К счастью, крокодилы съели его мать - Сергей Замков

– По-моему лучше уж тогда в прилипшем костюме ходить…

– Ну и ходи, если тебе так нравится, а я девушка, мне важно шмотки менять время от времени, чтобы под настроение попадало, – недовольным голосом произнесла блондинка. – Кстати, мы приехали. Тебе вон в то зеленое здание.

Взгляд провожал уносящуюся вдаль блондиночку. Лущевского съедало сожаление, что им пришлось расстаться на такой кислой ноте. Даже поблагодарить забыл!

§3

Толстый водяной шланг вошел клиентке в рот. Герметичная и мягкая муфта обеспечивала удобство процедуры и берегла зубы.

– Кивни, если готова, – сказал оператор.

Клиентка кивнула.

Лущевский наблюдал процедуру через окно. Он не видел как потекла вода, но заметил, как у клиентки сначала набух живот. Затем штаны стали мокрые. Вода полилась из штанин.

Оператор усилил поток и вода из штанин полилась сильнее.

– Сейчас будем снимать одежду, – сказал оператор. – Кивни, если готова.

Трясущаяся клиентка кивнула.

Сложно представить какой истошный вопль пронзил бы операционную, если во время сдирания одежды сквозь нее не протекала мощная струя воды.

Окровавленное тело, освобожденное от одежды, покрылось судорогами, но клиентка знала, что самое болезненное впереди.

– Сейчас будем покрывать тело солью. – сказал оператор. – Кивни, если готова.

Клиентка замотала головой. Она не готова была терпеть боль дальше. У оператора сжалось сердце, но процедуру нельзя было прерывать. Взяв ее нежно за руку, их глаза встретились. Клиентка поняла, что это просто надо сделать!

Помощник оператора стал покрывать раны свежеперемолотой солью как пончики покрывают сахарной пудрой. Клиентка взвыла. Обморок был близко, но протекающая сквозь тело мощная струя воды, сохраняла ей сознание.

Минута. Соль сухая. Вторая. Третья. Наконец соль стала намокать. Сильнее. Еще сильнее. И наконец со всех пор разложившейся до мяса кожи, стала течь вода, как пот в сауне.

Тело клиентки обмякло.

Оператор выключил воду и достал шланг из ее рта. Та же самая мощная струя воды смыла соль с тела. Помощник оператора перевязал раны бинтами.

– Теперь вы официально мумия, – привычно пошутил оператор, щупая пульс клиентки. – Литр питьевого йогурта на столике. Он содержит злаки и сухофрукты. Напиток восстановит работу желудочно-кишечного тракта. Для меня было честью провести вам процедуру снятия.

Оператор вышел. Через некоторое время из операционной вышел помощник, закончив наводить порядок в операционной.

Клиентка выпила с полбутылки йогурта и горько заплакала, прислонившись к стене лбом.

* * *

– Меня цена устраивает, – с трудом произнес Лущевский. Ком в горле от увиденного, затруднял ход его мыслей. – Но я не смогу выдержать эту процедуру…

– Да ладно, что вы такое наговариваете, вы здоровый лось, что с вами станет? Ребята профессионалы, по 12—15 операций в день делают вот уже несколько лет.

– Я не про нервы.

– Язва что-ли?

– Да, – сказал он грустно, но на самом деле не было у него никакой язвы.

– Курс паскудалина: две недели и язва зарастет достаточно крепко, чтобы выдержать промывку, пока будут снимать одежду.

– Я в курсе за паскудалин, но на него требуется оформление, а у меня… – Лущевский сделал жест бровями.

– Ну тогда обращайтесь, когда решите свои вопросы с властями. Всегда будем рады вас обслужить.

– А что вообще без вариантов? У меня так-то деньги позволяют… – пристально посмотрел он на консультанта. На самом деле деньги ему ни фига не позволяли.

– Есть одна девушка… кон-ку-рент-точ-ка, хотя сама у нас и обслуживается…, – недовольно сказала консультант. – Вы уверены, что в таком костюме у вас действительно деньги позволяют? Я не желаю вас обидеть… просто… ну сами поймите…

– Все нормально, – успокоил ее Лущевский. – Я прекрасно понимаю ваши чувства, и сам на вашем месте подумал бы то же самое. Долго объяснять ситуацию, но деньги мне действительно позволяют.

Что-то в его голосе, выражениях, манерах, умении себя держать заставило консультанта поверить, что деньги у него действительно позволяют.

– Ее зовут Лима, она живет и работает в белой элитной многоэтажке с красной овальной крышей. Это здание на берегу пруда, напротив крокодильей фермы.

– Какая ирония, – усмехнулся Лущевский.

– Простите?

