Возрастной шовинизм (декабрь 2007) - журнал Русская жизнь

Березовский. Бориса Березовского заочно осудили. Савеловский суд Москвы приговорил его к шести годам лишения свободы, заочно признав Березовского виновным в хищении 214 миллионов рублей у компании «Аэрофлот» в 1996-97 годах. 214 миллионов рублей - это чуть больше восьми миллионов долларов по нынешнему курсу, сумма для миллиардера малозначительная. Понятно, что нечестно нажитое состояние Березовского стоит значительно больше. Понятно также, зачем российским властям понадобилось приговаривать Березовского заочно - поиск способа убедить английское правосудие в том, что Березовский заслуживает выдачи, давно превратился во что-то вроде национального вида спорта. Более того, уже трудно сомневаться в том, что всерьез на передачу Березовского России никто не рассчитывает, и все действия, направленные на изменение ситуации, выглядят как некий ритуал. «Это наша традиция, и мы ее храним». Ритуалы - вещь, конечно, хорошая и необходимая, но когда все, от политики до уголовной практики, состоит только из них - это как-то тревожно. Хотелось бы все-таки чего-то более содержательного.

Греф. Еще одна история про замену содержания ритуалами - избрание Германа Грефа президентом и председателем правления Сбербанка. Формально министр ушел из правительства в бизнес. На самом деле, это нормальное «горизонтальное перемещение» по госслужбе. С поста министра экономразвития на столь же министерский пост главы де-факто госкорпорации, на долю которой приходится 10 процентов ВВП (2,4 триллиона рублей в виде вкладов), половина ипотечных кредитов и несопоставимо большая по сравнению с другими банками клиентская сеть по всей стране. Такое назначение нельзя считать уходом в бизнес, нельзя считать и понижением - в статусе Грефа если что-то и изменилось, так только то, что он больше не участвует в заседаниях правительства. Более того, новое положение Грефа более устойчиво по сравнению с министерским: когда правительство уйдет в отставку (а это обязательно, по закону, произойдет после президентских выборов), Греф так и останется во главе Сбербанка. В ситуации, когда сети госструктур с названиями типа «Рос-что-то-там» (или более нейтральными, как тот же Сбербанк) безо всяких выборов и референдумов принадлежит реальная власть в стране, рассуждать о политике всерьез очень сложно.

Назарчук. Трогательная история из провинциальной жизни - спикер Алтайского краевого совета ушел в отставку в знак протеста против переименования вверенного ему властного органа. Александр Назарчук не согласился с заменой слова «крайсовет» на словосочетание «законодательное собрание», потому что хранит верность советским идеалам и не хочет участвовать в надругательстве над ними. В скобках стоит заметить, что Назарчука привез на Алтай бывший губернатор этого региона ныне покойный Михаил Лапшин, и отставка позволит бывшему спикеру крайсовета с чистой совестью вернуться в Москву. Но даже в таком контексте выбранный Назарчуком повод для отставки смотрится красиво. Простое русское слово «совет» действительно слишком маркировано советской властью и применительно к законодательным органам современной России выглядит достаточно атавистично. Но алтайский терминологический спор напоминает нам о тех временах, когда в стране существовал огромный «красный пояс», губернаторы которого были настроены оппозиционно по отношению к центральной власти, называли законодательные собрания «советами», возлагали венки к памятникам Ленину и при этом исправно платили налоги в федеральный центр, поставляли армии призывников и вообще никак не оспаривали целостность России. Можно сравнить две ситуации - ту, в которой часть страны накрыта «красным поясом», и ту, в которой никаких красных поясов нет, а те, кто не хочет шагать строем, просто лишены права голоса - совсем. И это, мне кажется, гораздо больший раскол страны, чем тот, который наблюдался десять лет назад.

