Реверс жизни, или Исповедь миллиардера - Александр Кучаев

– И что, вы сами и зачинали эти драки? – Потом мне не раз вспоминался этот наш противоестественный разговор, и я всё удивлялся, как у меня хватало сил на какие-то вопросы, когда кругом лежали трупы людей и я тоже весь был избит и ранен.

– Зачем сам, нет, конечно, – ответил Гудимов, накладывая бинт на моё всё ещё кровоточащее плечо. – Но ведь конфликтные ситуации могут возникнуть на каждом шагу. Взять, к примеру, наш нынешний случай. Что бы мне стоило пройти мимо? Как многие бы и сделали! Однако я вмешался, и вот мы разговариваем тет-а-тет.

– А как теперь с ними? – сказал я, показывая взглядом на поверженных злодеев. – Они что, так и останутся лежать здесь?

– Это их проблемы. Если с каждым нянчиться… Закончив перевязку, моряк встал и отряхнул брюки; затем, оглядевшись, сделал несколько шагов между телами и наклонился раз и другой, что-то подбирая с песчаной земли. Сквозь полумглу нахлынувшей дурноты мне привиделся какой-то чёрный предмет у него в руках, похожий на пистолет. Старший из бандитов, которого называли Шляхтой, застонал, зашевелился и стал приподниматься. Мой спаситель подошёл к нему и совершенно хладнокровно, словно выполняя будничную работу, ударами ногой по голове вернул его в прежнее неподвижное состояние.

– Всё, пора убираться отсюда, – сказал он, поворачиваясь ко мне.

Бандиты приехали в лес на двух внедорожниках. Один из них Гудимов поджёг, на другом мы тронулись в сторону города. Едва «Лендровер», в котором мы находились, преодолел несколько десятков метров, сзади бахнул взорвавшийся бензобак.

За километр до городской окраины Гудимов утопил в реке второй автомобиль, спихнув его с крутого обрыва.

Глава вторая

В убежище

Потрясение, испытанное на лесной поляне, и истязания, предшествовавшие ему, не позволяли мне находиться в черте города.

Меня преследовал непреходящий тягостный страх, заставлявший вздрагивать при каждом шорохе и стуке; я постоянно чувствовал себя в западне среди каменных коробок многоэтажных домов. Люди Клеща мерещились на каждом углу и в каждой подворотне. Сердце сжималось при виде каждой чёрной машины, проезжавшей по улице.

Всё же мне хватило смелости заглянуть в квартиру, где я проживал, чуть ли не полностью разгромленную бандитами – вероятно, сразу после того, как меня увезли на расправу.

Дверь была замкнута, но у тёти Лиды, моей соседки, находился запасной ключ. Она ахнула, увидев меня в испачканной кровью, растерзанной одежде.

– Вот так, тётя Лида, – сказал я, конфузясь и разводя руками. – Иногда случаются странные вещи.

– Да кто ж тебя так, милый?! – тихо воскликнула соседка.

– Лучше не вспоминать.

Гудимов открыл дверь, и мы с ним прошли в квартиру.

– Ничего себе, – сказал он при виде представившегося разрушения. – Это твои убивцы так постарались?

– Кто же ещё, они, конечно.

– Искали, должно быть, что-то.

– Наверное.

Моряк задел ногой разбитую гитару, валявшуюся посреди пола. Раздался глухой меланхоличный звук.

– Ваша?

– Моя. Поигрывал иногда – для отдохновения души.

Среди разбросанного имущества нашлись более-менее уцелевшие брюки и рубашка, и я переоделся. Из сохранившегося тайничка за обоями достал несколько крупных денежных купюр – все, что в нём были; мы наняли такси и поехали ко мне на дачу, некогда приобретённую мной в нескольких километрах от города.

Шесть соток земли, небольшой домик о двух комнатках, сарай для огородного инвентаря, «скворечник» в противоположном от домика конце участка и простейшая открытая беседка с мангалом в центре этой «роскоши».

Территория участка была хорошо защищена от посторонних глаз зелёной стеной декоративного винограда, теснившегося на двухметровом заборе – по всему внешнему периметру моего владения.

Внутри забора из насаждений – несколько молодых плодовых деревьев, куст орешника-лещины, короткая поросль малины в дальнем от калитки углу, грядка петрушки и сельдерея и ровный ковёр тёмно-зелёного газона, прорезанный узкой гравийной дорожкой от калитки до домика с ответвлениями к остальным постройкам.

Вот, собственно, и всё, чем я в то время располагал на лоне природы.

