Отвергнутая невеста генерала драконов (СИ) - Лунёва Мария

— Маги не идиоты! И я не глупая! — процедила мама, услышав только эту часть фразы, остальное пропустив мимо ушей. — Мы величайшая раса...

— ... предавшая собственную кровь и магию и теперь трясущаяся над её крохами, — грубо припечатал её отец.

Такого от него я ещё никогда не слышала.

— Да как ты смеешь, Карвин!

Папа лишь высокомерно, немного в издевательской манере хмыкнул, словно копируя маму. Ее мимику и жесты. Бросил короткий взгляд на перепуганную меня и опомнился. Сообразил, наконец, что их внимательно слушают. Поджав губы, он отвернулся, демонстрируя матери, что разговор себя исчерпал.

А я, смутившись, опустила взгляд на свои руки. Вопросов в моей голове стало ещё больше. Выходит, что помолвка действительно не настоящая. Или я побуду немного женой, а потом меня выкинут? Или так и не стану ей? Сначала меня назовут невестой, а затем отвергнут как неугодную. Этого папа опасался?! Что меня опозорят таким образом. Как-то вся прелесть этой поездки резко померкла.

Я мало что знала об Айдане Свирепом. Слишком молод, чтобы быть генералом драконов. Юнец, которому папа подарил чин и армию. Но в то же время его боялись и шептались, что Айдан не проигрывает и ставит на колени лердов одного за другим. Его армия стремительно продвигалась на север.

Интересно, такой может просто так разрушить репутацию своей договорной невесты? Наверное, да. А может, рано я переживаю. До заключения брака ещё столько лет пройдет. Пока совершеннолетней стану.

А вдруг и правда истинного встречу. Но это получается не смогу выйти за него, потому что с каким-то там Айданом буду в союзе.

Сжав ладони в кулаки, нахмурилась.

Что-то грохнуло сзади. Карета брата нагнала нас. Максен выглянул и жестом поинтересовался всё ли у нас в порядке. Видимо, услышал рык отца.

Родители кивнули. Я же поморщилась, заметив, что Филлия опять заходится в истерике. Её характер, казалось, с каждым днем становился всё хуже. Подняв руку, племянница выкинула в окно кареты целый пирожок.

— Хочу сладкий! Дайте! — заорала она. — У Рьянки есть сладкий. Хочу!

Ни слова не говоря, мама у меня забрала корзинку и передала её брату, высунув руку наружу.

Я только и смогла что бестолково моргнуть, глядя, как эта дурная сопливая пакость принялась ковыряться в ней.

Мой живот грустно заурчал, намекая, что совсем не наелся.

Глава 3

***

Карета катилась по неровной после затяжных дождей дороге. Кучер подгонял лошадей, стегая их коротким кнутом. Каждый такой хлесткий удар заставлял меня вздрагивать.

Солнце склонялось к горизонту на западе, а с восточной стороны на небо наползали тяжелые, просто свинцовые тучи.

— Ночью будет гроза, — недовольно пробормотал отец. — Говорил же, не стоит выезжать! Могли бы и обождать день или два.

— А что нам эта гроза?! — мама передернула плечами. — Не пешком же идем!

В ответ от отца ей достался очередной тяжелый взгляд.

Мой живот упрямо урчал, требуя еды. Но никто мне мою корзинку так и не вернул. И можно было попросить отца, чтобы он добыл для меня пару пирожков, или отдал то, что приготовили для них. Я точно знала, что у него в узелке есть и сыр, и вяленое мясо. Только вот гордость мне не позволяла.

Я знала, как возмутится мать. Будет намекать, что я и без того не отношусь к изящным девушкам. Что во время танца не порхаю над полом как бабочка. И щёки у меня присутствуют, и скулы не торчат. Но проблема заключалась в том, что я нравилась себе такой, какая есть, и выслушивать всё это в свой адрес не желала.

Уж лучше сидеть голодной, чем оплёванной.

Задрав подбородок, отвернулась и уставилась в окно.

Да, моя гордость порой выходила за границы, но ничего с ней я поделать не могла.

Пейзаж снаружи изменился. Теперь с обеих сторон дороги стоял густой дремучий лес. Иногда на деревьях я замечала белок. Один раз в сторону кареты выскочил заяц, но, заметив нас, быстро скрылся в высокой траве.

