Ренегат - Аркадий Шушпанов

И мэтр захохотал.

Неужели я тоже так буду, снова подумал Ланцелот.

Заторопился:

- Начнем или нет?

- Быстрый ты, ой, быстрый... - сказал мэтр.

На столе, разделявшем их кресла, возник письменный прибор. Доска из полированного камня и ювелирной работы копье-скарификатор. Ланцелот боялся такого в детстве, когда сдавал кровь из пальца. Крови он и теперь не любил.

Вот так, сказал себе. Вот кто я теперь. Ходячая чернильница.

Копье покоилось в изящном сафьяновом футляре.

- Может, ланцет? - Мэтр блеснул ехидным глазом.

- Не смешно.

Ланцелот вызвал меч и положил на стол рядом с копьем.

- Душа самурая, - усмехнулся мэтр. Но не тронул. Пока это ему не принадлежало. - Итак, условия?

Ланцелот назвал.

Хозяин пошевелил усами. Задумался.

- Быстро ты... - изрек после некоторой паузы.

- Быстро, - легко согласился гость.

...Когда-то все было иначе. Рыцари нормальными трехмерными мечами сражались против колдунов, драконов и людоедов. С поправкой на местный фольклор. И все были довольны. Даже священники. Человек верил в демонов - но и в Бога тоже верил. А разум использовал для бытовых нужд и философских диспутов. Да и зачем по-другому? Грамотных мало, книг еще меньше.

Но разум помнил времена Аристотеля и Сенеки. И опять хотел господства. Только теперь в его картине мира не было места конкурентам. И началось. "Что за мастерское создание человек! Как благороден разумом!" Что оставалось делать тем, кого настойчиво изгоняли из реальности в область легенд?

Кто-то ушел туда, как ушли кентавры, фавны и дриады. А кто-то выбрал "внутреннюю эмиграцию". Даже с инквизицией временно оказалось по пути все-таки, было признание, что ты есть. Потом - эпоха романтизма. Помогло ненадолго. И набрала силу мимикрия. Вместо ожившей статуи - проволочник, вместо помела - НЛО. Взламывают заклятия маги-хакеры, транслирует телевидение наведенный морок. Да, и если разум когда-нибудь все же поймет, что такое электричество!..

Хотя - вряд ли.

- ...А ведь ваш основатель, даже сойдя с ума, оказался умнее вас всех.

- Он не знал бремени меча!

- О, да! Его ржавая железка - не чета вашим... кухонным комбайнам. Он знал нечто поважнее.

- Что, например?

- Например, что разумное, доброе и вечное - не одно и то же.

- Мораль, - заметил гость, - не твой конек.

- Не мой, - признал хозяин.

Он вертел в руках договорную доску.

...Рыцари новых времен тоже были иными, и дело не в одних мечах. Рыцари стали... ну, узкими специалистами. Роланд создавал компьютерные экзорцист-вирусы, Кей прослыл разрушителем тоталитарных сект, Артур с группой пытались контролировать словесность. Тюрьма де Сада, изгнание Байрона и даже организация Союза советских писателей. Никто не давал права решать, чей талант деструктивный, чей нет - присвоили сами. Ланцелот не раз с ними спорил, но представить Артура вот здесь, у мэтра...

- Уверен, что больше ничего не хочешь?

- Уверен. Просто выхожу из комикса.

- Да, - сказал хозяин и пристальнее вгляделся в каменную поверхность доски. - Ваш основатель удостоился великой книги, а вы - всего лишь комиксов.

- Перестань трогать основателя!

Мэтр вдруг изо всех сил швырнул доску о решетку камина. Закурился дымок погашенной осколком свечи. Испуганно дернулось пламя других. На стене перевернулось чучело совы.

- Зачем? - задал вопрос Ланцелот.

- Не обязан давать разумных ответов, - мэтр с удовольствием надавил на "разумных".

Сафьяновый футляр был захлопнут и пущен в камин.

- Пошел вон... рыцарь.

Ланцелот поднялся.

- Стой. На посошок.

Та же картинка, что и в начале: причудливо ломаются одноэтажные улицы. Хрустит снег - будто стыд отзывается на каждом шагу.

Звезды мерцают сквозь ветви елей. Укоризненно поглядывает Персей. Мол, что же ты, брат мой.

...Лампа уличного фонаря зажглась неожиданно. Замигала нервно, с гудением.

Высветились, преграждая путь, три фигуры.

Супергерои, впрочем, и в темноте неплохо видят.

"Ночь. Улица. Фонарь. А где?.."- рефлекторно отметил Ланцелот и сплюнул. Постмодернистов не уважал. Интеллект вместо разума.

Позвякивая, трио приближалось.

Всего можно было ожидать от мэтра. Даже такого. Но Ланцелот, признаться, не ожидал. Артур, Персиваль, Кей. Бывшие Артур, Персиваль и Кей.

Проданные клинки засветились. Ланцелот прямо из воздуха выдернул свой. Он испытывал вину перед оружием, но понимал, что меч простит.

Вдруг сделалось хорошо. До безобразия. Давно уже он не чувствовал себя так свободно.

Подняв меч, Ланцелот по всем правилам вызвал бывших соратников на поединок. Так, как вызвал бы их легендарный и почетный основатель ордена, Рыцарь Львов и Печального Образа, хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский.

Тот самый, кто разглядел великана под личиной ветряной мельницы.