Антропогенез. Звезды созданы не нами - Виктор Бурый
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Продолжай! Не слушай голоса!
– Восслави Господа Саваофа, брат мой, ибо ты вступаешь в скинию Его, и скоро прибудешь с нами; голоса Серафимов в тебе своего признали.
– Продолжай, не сбивайся, соберись, Глеб, это важно!
– Бандюкам ничего не было нужно от того мутанта, они не хотели у него ничего узнать, они его просто били и издевались. Один прострелил ему ноги у суставов, а второй пинал по голове до тех пор, пока не брызнула кровь на асфальт. А знаешь, он был разумный и просил у них лекарства и пощады! А бандиты уничижали и били его, пока не принял он смерть мученическую. Он был нам тоже братом!
– Ладно, разберемся. Мне только надо до руководства достучаться.
– Сейчас, думаешь, ты нужен им? Нет, ты уже им надоел и тебя выкинули, как прокажённого, их принципы и кодекс забываются при первой же опасной мутации. Я видел, как эти цивилизованные люди жрут друг друга, ибо пошел первый Ангел и вылил чашу свою на землю: и сделались жестокие и отвратительные гнойные раны на людях, имеющих начертание зверя и поклоняющихся образу его.
– Я это тоже видел, но остался человеком.
– Нет, ты наблюдал из безопасного места – это другое. Я же видел мучения брошенных при первой волне мутаций. Но не переживай. Ибо сказано, что униженные и брошенные восстанут, и небо небес поколеблется от сильного трепета воинства Всевышнего, из тысячи тысяч и тьмы, вспыхнет пламя гнева Господня. И после этого их лицо исполнится мраком перед тем Господом Саваофом, и они будут отвергнуты от Его лица, и меч будет жить между ними перед Его лицом.
– Глеб, Глеб, прием, прекрати так орать, я понял, откуда у тебя столько злобы… расскажи лучше почему ты здесь?
– Мне тоже потребовалась помощь, ибо я был глуп и не принимал в сердце моё мудрость Господа. Убоялся я смерти телесной, хотел защиты, еды, убежища, лекарств и избавления от голосов Серафимов! А дальше меня стреножили, бросили в грузовик и вырубили, сам не помню как. Потом били, издевались, кололи что-то, я до сих пор чувствую ожоги от бычков на лице! А надо было послушать зов небесный и идти к братьям, они меня звали, я был слеп, как существо земное.
– Сколько ты уже тут?
– Я тлею тут уже пару дней, и я не успею воскреснуть и сойтись с воинством небесным, грязные опыты меня погубят. Свершится это быстро, в мгновение ока, при последнем изменении.
Опыты! Чёрт, конечно же – опыты!
– Прием, прием, Глеб, почему они над тобой опыты ставят?
– Господь Боже Вседержитель вложил мне в десницу силу свою, дабы мог я судить правдою Его. И судил, я, как мне велено было, и покарал я одного из солдат. Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! Истинны и праведны суды Твои! Вот теперь они меня вообще не щадят. За это приму я смерть мученика.
– Не думай об этом, – сказал Артем, нужно выбираться.
– Брат, Артем, я помогу тебе. В небесах свое сияние у солнца, другое – у луны, иное – у звезд, а у тебя особое, его сразу видно! Голоса Серафимов поведали мне это.
– Что за Серафимы, какие на хрен голоса?
– Они хотят, чтобы я быстрее присоединился к ним и свершил правосудие над хулителями Господа! И тебе будет дано право судить так, едва ты присоединишься к воинству небесному.
– Ты чокнутый, ты знаешь это?!
Кажется, Глеб просмеялся.
– И сказал Господь: не скрой от меня лица своего, но ищите лица Моего! Повернись ко мне, Артём, и прими истину!
Головная боль застучала сильнее, она раздавалась по всему мозгу, тем не менее, Артём как под гипнозом нашёл в себе силы приподнять голову, и не смотря на чудовищное напряжение шейных мышц, на разрастающуюся боль по всему основанию черепа, Артём повернулся на голос.
Перед ним сидел монстр, мутант-инсектоид.
Артём в панике дёрнулся от него, но крепкие ремни словили его движение; Артём не сдвинулся ни на сантиметр. Это ловушка, это конец; не вырваться, даже плюнуть в лицо врагу не получится. Артём связан перед казнью, как баран перед закланием.
Но тут Артём заметил, что и мутант тоже пристёгнут к соседнему операционному столу. Его многоступенчатые конечности имели многочисленные шипы, вот между шипами и были продеты ремни. Вырвать свои конечности из ремней у монстра не было никакой возможности. Мутант полусидел-полулежал, согнувшись буквой «С». Его членистое брюхо выпирало. Изогнутый и зазубренный капюшон спинного щита надёжно обвивал голову. Морду прикрывала пара коротких хелицер, за которыми прятались челюсти, и от них, от челюстей с возрастанием к передним хватательным ногам двумя рядами тянулись многочисленные педипальпы. Педипальпы находились в постоянном волнообразном движении, словно гигантские вибриссы гигантской инфузории. Хелицеры слегка поддёргивались, щёлкая небольшими клешнями. Инсектоид, как черепаха, прятал свою голову под воротником карапакса, и там, из глубины, из-за щита хитиновых хелицер, на Артёма смотрели не фацетные, а всё ещё человеческие глаза. Глаза внимательные. Артём видел их блеск.
– Смотри на меня, брат! – ровным голосом сказали глаза, – не отворачивайся и не вырубайся.
И Артём смотрел. Шею свело и боль отрезала её от головы, боль поразила весь мозг и мало ей было там места, боль раздвигала черепные створки, выдавливала из глазниц глаза, но Артём смотрел, смотрел, как одержимый.
Из-за спины монстра тянулись переплетённые шланчики. Артём знал, что у инсектоидов между спинным панцирем и хвостовым щитом, самое уязвимое место, именно в ту щель легче всего всадить пулю, или, как в данном случае, воткнуть иглу. Вот почему у мутанта такая поза, чтобы сгорбить его, чтобы раздвинуть элементы панциря, вонзить в уязвимое место иглы и качать оттуда соки.
– Что ты видишь, брат?
– Я вижу монстра! – через силу прохрипел Артём.
– Нет, брат, ты видишь своё будущее, ты видишь плоть и разум, которые тебе предначертаны, и в которые потомки мафусаиловы тебя превращают. Поэтому они связали тебя, чтобы не буйствовал ты, не вырывался.
– Ты врёшь, мутант!
– Как ты думаешь, куда ведут все эти шланчики из плоти моей? Ты становишься мною, а я тобою. Братья мы! Суть воинство Саваофаво. Ибо сказано: побеждающий наследует все, и буду ему Богом, и он будет Мне сыном.
– Нет! – совсем уже отчаянно прохрипел Артём.
– Ты сам не веришь отрицанию своему! – ударил ответ хором. Хором. Громом. Множественными голосами, голосами Серафимов и Херувимов, голосами всего воинства Саваофаво ответил мутант, назвавший себя Глебом.
И с этим хором, как от взрыва, ударило по Артёму волной головной боли, от которой Артём очередной раз зажмурился,
