Тень ищет своё место (СИ) - Чоргорр Татьяна

Каморка в Снежных норах, недвижный Нимрин на полу — дальше раздумывать некогда, пора действовать. Аура чужака тускнеет, он ещё не мёртв, но уже не вполне жив. Он очень быстро уходит. Быстрее Мули, а ей-то Вильяра ничем не смогла помочь. Но пока не ушёл совсем, есть капелька времени: забрать у него всё своё и остаться целой. Потом Вильяра обязательно отомстит за убитого…

Хранительница клана должна бы, не мешкая, запеть разделяющую песнь — а знахаркина дочь не в силах отпустить раненого к щурам, даже не попытавшись его спасти. Она встаёт на колени рядом с телом, ищет пульс на неловко заломленной при падении руке, потом на шее… Нету! Зажигает в воздухе рой колдовских светляков, чтобы лучше видеть. Ворочает тело, находит единственную рану. Вильяра знает, как должна выглядеть кровь чужака: иначе, чем у охотников. Но не то пузырящееся, зловонное, что сочится сейчас из дыры в его чёрной шкуре! А нажмёшь возле раны — под пальцами странно клякло.

Одежда чужака не рвётся и плохо режется: проще снять. Вильяра умеет… Быстро! Тёмное, ослизлое пятно на светлой коже — будто гниль на клубне сыти. Каменный клинок вошёл глубоко, застрял и обломился. Не выдернуть, или… Кривясь от отвращения, Вильяра запускает пальцы в чёрное месиво, вглубь, нашаривает отломок и почти без усилия вытягивает из раны. Плоть вокруг расползлась в жижу, и даже рёбра… Скорее убрать всё омертвелое, как сам Нимрин напоследок попросил! Большой целительский набор, увы, не с собой, но и нож сгодится: подарок мастера Лембы, острый, как бритва. И в поясном кошеле имеется кое-что для первой помощи. И песнь очищения ран поможет отделить живое от мёртвого…

Убирая гниль до здорового мяса, до твёрдой кости, удаляя повреждённую долю лёгкого и часть остановившегося сердца, знахаркина дочь ужасается тому, что и как она творит. Охотник давно умер бы: окончательно и бесповоротно, а этот… Если она верно истолковала его слова… Да, он так и завис между жизнью и смертью. Аура потускнела, но не погасла вовсе. Там, где Вильяра убирает растравленное, густая чёрная кровь застывает в ране, спекается плотной массой. Хорошо: такую дыру в теле толком и не зашьёшь!

Всё. Она сделала, что смогла. Напоследок, заклятьем очищает одежду чужака от потёков вонючей дряни, осторожно продевает его руки в рукава, застёгивает, укладывает… Откуда вдруг уверенность, что чёрная шкура раненому — лучше примочки из морского мха или паутинного шёлка? Ну, связь-то с ним Вильяра так и не разорвала, потому многое про него понимает, как он сам про себя понимал. Не разорвала связь, и теперь уже глупо это делать. Стоило столько возиться, чтобы потом просто взять и добить?

— Малая?

Вильяра сидит на пятках над телом Нимрина. Ноги затекли, значит, сидит давно. Латира, на корточках, рядом. Треплет её по щекам, приводя в чувство… Латира? Кажется, старый с самого начала присутствовал неподалёку. Стерёг? Да, Вильяру-то можно было брать, как пасущуюся белянку. Дурнота накатывает волнами: полумёртвый чужак, близнец колдуньи по духу, тянет силы. Ещё немного, и Вильяра повалится рядом такой же битой тушкой… Стоило ли? Даже если не стоило, мудрая уже не соберёт себя для разделяющей. А на Великую песнь в круге она сейчас тем более не способна. Предупредить…

— Латира, пожалуйста, передай Нельмаре. Мы с Нимрином выпали из общего дела. Пусть он поправит свой расклад.

Латира молчит, смотрит виновато. Или ей показалось? Но как умелого воина, с мудрым на пару, угораздило: шли на охоту, а стали дичью? Вильяра обязательно расспросит их об этом позже, сейчас важнее другое: Нимрину — выжить, ей — уцелеть.

— Старый, ты переправишь нас двоих к Зачарованным Камням? Я надеюсь, Нимрину поможет, как помогло в прошлый раз. А я побуду рядом… Вместо Мули…

Старик не возражает. Он даже не спрашивает, по своему обыкновению, уверена ли она?

— Отведу. И пригляжу там за вами обоими. Спи, малая, всё будет хорошо, — он берёт её за руку, грустно улыбается: последнее, что видит Вильяра, закрывая глаза.

