Спальни имеют окна - Эрл Гарднер

Пока он сердито разглядывал мелочь, я сказал громко:

— Съешь оливку, Люсиль, пока в нее не просочилась вода.

Официант сгреб деньги, потом подошел к хозяину и что-то сказал ему.

— Все в порядке? — спросил хозяин бара, подойдя к нашему столику.

— Все прекрасно, — ответил я. — Ты за рулем, Люсиль?

— Да, — сказала она.

— Тогда тебе больше десяти — пятнадцати таких коктейлей нельзя.

Она улыбнулась, и мы выпили.

Хозяин ждал у стола, пока я распробую коктейль и выскажу свое мнение.

— Отменный вкус у этого коктейля! — воскликнул я.

Он неохотно удалился.

— Валяй, выкладывай всю подноготную, — потребовала Люсиль.

— Боюсь, что ты мне не поверишь.

— Давай, давай! Не стесняйся. Выкладывай.

Я вынул из бумажника визитную карточку и протянул ей.

Она прочла вслух: «Кул и Лэм. Конфиденциальные расследования».

— Успокойся, — сказал я, когда она сделала попытку встать из-за стола. — Все произошло совершенно случайно.

— Что все?

— Все с самого начала. Сегодня ведь суббота, выходной день. А я не женат, поэтому и зашел сюда пообедать. А перед обедом решил почитать газету, меня интересуют скачки. А работа у меня обыкновенная. В ней нет ничего романтического. И тебя я никогда раньше не видел. Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из наших клиентов был с тобой знаком. Поэтому не бойся. Никто мне не платит, чтоб я следил за тобой. Тебе нужен был кавалер, и ты его подцепила. А им оказался сыщик.

Здесь уж моей вины нет. Я на тебя даже не смотрел.

— Смотрел. На мои ноги.

— Ну а кто не стал бы?

— Кул, это кто?

— Берта Кул, — сказал я.

— Женщина? — спросила она.

— Совершенно верно.

— О! — воскликнула она, удивленно приподняв брови. — Вы… между вами…

— Нет, — объяснил я. — Берта Кул — женщина средних лет, весит 165 фунтов, у нее широкая улыбка, бульдожья челюсть, крошечные, блестящие жадные глазки, и с ней так же трудно и опасно иметь дело, как с мотком колючей проволоки.

К тому времени, когда я появился на горизонте, она владела сыскной конторой вот уже несколько лет.

Я получил юридическое образование и был готов на любую работу, поэтому она и наняла меня и просто замучила этой работой. Ну а потом я стал совладельцем фирмы.

— А какую работу вам приходится делать?

— Берта Кул, — ответил я, — занимается разводами, автокатастрофами и еще кучей мелких дел, которыми большинство агентств не станет заниматься. Я даже не могу точно описать, чем мы занимаемся. Вообще-то я часто жертвую принципами ради дела, и поэтому нам везет.

— Ты хочешь сказать, что просто делаешь деньги?

— Да. Но это только часть дела. Мы еще и отлично стреляем.

— А в каких случаях?

— В разных.

— Гнусный сыщик, — сказала она.

— Жаль, что ты не знакома с Бертой Кул. У вас много общего.

— Много общего?! — Она возмутилась. — Широкая улыбка, бульдожья челюсть.

— Я имею в виду образ мыслей, особенно когда дело касается суждений о моей профессиональной пригодности.

Ты считаешь, что меня интересует эта рыжая с серыми глазами?

— Да.

Она презрительно засмеялась.

— Ну тогда давай уйдем из этого притона. Я и войти сюда хотела только потому, что меня не пускали. Если хочешь знать, у меня сердечная рана. Я хотела залить ее вином. Человек, в которого я влюбилась, оказался подонком. Конечно, у меня есть другой парень, я могла бы прийти с ним сюда и нагрузиться как следует. Но я его держу про запас и не хочу, чтобы он знал об этом. Через несколько недель, когда я отойду от всего этого, я хочу дать ему шанс… Я говорю глупости, да?.. И вкус их так же горек, как вкус куриной печенки, приготовленной плохим поваром, неосторожно разрезавшим желчный пузырь. Беда с вами, сыщиками, в том, что вам чудится покойник за каждым фонарным столбом. Когда я поняла, что мне придется искать кавалера, я подумала, что ты подойдешь для этой роли — у тебя вполне приличный вид. Теперь же ты меня раздражаешь.

— Итак, ты решила надрызгаться в гордом одиночестве?

— Чертовски верно сказано. Что же до тебя, то я…

Нет, погоди-ка. Я передумала… Пожалуй, мне придется соблазнить тебя, чтобы загладить свою грубость. Да и вряд ли мне удастся нализаться без кавалера. Я… Ну ладно… Давай сматываться отсюда.

Мы встали из-за стола и направились к двери.

— Все в порядке? — спросил хозяин бара учтиво.

— Замечательно, — заверил я его. — Никогда в жизни я не ел таких вкусных оливок.

