Сдавайтесь, шериф! (СИ) - Чередий Галина Валентиновна

— Во-первых, следи за языком…

— Это я еще слежу! Ты знаешь, что бывает, когда нет! — огрызнулся родственник.

— Во-вторых, повторю в последний раз: я не собираюсь ни отчитываться перед тобой, ни разглашать служебную инф…

— Перл! — взревел взбешенной зверюгой выведенный из себя окончательно Коннор, но я больше не та соплячка, которую можно было этим напугать или впечатлить. — Ты, на хрен, не будешь этого делать!

— Чего?

— Того, что вы с этим идиотом затеяли, будь там хоть что!

— Это мне решать, Коннор.

— Хера с два! Ты немедленно прекратишь это, и пусть федералы разбираются сами! А ты продолжишь тормозить вечерами лихачей и пьяньчуг, выписывать штрафы за неправильную парковку и разбираться с тем, чей пацан украл *баную шоколадку у старика Бови или не заплатил по счету у старушки Элли. А еще лучше — вообще уйдешь в отставку уже к хренам и выйдешь замуж за этого дебила Андерсона, родишь ему и нашей матери троих и научишься наконец готовить гребаные бурито и отличать чертополох от лютика…

— Люпина (самый знаменитый цветок в Техасе, символ штата, — прим. Авторов)!

— Да хоть сраного гавнина!

— Отвали, Коннор! Я не собираюсь ни выходить за Андерсона, ни вот это вот все!

— Насрать на Андерсона! Выходи хоть за кого! Не готовь! Вытопчи к херам все клумбы! Делай, бл*дь, любую херню, но не смей ловить ублюдка, что вытворяет такое с женщинами! — брат уже разошелся, как раздраконенный племенной лонгхорн (знаменитая техасская порода коров с очень длинными рогами, — прим. Авторов), тыча в мою сторону сигарой и грохоча так, что соседям впору звонить в мой же офис.

— Вот именно, Коннор, вытворяет! Делал и продолжает делать! И кто-то должен его остановить!

— А без тебя, конечно, некому.

— Слушай, Кони, ну ты ведь не хуже меня понимаешь, что федералы на это дело смотрят сквозь пальцы. Ну, подумаешь, убили четырех никому не известных латиносок в жопе мира! Официантка из забегаловки, неблагополучная мамаша, жившая на пособие, бродяжка, торговавшая этническими побрякушками, да горничная из дешевого отеля в глухомани. Кому до них есть дело? Никому, блин! Они даже отказались нам подтвердить информацию, что это стопроцентная серия. А почему? Потому что, признав это, они больше не смогут забивать. Оно им надо?

— Им не надо, а тебе, само собой, надо!

— Коннор, они тут не живут. Мы этих женщин знали всю жизнь. Для нас они не просто имена в файлах, в отличие от федералов. Но что самое главное, это не там, у них, по-прежнему ходит этот ублюдок, а среди нас.

— Вот! — ткнул в меня пальцем брат. — И я о том же! Он ходит, а ты все норовишь пойти за ним.

— Это моя работа.

— Да на хер! Уже нет, Перл!

— Всегда да.

— Балда! Ты на нем подорвешься, как…

Коннор словно поперхнулся, наверняка вспомнив о том своем ранении, прищурился гневно, глядя мне в глаза. А потом его лицо внезапно разгладилось, он шумно, но будто с облегчением выдохнул, кивнул каким-то своим мыслям и уже почти спокойно спросил:

— Значит, вот так, сестричка, да?

— Вот как?

— Ты слушать меня не собираешься и будешь продолжать, — не вопрос, утверждение.

Я промолчала. Отрицать будет ложью, подтверждать — ввязываться в новый виток спора, на который у меня нет сил.

— Угу, понятно. Думаешь, я не догадываюсь, на что тебя этот Майки-мудайки соседский подбивает? Еще как понимаю. Но только знаешь что? Хрен я это просто так оставлю!

— Конно..

— Да в жопу, Перл! Ты решила действовать по-своему, значит, и я право имею делать то же самое. — И он решительно развернулся, сшибая колесом один из моих кухонных табуретов, и покатил на выход.

— Ну и что это, блин, значит?

— Что надо, то и значит! — буркнул через плечо, съезжая с пандуса в темноту.

— Коннор, ты не имеешь права чинить препятствие работе офиса шерифа! — выскочила я следом на крыльцо, гадая, что задумал этот псих.

— Срать мне на твои правила, сестренка!

— Я тебя в участке запру на неделю, если будешь лезть! — пригрозила ему в спину.

— Ха! Да мама от вашего участка камня на камне не оставит. Ты сама нарвалась, мелкая!

