Остерия «Старый конь». Дело первое: Кьята - Виталий Останин

– Тадор! – остановил Мерино бандита, назвав его настоящим именем. Тот сразу заткнулся, внимательно глядя на кабатчика. – А что украли у Беппе Три Пальца?

– Я точно не знаю. Но стража трясла наших за какие-то бумаги. Документы какие-то… А что за бумаги, я не знаю, Праведник! Векселя, наверное… Человек уже пятнадцать наших загребли…

«Какие все-таки замечательные люди эти бандиты! – с внезапно возникшим умилением подумал Мерино. – Все у них просто, все из-за денег. Раз бумаги – стало быть, векселя».

Он еще некоторое время слушал Крысюка, но тот пустился в повторение уже сказанного: значит, больше ничего не знал. И Мерино принял решение. В конце концов, от него не убудет, а Крысюк крутится с разными людьми и как осведомитель очень хорош.

– Ладно, Тадорито, ступай за мной. Только держись в отдалении, а то ещё решат, что мы с тобой вместе, а это ни мне, ни тебе не нужно. И место, в котором я тебя спрячу, кхм… неожиданное! Но ты мне должен верить. Я дал тебе слово.

Из переулка Мерино вышел, завязывая веревки на штанах и на всякий случай смущенно улыбаясь. Приспичило человеку – с кем не бывает? А тут такой славный переулок… И пусть за ним никто не следил, да и кому он нужен, если подумать, следить за ним, но привычка – вторая натура.

Куда спрятать Крысюка, Мерино понял в тот же миг, когда решил ему помочь. Куда никогда не полезет искать стража – в герцогские конюшни. Конечно, еще предстояло уговорить смотрителя конюшен, досточтимого синьора Вэнно, в том, что именно сейчас ему понадобился чернорабочий. Но, если напомнить про тот факт, что синьор Лик в свое время помог вытащить из дурной компании несовершеннолетнего отпрыска синьора Вэнно, уговоры эти не обещали быть очень уж трудными. Сложнее будет уговорить Крысюка, что там его, перепачканного навозом, никто искать не будет.

Конюшни располагались сразу за крепостной стеной замка Инверино8, резиденции местных владетелей. Ну это если смотреть на замок из города. Что значило, что они жили за собственной крепостной стеной9. И это тоже было некоторой проблемой. Сам Мерино через воротную башню крепости мог пройти без проблем, его там хорошо знали. А вот Крысюк, с его роскошно драной одеждой и воровской рожей, туда мог попасть только в кандалах, прямиком в допросный подвал.

– Тадорито! – подозвал Мерино бандита, когда ярмарочный шум стих позади и наблюдать за беседой двух человек на пустой узкой улочке было некому. – Сейчас тебе надо переодеться во что-то вроде одежды подмастерья. Победнее, но относительно чисто. Затем, отдельно от меня, пойдешь на площадь Святого Доната и там сядешь вместе с нищими на ступенях храма Скрижалей. Вы их стрижете, так что они тебя не тронут. Будешь сидеть там до тех пор, пока к тебе не подойдет худой такой мужчина, с рыжей бородой клином и лысый…

– Смотритель герцогских конюшен синьор Вэнно? – Мерино кивнул, и Крысюк довольно закончил: – Знаю я его!

– Вот он и подойдет. Заберет тебя на конюшни, скажет, будто ты его дальний родственник из деревни, которого надо пристроить к делу…

– Туда? – палец Крысюка указал на замок. До него стало доходить.

– Да, – сразу оборвал его Мерино. – Там тебя искать не будут, а синьор Вэнно мой хороший друг. Не трясись, слушай, что я говорю. Если тебе что-то не нравится – ноги пока свои. Развернулся и ушел!

Крысюк поспешно кивнул.

– Так вот, там он тебя к делу пристроит, за конями ходить, и никто тебя не найдет. Ты, главное, сам там навыки свои забудь, не стащи чего. И не вздумай на будущее пути прикидывать – я уже вижу, как глазки заблестели. Твою жизнь спасаем, так что будь благодарен. Все, действуй!

– Да я никогда бы…

Но Мерино его уже не слушал, шагая к опущенным воротам замка.

С Алонсо Вэнно все прошло так, как и планировалось. Смотритель конюшен поворчал, похмурился и вскоре согласился принять на работу своего дальнего родственника. «На пять дней, и не больше, Мерино! А то знаю я твоих… кхм… знакомых!»

Заверив старого приятеля, что больше пяти дней и не понадобится, синьор Лик отправился обратно к рынку. У него еще оставалось дело, от выполнения которого его отвлек мальчишка, посланный Крысюком.

Даже, по правде сказать, не дело – ритуал. Которого Мерино немного стыдился, за который ругал себя последними словами и которого не пропускал ни разу на протяжении уже почти года.

