через мгновение вновь заполнить их плотью. Он листал страницы, как машина, не выказывая никаких чувств.

Наконец с треском захлопнул разрешение. Робинсон подскочил за рулем. Долгую страшную минуту лейтенант смотрел прямо на него, после чего вернул документы. Робинсон взял их, с трудом удержавшись, чтобы не вырвать бумаги у лейтенанта.

- Почему вы путешествуете? - спокойно спросил лейтенант.

Потекли рваные слова: ...самолеты не летают... должен вернуться... жена... Лейтенант слушал равнодушно, потом отвернулся и кивнул молокососу.

Тот торопливо подошел, проверил сиденье и багажник. Робинсон слышал, как он движется и сопит, раскачивая машину. Он смотрел прямо перед собой, не говоря ни слова. Офицер тоже молчал, держа в руке автомат, а сержант беспокойно вертелся.

- Ничего нет, сэр, - доложил молокосос, вылезая наружу. Лейтенант кивнул, и парень, не мешкая, вернулся к патрульной машине.

- Похоже, все в порядке, господин лейтенант, - сказал сержант, нетерпеливо переступая с одной ноги на другую. Он выглядел усталым; под кожей не седеющем виске пульсировала сеть голубых жилок. Лейтенант иа мгновение задумался, затем неохотно кивнул.

- Ага, - медленно сказал он и тут же оживился, обратившись к Робинсону с чем-то, что должно было изображать улыбку: - Хорошо, вы можете ехать.

Сзади, из-за близкого горизонта показалась очередная пара фар. Улыбка лейтенанта исчезла.

- Хорошо, - произнес он, - вы остаетесь. Прошу ничего не делать. Сержант, присмотрите за ним.

Он повернулся и отошел к патрульной машине. Приближающиеся огни выросли, и видно было, как они подскакивают на неровностях дороги. Робинсон услышат отданную лейтенантом команду, и прожектор вновь вспыхнул в полную силу. На сей раз он светил не на него, поэтому Робинсон видел, как почти материальный столб света пробился сквозь ночь и настиг машину, пришпилив ее, словно пойманную бабочку.

Это был большой фольксваген-микроавтобус. В круге света прожектора он выглядел каким-то зернистым и нереальным, словно слишком контрастная фотография.

Микроавтобус притормозил и остановился у откоса по другую сторону дороги. Робинсон видел две фигуры на переднем сиденье, закрывшиеся руками от ослепительного света. Подошел лейтенант, вгляделся в них с расстояния в несколько футов и махнул рукой. Прожектор потускнел до четверти полной яркости.

В оранжевом рассеченном свете Робинсон едва различал пассажиров микроавтобуса: высокого худого мужчину в черном свитере и молодую женщину нордического типа с лежащими на плечах светлыми волосами, одетую в оранжевую рубашку. Лейтенант подошел и постучал в окно водителя Робинсон видел, как, едва приоткрываясь, движутся его губы. Худощавый мужчина бесстрастно вынул документы, и лейтенант принялся проверять их, просматривая страницу за страницей.