— Странно, — отец потер подбородок, — почему мы едем этой дорогой?

Развернувшись, он постучал в небольшое окошко за своей спиной.

— Да, фер? — оно мгновенно открылось и показалась неприятная щербатая физиономия нашего возницы.

— Почему едем этой дорогой? — повторил свой вопрос отец.

— Как почему? — кучер, казалось, удивился. — Так было велено.

— Кем? — отец приподнял бровь.

— О, Боги, Карвин! — мама закатила глаза. — Ну, конечно, мной! Северо-восточный тракт забит разным сбродом. А этот путь пусть и длиннее на два часа, зато свободен.

— Он не охраняется воинами императора! — зарычал папа. — А у нас с собой десяток всадников, и всё! Ты чем думала, отменяя мои указания?!

— Головой! — фыркнула мать. — Кому мы нужны? Прямо ждет здесь под кустами армия красноглазых, чтобы напасть на тебя.

— Какие указания, фер? — позволил себе вмешаться в их разговор возница.

— Разворачивайся! И немедленно!

— Мы потеряем два часа минимум... — теперь ворчал наш кучер.

— Я сказал — разворачивай карету! — папа явно терял терпение.

На его пальцах мгновенно заострились когти.

И отчего-то в этот момент я сильно испугалась. Словно что-то сердце кольнуло.

— Отец, — выдохнула, но меня, ожидаемо, не услышали.

Позади загромыхала вторая карета. Она поравнялась с нами, и из окна выглянул обеспокоенный Максен.

— Отец, что происходит? — брат выглядел не только взволнованным, но и крайне уставшим.

Его жена Линнель и вовсе дремала. А эта мелкая поганка Филлия уплетала яблоко.

— Мы поехали не по той дороге! — процедил папа. — Твоя мать решила, что умнее нас двоих.

— Карвин, мы же едем по территории драконов! — возмутилась мама. — Что нам может угрожать?

— Дезертиры, голодающие мужики из деревенских, красноглазые... Ну, это если даже не вдумываться, — как-то уж очень сурово процедил Максен. — Разворачиваемся!

— И ты туда же! — воскликнула матушка. — Я хочу попасть ко двору императора, минуя все эти заторы на тракте, и не желаю торчать на дороге вместе с крестьянами, торговцами с их вонючими телегами, и чтобы на меня глазел разный сброд. Боги, там же нищие! Они вечно тянут свои руки в окно кареты. Только заразу разносят!

— Я сказал — мы едем на большой тракт! — рык отца разлетелся по пустынной дороге. — И если ты ещё раз позволишь себе отменить мой приказ, я буду крайне зол!

— Ну, конечно, женщина же существо бесправное, особенно если она магичка!

— Ты в последнее время невыносима! — взорвался отец. — Делаешь все мне назло! Чего тебе не хватает, Гвена?

— Мне?! — матушка оскорбленно прижала ладонь к груди. — Мне не хватает жизни. Светских вечеров, балов, ужинов! Гостей, бесед...

— Гостей?! — папа приподнял бровь. — А у нас полные границы гостей. Красноглазых! Они с удовольствием отужинают... тобой! Ты в своем уме, дорогая? У нас война под носом! Я единственную дочь, как овцу, везу, чтобы императора умаслить, а тебя не её честь беспокоит, а отсутствие балов!

Максен взглянул на меня и поджал губы. Её жена пошевелилась и распахнула глаза. Кажется, ругань потревожила её сон.

Несколько раз моргнув, она взглянула на дочь и отобрала у нее корзинку. Я успела досчитать до трех, и поднялся отчаянный детский плач, словно Филлию там убивали.

— Что происходит, Максен? — Линнель даже внимания не обратила на ор своего единственного чада.

— Ничего, — рыкнул брат. — Сейчас поедем. Развернемся и на большой тракт.

— Развернемся? — она сморщилась и выглянула наружу. — А может, так и поедем? Что действительно среди этой нищеты пробира...

Она не договорила. Что-то вжикнуло, и Линнель обмякла, повиснув в оконце кареты.

— Милая? — Максен дернул её, и я в ужасе заметила торчащую из её горла стрелу. — Линнель!!! — взревел брат.

Филлия и вовсе заорала дурниной.

Заржали лошади. Вокруг что-то происходило. Отец попытался выйти из кареты. Открыл дверь и тут же, пошатнувшись, обмяк.