Тогдашняя моя «фазенда» хорошо вписывалась в сотню с лишним владений других небогатых собственников, входивших в наш дачный кооператив, и была с ними, так сказать, на «одно лицо». И об этом убежище практически никто не знал, не считая бывшего владельца и нотариуса, оформлявшего моё приобретение.

Не реже одного раза в неделю я приезжал на участок для отдыха от напряжения деловой жизни и городской суеты. Обкашивал траву тихо жужжавшей электрической газонокосилкой, пропалывал единственную грядку огородной зелени, вносил удобрения и включал дождевальные установки.

А то и просто бездельничал, проводя время за созерцанием волшебного царства растений и прослушиванием песнопений воробьёв и прочих пернатых, любивших чирикать и тонко верещать в зелёных ветвях кустарника и деревьев.

Иногда, опрокинувшись на спину, я опускался на пружинистый травяной ковёр и подолгу вглядывался в прозрачную небесную синеву, пытаясь отыскать там НЛО или ещё что-нибудь экстранеобычное. В такие мгновения навевались мысли и о Творце, и о возможности проникновения в знания, которыми Он располагал, и о использовании их в созидательных целях. Но все мои усилия этого направления оказывались тщетными.

Вот сюда я и прибыл с человеком, который стал моим верным надёжным другом и который ещё не раз выручал меня из беды.

По пути, исполняя пожелание моего спутника, я загрузился в черновском магазине (Черновка – деревенька, начинавшаяся прямо от нашего кооператива) двумя бутылками водки, закуской и сигаретами.

Окинув взглядом усадебку, Гудимов одобрительно кивнул головой, закурил и без каких-либо предисловий начал обустраиваться за беседочным столом.

– Стаканы! – коротко бросил он, выгружая из полиэтиленовой сумки спиртное и продукты. Когда я, прихрамывая от боли в раненом бедре, вернулся с тарой для пития, стол был уже накрыт.

– За вас! – сказал он, чокаясь со мной. – За то, что остались в живых. И чтоб и впредь жили – счастливо и богато, наперекор всем врагам, настоящим и будущим.

После второй Гудимов в очередной раз закурил и благодушно откинулся на спинку стула. Напряжение и суровость, вызванные схваткой в лесу, кажется, окончательно покинули его, и он уже в полной мере довольствовался кайфом, получаемым от сигареты и выпивки.

– Ну а теперь расскажите, друг мой любезный, – сказал он, прищуренно глядя на меня, – за что эти «добры молодцы» хотели лишить вас жизни таким зверским способом?

Мне показалось, что он весьма скептически оценивает мои физические данные. Да и как было не проявиться скептицизму! Я хоть и был 177 сантиметров росту, но при этом особо развитой мускулатурой не отличался. Словом, внешне выглядел так себе; хорошо, если дотягивал до обычного середнячка, каких на улице чуть ли не каждый второй, и являл собой обычного смирного, законопослушного обывателя.

Даже выражение лица моего было кротким, как у ягнёнка. Об этом мне говорили мои доброжелатели. А посему выходило, что я никоим образом не мог проявить агрессию и дать повод для ответной агрессивной же реакции, тем более столь жестокой.

– Это были рядовые бандиты, – сказал я, не без содрогания вспоминая яму посреди поляны. – За главного у них Эдуард Сокальчиков по кличке Клещ, ныне довольно крупный бизнесмен, а в прошлом… Прошлое его покрыто мраком и неизвестностью. Этому Клещу много чего принадлежит начиная от магазинов и ресторанов и кончая разными ОАО по производству металла, химической и кабельнопроводниковой продукции. Большую часть предприятий он захватил рейдерским способом.

– Рейдерским? – переспросил Гудимов.

– Да. Через поддельные документы в судах. А когда такой способ отжатия имущества не удавался, пускал в ход силовые методы. Вплоть до убийства. И это ещё не всё. У Сокальчикова целая армия военизированных исполнителей, замаскированных под частную охранную организацию. Он держит в страхе весь город, и каждый мало-мальски оперившийся предприниматель платит ему дань.

– А куда смотрят правоохранительные органы? – Мой новый друг достал из брючных карманов один пистолет чёрного цвета, за ним – второй, положил их перед собой на столе и стал разбирать и собирать – не спеша, спокойно, невозмутимо, как будто проделывал привычную работу, выполняемую по сто раз на дню.

По всей видимости, именно это оружие он и подобрал на лесной поляне.

Я неловко повернулся, и рана в плече, и прежде напоминавшая о себе, заломила ещё сильнее. Издав невольный стон, я схватился за повреждённое место другой рукой.

– Что, болит? – спросил моряк и, не дожидаясь ответа, сказал: – Я вроде как следует обработал ваши порезы – не должно быть никаких осложнений. А что побаливает, так это пройдёт.