Забастовка. Забастовка на автозаводе «Форд» во Всеволожске (все «Форд-фокусы», продаваемые в России, сделаны там), разумеется, свидетельствует о росте рабочего движения в стране, о повышении гражданской активности и еще о многих полезных и хороших процессах. Фордовские рабочие требуют повысить зарплаты до 28 тысяч рублей в месяц и снизить продолжительность ночных смен с 8 до 7 часов. Администрация завода ведет переговоры с профсоюзными лидерами, выдвигает какие-то встречные условия, и в том, что компромисс будет достигнут, никто не сомневается. Но всякий раз, когда приходят новости о забастовках на успешных предприятиях с иностранными владельцами - на том же «Форде» или, скажем, на «Кока-коле» - возникает вопрос: неужели эти заводы и есть самое ужасное, что только существует в России? Почему не бастуют какие-нибудь ивановские ткачихи или те же таджики-гастарбайтеры, вкалывающие на московских стройках за возмутительные копейки в скотских условиях? Ответ можно найти в старинном анекдоте про человека, который потерял кошелек в темном переулке, а искал его за углом, у фонаря - там светлее. Представить, каковы будут последствия забастовки на каком-нибудь провинциальном заводе, принадлежащем местному бандиту, нетрудно. Собственно, поэтому на таких заводах не бастуют. Зато бастуют там, где есть менеджер-иностранец, с детства приученный к тому, что забастовщиков следует уважать и договариваться с ними. Стачечным вождям на таких заводах не ломают ребра: им уступают, а потом еще зовут в Европу или в Америку, где встречают как героев мирового профсоюзного движения.

Олег Кашин

Лирика

***

Региональные прокуратуры трепетно любят детишек. Взяткой не корми - дай восстановить права да защитить интересы малолетних. Вот на заседании Тульской областной прокуратуры рассматривали вопрос об ограничении доступа в интернет из образовательных учреждений, говорили о необходимости специальных подзаконных актов, согласно которым школьники должны посещать только образовательные ресурсы и никакие более. Самое замечательное, что «фактов обратного» пока что не было, как доложила образовательная чиновница, - ну так почему же не заняться профилактикой нецелевого расходования трафика. А прокуратура Хабаровска озабочена опротестовыванием городского Положения о дошкольных учреждениях, согласно которому в детские сады принимают детей до 6, 5 лет (нижний предел школьного возраста). Надо, чтобы в детсад принимали до 7, считают законники, и интенсивно трудятся над этим.

***

65-летняя родственница освоила интернет. -Роман-то завели? - спрашиваю. - Зачем заводить, я их читать не успеваю. Столько всего! (Читает любовные романы на Альдебаране, очень довольна: можно не тратиться на «эту макулатуру»).

***

Выборы, из которых заранее вымыта интрига, проходили на удивление бесстрастно - несмотря на все обилие репертуарных телодвижений; оппозиционные мероприятия воспринимались плановыми концертами, а проправительственные - пленарными заседаниями. Телевизор навевает дремоту, словно чай с душицей и мятой.

***

Депутат Починок, бывший министр труда, выступил с инициативой «обратной ипотеки». Инициатива касается квартир внутри Садового кольца: каждая из них, по мнению Починка, стоит не меньше миллиона. Он предложил государственным структурам заключать со стариками-владельцами что-то вроде договора о покупке квартиры в рассрочку. В самом деле, нехорошо, когда добро пропадает: миллионная недвижимость уходит агентству или совсем уж бессмысленным родственникам, - в то время как она могла бы достаться, например, Управлению делами президента и пополнить депутатский квартирный фонд. Бесхозяйственно как-то. Если инициатива вдруг да и пройдет - много ли стариков устоит перед соблазном переписать завещание?

***

Девочке в магазине подарили корпоративный глянцевый журнал. Читает интервью экс-ведущей программы «Снимите это немедленно» Александры Вертинской. Та признается, что ей нисколько не жалко «запущенных 35-летних женщин от плиты», над которыми они с Ташей Строгой так изобретательно глумились в передаче. «Им в глаз нужно осиновый кол!» - говорит Саша. Потом рассказывает о своих любимых SPA в Италии. -… Вертинский, который поет: «Я не знаю зачем и кому это нужно…» Она его однофамилица? - Нет, внучка. - Может, неродная? - с надеждой спрашивает девочка.

***

Получила письмо от генсека одной партии. Текст канонический: «никто кроме нас», «завтра придут за тобой» и «чтоб не пропасть поодиночке». Посмотрела на свет: письмо именное, обращаются по имени-отчеству, а подпись - факсимильная. Оно, конечно, тираж 40 тысяч, - рука онемеет подписывать, но раз в четыре года можно ведь?