— Всякий раз, как вам захочется оливок, приходите, милости просим, — ответил он.

— Ждите. Я вас, возможно, удивлю, — сказал я.

Мы миновали стол, за которым коммивояжер беседовал с рыжеволосой женщиной. Люсиль не выказала никакого интереса. Женщина тоже окинула ее равнодушным взглядом и неожиданно пристально посмотрела на меня. Ее спутник продолжал говорить о чем-то очень серьезно и не обратил на нас никакого внимания.

Уже на улице я сказал:

— Ну, Люсиль, прощай. Желаю тебе хорошо провести время.

Она внезапно предложила:

— Давай поедем в одно местечко, где можно выпить по-настоящему. У меня во рту так гадко, как будто я помоев напилась.

Я колебался.

Она притронулась к моей руке.

— Сегодня мне нельзя отказывать, понимаешь?

— А ты расскажешь мне о твоей несчастной любви?

— Во всех подробностях, — пообещала она, — ничего не утаю. Обещаю, что буду развлекать тебя, как Шахерезада развлекала своего повелителя. Я, конечно, была не права. Взбесилась, обозвала тебя вшивым сыщиком. Теперь твоя профессиональная гордость уязвлена, я понимаю. Но мне без тебя не обойтись. Если ты сейчас уйдешь, то еще неизвестно, повезет ли мне со следующим кавалером. Ведь он может быть ужасен.

А ты славный. И только твои детективные способности издают скверный душок. Итак, я расскажу тебе о своей несчастной любви, о своем разбитом сердце…

Кстати, что ты предпочитаешь: пикантные подробности или психологические мотивы?

— Психологические мотивы, — сказал я.

— Боже мой, как ты изменился, — воскликнула она.

— Ничего подобного. Это ты изменилась. Это обыкновенное развлечение, запомни. Я собирался в кино, но с тобой, я вижу, веселее.

— Ну да. Романтичнее. Я-то ведь не стану, в отличие от киношников, сдавать сценарий в сценарный отдел.

Мы прошли, наверно, полтора квартала, пока не нашли другой бар. Здесь в коктейль добавляли ликер.

Люсиль очень старалась, сочиняя историю трагической любви. Правда, детали кое-где не состыковывались, но главное я понял — уж если она на что-то решилась, то идет до конца.

Она была очень хороша… глаза, фигура… После второго коктейля я понял, что она что-то замышляет.

Мы заказали обед. Люсиль захотелось еще коктейлей. А потом и виски с содовой.

Потом она вышла в дамскую комнату, и я заметил, что по дороге она сунула официанту записку.

Я подозвал его к столу.

— Чего хотела девушка? — спросил я.

— Ничего, — сказал он с невинным видом.

— Она дала тебе пять долларов, — сказал я, — за что?

Он кашлянул виновато.

Я показал ему десятидолларовую бумажку.

Он ухмыльнулся и сказал:

— Она просила подавать ей пиво вместо виски всякий раз, как она будет его заказывать.

Я отдал ему ассигнацию и сказал:

— Удвой.

— Вы хотите сказать, что и вам подавать пиво вместо виски? Я правильно вас понял?

— Да.

— Но цены-то будут как за виски c содовой, — предупредил он.

— Конечно, — подтвердил я.

Мы пообедали и выпили пива. Она выпила свою порцию и притворилась опьяневшей, наблюдая за мной, как ястреб за добычей, когда я не смотрел на нее.

Я тоже выпил свое пиво и тоже прикинулся пьяным, наблюдая за ней в те минуты, когда она отворачивалась.

Была суббота. И хотя выпивка стоила дороже, чем билет в кино, зато сценарий не надо было редактировать, как остроумно заметила Люсиль. Я напряженно ожидал продолжения игры.

Когда началось представление, она отправилась в дамскую комнату, но не прямиком, а как-то в обход, делая большой крюк, и выскользнула незаметно. Ее не было целых двадцать минут.

— Скучал без меня? — спросила она, когда вернулась. — А меня стошнило. Со мной всегда так, если я слишком быстро пью.

— Конечно же я скучал, — заверил я ее. — Но здесь показывали стриптиз… очень красивая девушка… И это меня несколько утешило.

— О, так тебе нравятся такие номера, когда раздеваются и дразнят?

— Да.

— А что больше, когда раздеваются или когда дразнят?

— Когда дразнят. Но мне бы не хотелось, чтобы меня дразнили, если при этом не раздеваются.

— А я думаю, что ты смог бы вынести раздевание, если бы тебя при этом не дразнили.

Я помолчал.

— Честно говоря, я не очень-то задумывался над этим вопросом.

— Тебе пришлось бы, если бы ты был женщиной.

Давай выпьем еще горячительного, а то я что-то трезвею. Теперь я уж не буду так спешить.

Глава 2

Люсиль Харт улыбалась мне лучшей из своих улыбок, изображающих показное дружелюбие.