***

Латира достаточно опытен, чтобы за раз протащить изнанкой сна и малую, и полутруп Иули. Нет, не к Ярмарочному кругу! Хоть и близко чёрный Камень, хоть и любит он чужака, а слишком много там бродит случайных двуногих, востроглазых да болтливых. Вдруг долетит какой слух до Стурши — тот непременно вернётся, чтобы добить подранка. Сможет ли Латира вовремя перехватить беззаконного колдуна? Один раз уже не смог, хотя и понял примерно, как тому удалось… Нет, лучше заброшенный круг на отшибе. Безопаснее.

У серого Камня, где Нимрин отлёживался в прошлый раз, всё без перемен. Иглу стоит, и даже припасы, привезённые Даруной и Нгуной, уцелели: сёстры надёжно зачаровали их от всяческой потравы, но пока не забрали обратно в дом. Могут прислать кого-то, и тоже окажутся лишние глаза. Но один-двое охотников — не толпа с Ярмарки. Латира позаботится, чтобы они не разглядели лишнего. Жаль, круг возле его собственного тайного логова — дневной и летний, не подойдёт Иули. А другие места на примете? Слишком далеко, и давно старик там не бывал, и Вильяру нехорошо уносить из её угодий. Так что, здесь.

Сани возле Камня замело позёмкой, закуржавело инеем. Не беда! Мудрый быстро разметал заносы, вытряхнул шкуры от морозной пыли, просушил и согрел. Уложил рядышком раненого и сонно-обморочную Вильяру: тесно, зато тепло. И вообще, лучше этих двоих далеко не растаскивать… Угораздило же малую! Хотя до поры у них с Нимрином всё выходило к лучшему.

Латира сам — по молодости, по глупости — рискнул связать себя подобными узами с закадычным другом. Их общий учитель отговаривал, но препятствовать не стал, лишь предупредил кое о чём. Оба на собственном опыте убедились в правоте старейшего Тмисанары, разорвали связь душ и разбежались поскорее.

Под невесёлые воспоминания старик обустроил и защитил от разных превратностей стоянку, приготовил поесть себе и Вильяре, проверил, как Иули? Всё так же. Ясно уже, что «слёзы голкья» не убили тёмного сразу. Благодаря малой! Знахаркина дочь справилась лучше, чем мог бы сам Латира. Но рана глубока и опасна, затянется ли? Прежний Иули хвастал, будто, при некоторых условиях, способен отрастить даже сердце, взамен вырванного. Кисть руки у него однажды отросла, Латира видел это собственными глазами. Но то — рука, а то — дыра в полспины.

Разбудить Вильяру старик не смог: лишь кое-как растолкал, подсунул котелок с горячим и ложку. Малая чуть-чуть похлебала суп и заползла обратно под шкуры. Латира посмотрел-посмотрел… Нет, пока эти двое настолько беспомощны, а Стурши — на воле, тут не то что в круг, даже в иглу не отойдёшь подремать. Сам виноват, раз позволил беззаконнику удрать живым. Теперь бди!

Ночь давно перевалила на вторую половину. Ветер с моря тянул сыростью, длинными пальцами облаков стирал с неба звёзды. Латира сидел, привалившись спиной к Камню, потихоньку вбирал силу. Грелся колдовством сам, грел меховое гнездо в санях. Слушал стихии: ещё не успокоились, но близко к тому. Размышлял о превратностях судьбы.

Нельмара так стремился перевалить на Нимрина часть Великих песен, а теперь мудрые отменно справились сами. Не только без чужака: даже без Вильяры с Латирой. Узнав о случившемся в Снежных Норах, временный глава Совета поступил разумно: призвал всех, кого поначалу отстранил. Слишком молодых или старых, неумелых, слабых, трусливых. Цена ошибки уже не столь высока, как в начале, а для мудрых — для всех и каждого — лучше спеть хотя бы по разу. Пусть общее дело запомнится именно общим, чтобы никто не чувствовал себя ни обделённым, ни особо избранным. Латира достаточно пожил изгоем-неудачником, чтобы не желать такой доли никому. И двое Наритьяр пытались встать выше всех — погибли сами и едва не сгубили Голкья. Нет уж, мудрые равны перед стихиями, равны перед охотниками: это закон, да пребудет так! А вспомнит ли потом Нельмара, кто подсказал ему верный путь? У хранителя знаний отличная память, он не забудет и того, что подсказка пришла заодно с дурной вестью.

Латире и Нимрину нельзя было промахиваться на этой охоте! Старый колдун аж взрыкнул от досады. Повезло ещё: Стурши обломал нож об Нимрина, а то запросто уложил бы их обоих… Латире — повезло, Нимрину — наоборот. Не останься клинок в ране, может, не растравило б её так сильно? Лежит теперь, горемыка: ни жив, ни мёртв. И Вильяра — в глухом сне… Нет уж, чем рычать на ветер и грызть себя за непоправимое, Латира лучше песенку споёт. Сам он не знахарского рода, но кое-чему выучился за многие зимы и лета…