Дело в том, что раз в три дня ко второму звону храмового колокола10 на рынок у центральной городской площади приходила за свежей зеленью синьора Карла Тотти, вдова полковника от артиллерии, погибшего девять лет назад в битве при Игусе11. Приходила с истинно военной точностью, как и положено вдове фрейского офицера, лишь только смолкали колокола. Ходила она по рядам около получаса, после чего возвращалась с покупками домой. И раз в несколько дней Мерино придумывал себе какое-нибудь пустяшное дело в районе рынка, ну, например, купить свежего мяса. Шел на рынок сам, а не посылал поваренка Гвидо, который обычно этим занимался. И совершенно случайно встречался с Карлой Тотти.

Они познакомились чуть больше года назад, у общих знакомых. Когда Карле представили Мерино, он, лишь раз взглянув в ее зеленые глаза, понял, что пропал. С точки зрения канонов красоты он была не более чем просто привлекательной женщиной: ярко-рыжие волосы, какие случаются, если в крови есть хорошая толика митриурийской12 крови, большие глаза под сенью густых ресниц, аккуратный маленький нос и мягкие даже на вид, может, немного тонкие губы. Хорошая фигура, не худощавая, но и не массивная, – пожалуй, термин «женственная» подходил синьоре Тотти идеально. Но ее мимика, то, как она улыбалась и хмурилась, чистый и какой-то искренний смех, а главное, глаза, в которых тонули все умные мысли и фразы и так-то не самого опытного в общении с противоположным полом мужчины, – все это делало ее в глазах синьора Лика настоящей красавицей.

Они несколько раз вместе обедали, встретившись, разумеется, совершенно случайно, однажды синьора Тотти даже заглянула в его остерию и отведала его фирменного морского окуня, который ей очень понравился. Но дальше вежливой болтовни, не без приязни с обеих сторон, дело не шло. Мерино робел.

На исходе четвертого десятка лет Мерино уже научился быть с собой честным, жизнь, что называется, заставила. С одной стороны, он прекрасно понимал, что на самом деле с ним происходит и что его интерес к красивой вдове давно перестал быть соседским, с другой – не знал, что с этим интересом дальше делать. Прослужив большую часть жизни государству, которого внезапно не стало, он имел крайне небольшой опыт отношений с женщинами – на них просто не хватало времени. Требуемую ему как мужчине плотскую близость он предпочитал покупать за серебро. Да и сказать по правде – не искал он отношений выходящих за эти рамки. Благодаря чему теперь и находился в какой-то совершенно не свойственной ему нерешительности и плыл по течению. Но довольно изобретательно находил поводы появляться на рынке за пятнадцать минут до второго звона. Где с совершенно занятым видом бродил по мясным рядам рынка именно в том месте, в котором они смыкались с овощными.

В этот раз (чтоб Крысюку икалось все те дни, что он будет прятаться от городской стражи!) Мерино опоздал. Совсем чуть-чуть: он даже был уверен, что видел, как Карла, неся корзину с зеленью на сгибе руки, свернула от рынка на улицу, ведущую к ее дому. Догнать ее можно было довольно легко, но что при этом сказать? Это ведь не случайная встреча на рынке: «Доброе утро, Карла! Вы прекрасно выглядите сегодня! Новая шляпка? Очень вам идет! Давненько вы не заглядывали в мою остерию!» Это уже целенаправленное проявление интереса стареющего трактирщика к красивой женщине. А это, в свою очередь, значит…

Привычным волевым усилием Мерино остановил свои мысли, в которых сомнения, с одной стороны, и желание хоть какой-то определенности, с другой, сталкивались, как два отряда тяжелой рыцарской конницы. И переключился с воспоминаний о завитке непокорного рыжего локона за ухом синьоры Тотти на обдумывание нового кусочка информации, полученного от Крысюка. При определенной сноровке, которая есть результат частого повторения, сиречь – опыта, это ему удалось сделать почти без труда, даже несмотря на предательски возникший образ лукавого веселья в зеленых глазах вдовы, которая будто бы смеялась над его душевной борьбой.

А подумать было о чем.

Самый первый и самый важный вопрос: стоит ли ввязываться в эти игры? Точнее, ввязаться-то он уже ввязался, но пока еще можно было остановиться на том, что уже сделано, – на прикрытии старого и надежного осведомителя из сольфикхунского дна от городской стражи. И дальше не идти. Да какое, собственно, ему дело по ограбления корабела двора Ее высочества? До бумаг, которые явно и были целью грабителей! Это же политика, смердит ею за лигу – не стала бы городская стража перетряхивать весь город ради ерунды. А нужна ему, синьору Лику, добропорядочному горожанину, уважаемому человеку, такая радость? Эти тайны и интриги?! Да к демонам четвертой преисподней!