Тайна «Дамы в саду» - Ольга Шаталова

Конечно, текст ещё будет проверять редактор, но для меня проверить текст – это простая вежливость и самопроверка. Я, конечно, не из тех, для кого ошибка, особенно чужая, приравнивается к смертному приговору, но иногда, листая новостную ленту, меня коробит от ошибок с «тся» и «ться» в одном словосочетании или предложении. Я могу понять, если ошибка закралась в длинном тексте или пусть даже посте, но в одном предложении? Даже не в сложносочинённом, серьёзно?

Восьмой абзац. Волосы опять лезут в глаза. У Маши волосы, как у меня, – светлые и вьющиеся. А глаза папины – серые, даже серо-голубые, в то время как у меня глаза золотисто-карие. Мне нравится, как это звучит: «золотисто-карие». Золотистые…

Кажется, за своими мыслями пропустила один абзац. Надо будет потом его перечитать. Или начать всё с самого начала? Иногда я становлюсь слишком невнимательной.

Тема, входящая в мои научные интересы, помимо современного искусства, выставляющегося в арт-галерее, – это Англия XVI–XVII веков в портретах. Занимаюсь данной тематикой уже достаточно давно. В ней можно почерпнуть довольно интересные факты. Например, изображения глаз и ушей на королевских одеждах Елизаветы I. Эта символика читается чёрным по белому: монарх видит и слышит всё. Если знаешь эту деталь, не оставишь её без внимания. Другая по-настоящему моя тема – французские импрессионисты, в особенности те, что стояли у истоков, – Клод Моне и Пьер Огюст Ренуар. Сейчас бы написать что-нибудь по этим темам, но нельзя же оставить каталог без вступительной статьи.

Слышу неприятный звук. Это вибрирует телефон в беззвучном режиме. Стараюсь выключать звук, когда Маша спит. Хотя иногда по этой причине пропускаю звонки – просто забываю снова включить звук. Но или так, или ребёнок просыпается из-за обилия навязчивых и бесполезных рекламных звонков. Это выводит меня из себя. Уж лучше выключать звук.

– Алло, Тата?

– Привет, Лера, – ответила я подруге.

– Тут такое дело…

– Что случилось? – насторожилась я.

С Лерой нужно держать ухо востро, даже по телефону. Однажды я опрометчиво согласилась присмотреть за её домашним питомцем, в то время как она уезжала по делам. К счастью, до её отъезда успело выясниться, что это не домашнее животное, а собственность закрывшегося недавно зоопарка. Лера на время его закрытия приютила дикую рысь, о чём забыла мне сообщить. Выяснив, что присматривать придётся не за комнатной собачкой или безобидной кошечкой, я пошла на попятную.

– Нас залили соседи…

– Сочувствую, это очень неприятно.

– Да, и я решила, что нам теперь нечего терять. Давно намечала ремонт, но всё переносила дату. Следующий месяц, понедельник, в новом году… ну, ты знаешь, как это бывает.

– Знаю.

– Вот я и хотела оставить на время ремонта у тебя одну вещь. Если ты не возражаешь, конечно.

– А что за вещь?

– Картину.

– Да без проблем, – обрадовалась я, до этого момента всё ожидая какого-то подвоха.

Лера действительно прекрасно рисует, а её работы часто отправляются на выставки. Конечно, ей бы не было приятно, если бы её шедевр пострадал в такой ситуации.

– Когда тебя ждать?

– А сколько сейчас времени?

– Полвторого.

– Тогда часам к двум, тебе будет удобно?

– Да, если ты придешь хотя бы до четырёх, – обозначила крайние границы я, зная, как Лера любит опаздывать. – В четыре у нас с Машей прогулка.

– Поняла. До скорой встречи.

– До встречи. Пока.

Теперь пора была заняться Машиной едой. Вернее, выбрать, что ей сегодня приготовить. Успею я за десять минут почистить овощи, сварить их с кусочком мяса, а затем измельчить в блендере? Или выбрать что-нибудь из её баночек? Я заглянула в комнату, где в своей постельке спала Маша. Она спала как ангел, на спине, раскинув по подушке золотистые кудряшки. Я присмотрелась внимательнее к этой идиллической картине. Маша пошевелила ручкой. Верный знак, что она скоро проснётся. Решено: значит, баночки.

В самый разгар обеда раздался звонок в домофон, оповещая о Лерином приходе. Признаться, за всеми делами я совсем про неё забыла. С Машей на руках я подскочила к домофону. Так и есть. Лерина физиономия была отчётливо видна на экране видеодомофона.

– Тата, открывай!

– Открыла!

Перенеся Машуню на минуточку в манеж под её недовольные «мамам», я побежала открывать. С одной стороны, хотелось поскорее продолжить операцию «Обед», а с другой – было любопытно увидеть картину, не говоря уже о самой Лере.

Через некоторое время в дверь позвонили. По времени, прошедшему между звонками в домофон и в дверь, можно было предположить, что Лера, в своём репертуаре, предпочла лестницу лифту. Даже с ношей в руках. Видимо, картина была не такая большая и можно было подняться с ней по лестнице.

– Минуточку!

– Привет, Тата!

Действительно, в руках Лера держала средних размеров картину, замотанную в плотную бумагу, не дававшую возможность рассмотреть полотно более тщательно.

Пришлось перевести внимание на Леру. На ней был длинный синий пиджак, надетый поверх её любимого платья в стиле кантри.

– Привет, Лера! Хорошо выглядишь. А не холодно ли ты оделась?

– Не твоя забота, мамочка. Ты тоже выглядишь классно. Была в парикмахерской, да?

Мне стало смешно. Последний раз я была в парикмахерской полгода назад, чтобы просто подровнять концы. Отросшие корни говорили сами за себя. Но я не видела причины не согласиться.

– Как ты угадала? Покажешь картину?

– Нужно занести её в комнату.

Из манежа раздался призывный вопль.

– Знаешь, мы сейчас обедаем. Может, составишь нам компанию? А картину можешь пока оставить вот здесь.

– Я бы рада, но мне пора бежать. Машуне привет. Распакуешь тогда картину сама, это, кстати, кажется, твоя любимая.

Вот хитрюга! Мало мне забот. Ещё её картину распаковывать. Интересно, что это за картина, раз Лера без ложной скромности говорит, что это моя любимая?

– А не хочешь чаю тогда? Или кофе?

– Ну, ладно, уговорила.

– Тогда вот тебе тапки. Руки знаешь, где помыть. А меня, как слышишь, уже ждут.

Последние слова относились к призывному Машиному рёву из манежа. Ясно, это было последнее китайское предупреждение.

Подхватив дочку на руки и поцеловав в знак извинения, я вернусь на кухню. Через некоторое время там показалась и Лера.

– Знаешь, этот дедок, конечно, совсем того, – сказала Лера, наливая в приготовленную чашку заварной чай – зелёный с жасмином.

– Какой дедок? – не поняла я, поднося ко рту Маши её любимое пюре из брокколи.

– Ну, тот, что картину мне эту отдал на хранение.

– В смысле?

Ложка с брокколи замерла у Машиного рта. Я была удивлена до глубины души. Надо же, Лера опять меня подловила! Интересно, в какую историю она попала на этот раз?

– Ну, помнишь? Художник, очень похож