Позолоченная лилия. Лили Сафра. Становление одной из самых богатых вдов мира - Isabel Vincent
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
"Враги?" - спросил его друг Марсело Стейнфельд. "Конечно, у Эдмона были враги. Невозможно заработать столько денег и не иметь врагов".
Возможно, это объясняло, почему Сафра сидел с медсестрой в ванной и неудержимо трясся в своей желтой пижаме. Должно быть, он был в ужасе от того, что эти безымянные враги, эти теневые "злоумышленники", пришли, чтобы отомстить.
"Телефонные звонки между третьими лицами и жильцами квартиры, которая была заполнена дымом от пожара, очевидно, не убедили жильцов впустить пожарных", - написал спустя несколько часов судмедэксперт, которому было поручено провести вскрытие.
Первые два звонка Эдмонда были адресованы его любимой жене Лили, и он убеждал ее покинуть квартиру, расположенную через холл на шестом этаже, и немедленно обратиться за помощью. Лили совершила дерзкий побег через окно спальни на балкон, и в струящейся ночной рубашке, с накинутым на худые плечи школьным пиджаком цвета морской волны, принадлежавшим одному из ее внуков, она выглядела ошеломленной и растерянной, когда осторожно спустилась по нескольким лестничным пролетам в вестибюль.
Если Пикено и десятки полицейских, собравшихся к этому времени в роскошном вестибюле отеля Belle Epoque, и заметили, как дрожит в плохо сидящем пиджаке хрупкая и испуганная жена банкира, то мало кто обратил на это внимание.
Это произойдет позже, после похорон и после того, как продажа банка ее мужа Гонконгской и Шанхайской банковской корпорации (HSBC) попадет на первые полосы мировых финансовых газет. Разумеется, разговоры среди аристократов и светских львиц, входивших в редкие круги Сафра, начались вскоре после того, как к дому Belle Epoque подъехали автомобили СМИ, чтобы снять пожар и вести прямой репортаж из Монако о причудливой череде событий, в результате которых один из богатейших банкиров мира задохнулся в собственном доме. К 6:15 утра многие могли отчетливо видеть пламя из своих собственных величественных квартир, расположенных вдоль авеню д'Остенде и авеню Джона Кеннеди. Начался шквал межконтинентальных телефонных звонков.
"Как только я включила телевизор и увидела, что пентхаус горит, зазвонил телефон", - рассказала одна давняя жительница Монако, которая могла видеть горящий пентхаус Сафра из своей квартиры. "Мне звонили люди из Лондона, Нью-Йорка, Парижа и Рио-де-Жанейро. Все хотели знать одно и то же: "Где Лили?"".
Лили, одна из самых богатых и элегантных женщин мира, привыкла к разговорам о себе. Во многих отношениях она сама ухаживала за ней, продвигая застенчивого Сафру в светские колонки на трех континентах. Сафра был ее четвертым мужем и самой большой добычей, но он был не в восторге от того, что казалось Лили необходимостью добиваться публичности и появляться на всех лучших вечеринках.
"Я видел, что их отношения были очень уникальными", - говорит Эли Аттиа, который работал архитектором Сафры почти пятнадцать лет, начиная с 1978 года. "Она дала ему новый взгляд на жизнь. Он был очень застенчив и не чувствовал себя комфортно в общении с людьми. Они очень дополняли друг друга, и вы не можете избежать того факта, что это была великая история любви".
Сафра, лысеющий и коренастый, с густыми черными бровями и грустными глазами, двигался медленно и целенаправленно. Со своей учтивой манерой поведения, свойственной Старому Свету, он во многом был стереотипом преуспевающего банкира в темном костюме, исключительно преданного своим клиентам по всему миру. Лили однажды сравнила ложиться с ним в постель с присутствием на заседании совета директоров, потому что "он всю ночь звонил своим дальним деловым партнерам". Тем не менее Сафра был явно влюблен в Лили, "стройную блондинку-чародейку", которой было сорок два года, когда они поженились в 1976 году. То, что ей не хватало красоты в более зрелом возрасте, Лили компенсировала элегантностью, утонченностью и чрезвычайно хорошим вкусом. Сафра, которому было сорок четыре, когда он женился на ней, был легендой банковского сообщества, известным своей трезвой рассудительностью. Девиз его Национального банка Republic в Нью-Йорке гласил: "Защищать не только ваши активы, но и вашу частную жизнь".
"Ни один крупный банкир со времен Морганов и Рокфеллеров не был столь успешен как предприниматель", - пишет BusinessWeek в редком очерке об Эдмонде Сафра.
Но могущественный банкир позволял Лили добиваться своего - почти всегда. После свадьбы пара регулярно обедала с такими светилами, как Карл Лагерфельд, Валентино и Нэнси Рейган, и подружилась с обозревателем светской хроники Women's Wear Daily Эйлин Меле. Одно из самых ранних упоминаний о вхождении Лили в высшее общество Манхэттена произошло в марте 1981 года на ужине в честь Сафраса у посла Бразилии в ООН, на котором присутствовали Диана Вриланд, Билл Бласс, друзья Сафраса Ахмет и Мика Эртегун, а также "ходок" Нэнси Рейган и светский человек Манхэттена Джерри Ципкин. "Лили ответила на тост хозяина милой речью, используя один из плексигласовых лорнетов, которые Джерри Ципкин дарит друзьям, страдающим дальнозоркостью или приближающимся к 40 годам". Лили не хватало нескольких месяцев до ее сорок седьмого дня рождения.
Позже Эдмонд и Лили посещали те же бенефисы и обеды, что и Элтон Джон, Блейн и Роберт Трамп, а также монакские короли. Меле писала, что Лили и ее подруга Линн Уайатт, техасская миллиардерша, были среди большой свиты, "сопровождавшей" князя Монако Альбера во время его визита в Нью-Йорк в 1997 году.
Лили стала таким светилом в высших кругах Нью-Йорка, что ее имя стало нарицательным наряду с более известными иконами высшего общества. На одном из обедов в Нью-Йорке в 1994 году Лили, должно быть, была в восторге от того, что ее упомянули рядом с Брук Астор, которая на протяжении десятилетий была дирижером нью-йоркского светского мира и образцом старых денег Восточного побережья. На этом обеде Брук Астор "надела свою соболью шляпу, а Лили