И он укатил, оставляя меня злиться и уплетать в одиночестве самую вкусную еду в мире. Младенец Иисус, как же тяжело иметь ТАКОГО старшего брата!

Глава 2

— Рауль, на два слова можно тебя? — окликнула меня Мари на общей кухне, безуспешно пытаясь высвободиться из собственического захвата Саважа. Братишка, однако, крепенько удерживал ее одной рукой вокруг талии, привалившись задницей к кухонной стойке, а пахом упершись в ягодицы драконяши. Во второй лапе у него была неизменная ведерная кружка кофе, из которой он прихлебывал, занюхивая каждый глоток пушистыми рыжими кудряшками своей жены. Раньше то он всегда трескал с кофе пончики коробками — куда только они в него лезли и как нигде не откладывались на этом длинном жилистом дрыще. А теперь у него, видно, всегда под рукой кое-что послаще пончиков на закуску. — Черт, Доэрти, отпусти, а!

— Да с чего бы, миссис Доэрти? — проворчал братишка, потянул носом у ее волос еще раз, что-то шепнул нашему директору в порозовевшее мигом ушко и таки убрал загребущую конечность.

— Пошляк, — прошептала миссис Доэрти еле слышно, но улыбнулась так, что у меня защемило чуток в районе груди. Это ведь могли бы быть улыбки для меня. В смысле, ясное дело, что у них с Саважем стопроцентное совпадение, каждая деталька на месте и паз в паз, но одно время я думал, почему бы и нет. То есть… речь не о конкретно Мари или Кетрин, или Алеене — женах моих братьев. Боже упаси. Просто… я хочу тоже вот так. Чтобы просто волосы ее нюхать и кайфовать. И на завтра так же. Не попускало чтобы. И через неделю. И через десять лет. И через всю жизнь. Как у ма и па. Сука, раскисаю я что-то походу. Или, точнее, закисаю. Жизнь стала безопасная, сытая, сонная. Шоу еще это. Супер, что оно есть и что проблемы наши, весьма серьезные, надо сказать, решило. И бабок теперь, сколько не потратить. Не надо ни на чем экономить, ужиматься, ждать, терпеть, как совсем недавно. Но как-то… пресно все, что ли.

Вот у Али с Риком нет. И у Дизеля с Кэтрин периодически так искрит, что прям не стой под стрелой. Саваж вон рожей довольной сверкает, при любой возможности к Мари причинным местом притираясь и зажимая. Нет ее рядом, и ничего от него не убыло. Все тот же громила с "пошли-все-на-хер" выражением хмурой хари. Только появляется в пределах видимости его жена, и тут же поплыл мужик. Даже если она на него орет в этот момент. Будет стоять и ухмыляться дебилом счастливым. Она и кроха Рози — единственные существа на белом свете, кому он улыбается. И позволяет на себя орать. А горластые обе будь здоров.

— Ты меня слушаешь, Рауль? — кольнула меня в предплечье острым ноготком Мари.

— А? Да, конечно. Кто-то там мне пишет.

— Некто Коннор Бирн. Утверждает, что он твой сослуживец и ему очень надо с тобой…

— Коннор? Мне писал? Когда? — напрягся я.

— Ну на самом деле он писал тебе уже несколько раз, да я замоталась, прости. И кстати, ты и сам мог бы хоть иногда разгребать свои сообщения и почту.

— Я разгребал. Три раза в том месяце.

— С каких пор сносить все без разбору в корзину называется разгребать? — ехидно прищурилась миссис Доэрти.

— Есть завал — нет завала. Разгребал, — пояснил я. Элементарно же, чего непонятного?

— О-о-о, парни! — закатила она глаза.

— Так чего хотел Коннор? — напомнил я ей изначальную тему, а то сейчас начнет меня распекать за всех. Я за братьев потерплю, мне не в лом. Подумаешь, минут пятнадцать посношают тебе мозг, какие мы раздолбаи. От меня не убудет, а Мари, глядишь, и полегчает. Так то у нее с нами, и правда, работа нервная. Если уж деться будет некуда, то стану терпеть и кивать, махая покорно гривой, но коли есть шанс соскочить без повреждений мозга, почему бы и не сделать этого.

— Он хотел с тобой поговорить. Вроде что-то важное. Весьма надеюсь, что твой сослуживец бывший не решил у тебя денег попросить, узнав, что ты теперь парень состоятельный. — Наша драконяша удивительное создание. Всегда начеку и на страже наших границ и интересов. Везде ей заговоры и попытки нас задеть-обобрать-за-яйца-подловить чудятся. А что поделать? Не она с паранойей, жизнь вокруг такая.