– Нет-нет, все нормально… Лима, на берегу пруда, белая многоэтажка с красной крышей. У нее есть номер позвонить или…

– Номер позвонить я не дам. Оказавшись на месте вы без труда ее разыщите.

– А тут можно через дворы скостить.

Консультант сделала усилие, чтобы не усмехнуться от выражения «через дворы скостить», которое совсем не вязалось с «деньги позволяют», но собравшись с силами ответила:

– Можно!

Довольный Лущевский спешно метнулся через дворы.

§4

Что-то древнее и чарующее читалось в красоте ее застывших глаз. Лима, слегка забывшись, прикорнула отдохнуть на перевернутых лодках, которые во множестве валялись вдоль берега.

Крокодилья ферма на другом берегу пруда напоминала ей первые трудовые будни. Когда местный олигарх незаконно построил элитную многоэтажку прямо на берегу пруда, она не могла уступить искушению поселиться здесь. Словно преступник, которого постоянно тянет вернуться к местам «боевой славы».

Играя в доктора, ребята как-то поймали раненого крокодила, которого до полусмерти покусали другие крокодилы. Он сбежал с фермы, чуя, что его отправят под нож. Наигравшись, ребята убежали. Лима осталась смотреть на крокодила. Даже детский умом понимал, что для этого бедолаги все сложится печально. Она уйдет, а он тут останется, и все… привет.

Домой его взять было нельзя. Она перенесла крокодила на лодочную станцию, и спрятала там под одной из лодок, которые во множестве валялись вдоль берега.

В аптеке чего-то особенного для лечения было не купить, зато был дешевый йод. На все карманные деньги, какие были, хватило купить 4 литра йода.

– Куда тебе 80 бутыльков? Солить что ли?

– Мы просто играем в аптеку, а на каждой бутылочке мы напишем разные названия, – ответила Лима продавщице.

Раненный крокодил выпил все 80 бутыльков один за другим. Приятная истома растеклась по его телу. Пустые бутылочки образовали что-то вроде перекатывающегося массажного ложа. Крокодилу было реально по кайфу.

Когда Лима вернулась через 3 дня, под лодкой был вполне здоровый крокодил. Счастью Лимы не было предела!

Тут же на бирже от ее имени появился заявочный лот по цене слегка ниже рынка. В тот же день питомца взяли. Хотя цену цену дали еще ниже, чем ставила Лима, но зато рассчитались налом. Окупился не только йод. По сравнению с карманными для неё это были вообще другие деньги.

Постепенно схема дошла до автоматизма. Каждый месяц Лима покупала на ферме крокодилов-инвалидов, отпаивала их йодом, выдерживала два-три дня и сбрасывала по рынку в 3—4 раза дороже, чем брала сама.

* * *

Желтый питонистый кроко был совсем плох. Даже в таком полудохлом состоянии ферма назначала за него цену в 30 раз выше, чем обычный лот. Даже после смерти он ценен как источник лекарственного сырья.

Пролечив несколько сотен крокодилов Лима уже подсчитывала как загонит его в тысячу раз дороже, чем взяла, истратив всего 20—30 литров дешевого йода. Она уже давно тарилась йодом по оптовке.

На третий день кроко не только не выздоровел, а ему стало еще хуже. Казалось, вот-вот концы отбросит.

– Не смей подыхать, скотина! Слышишь, не смей! – орала Лима, пиная полуживого кроку.

От пинков дыхание вообще остановилось. Лима в панике потащила его в воду. Пусть хотя бы снова зашевелится.

В воде он не только не зашевелился, а вообще всплыл брюхом кверху как дохлая рыба.

– Ах ты дерьмо! Ты вообще в курсе, сколько я за тебя отстегнула!? Да за такие деньги ты золотом срать должен! – схватила его за горло Лима и начала изо всех сил душить.

Голова кроко стала надуваться. Хвост по-началу слегка подергивался, затем сильнее и ещё сильнее. Бешенство слепило ее. Пальцы сжимались все крепче и крепче.

Конвульсии кроко стали такими дикими, что вокруг этой «сладкой» парочки волны по воде стали расходиться как от моторной лодки.

Кроко дернулся из последних сил. Лима отлетела в сторону, кроко в другую. У нее в руках осталась какая-то липкая желтая пленка, похожая на кожу от змеи.

«Хрен с ней с пленкой, что с товаром?» – вот что волновало бешеный мозг Лимы, у которой в этот момент вместо крови в жилах тёк чистый адреналин, как у бойца спецназа во время штурма.

Приятный розово-золотистый цвет кожи покрывал кроко. Женское сердце Лимы почувствовало, что кроко не просто не сдох, а он спит, причем сладко-сладко, с облегчением. Как будто у него с души камень свалился.