Валентин и Валентина - Михаил Рощин

Мать. Мне нет дела: все! Все будут биться головой об стенку, и вы тоже? Я не хочу больше. Я устала. (Жене.) Между прочим, ты бы, как старшая сестра, чем острить, могла бы тоже помочь. У тебя уже вообще в доме никаких обязанностей. Живешь как трава. Могла бы поговорить, отвлечь, а то – двадцатый век, двадцатый век! Когда-то на войну все списывали, а теперь – на двадцатый век! Еще скажите: атомная бомба… раз живем… если война…

Бабка. Она научит. По-лондонскому-то!..

Женя (поет). «Ах, война, что ты, подлая, сделала…»

Мать (Бабке). А ты бы, между прочим, тоже поменьше ей потакала. А то сейчас одно, а потом: Алечка, Алечка, жалко Алечку… Пусть весь мир развалится от грязи, но моя дочь должна быть чиста, как Афродита! И если каждая мать сделает так – грязь отступит!..

Бабка (бурчит). Да, как же, сейчас…

Женя. Чего-чего? Афродита? (Смеется.)

Валентин и Валентина слушают.

Она. Ну, я пойду?..

Он. Я буду тебя ругать.

Она. Да, просто проклинай.

Он. Но ты не очень. Лучше промолчи.

Она. Не могу я больше молчать…

Валентина входит в дом, раздевается. Садится на свое место. Бабка наливает чай.

Мать. Между прочим, мы тебя давно ждем.

Валя. Был коллоквиум, потом в библиотеку надо было зайти… Что ты так смотришь?

Мать. Давно не видела. Редко встречаемся… А что, нельзя? Что ты такая бледная?

Бабка. Да она не ест ничего. Ты пообедала? Рубль я тебе давала.

Валя. Да, я ела.

Мать. Я хотела поговорить с тобой. Серьезно.

Бабка. Пусть чайку-то попьет…

Мать. Я тебя вчера видела. В метро.

Валя. В каком метро?

Мать. В простом.

Раздается телефонный звонок. Трубку берет Женя.

Женя. Наконец-то!.. Вы что это, милорд?.. Ой-ой, врать-то!.. Ну хорошо, подъезжай сюда… Чего-чего?.. Ой-ой! (Смеется.) Все!

Мать. Женя!.. Ну можно минуту быть серьезной? (Вале.) Это что, обязательно ходить в общественных местах в обнимку? Ты считаешь, это прилично? Я понимаю, вы никого не видите, – влюбленные вообще никого не видят и даже не подозревают, что их видят все… Ты несла его шапку, он – твой портфель, ты просто таяла от его объятий…

Бабка. Возьми еще печеньица.

Валя. Не хочу. (Матери.) Я такого не помню.

Мать. Может, я вру?

Женя. Это был он, но с ним была не она!

Мать. Я ночь не спала, меня сегодня на работе все спрашивают: что с вами? У меня голова распухла! А что мне сказать? Что моя дочь уподобилась этим девицам, которых парни хватают на улицах? Никакого стыда не осталось! Где девическая гордость, чистота, застенчивость?.. «Эй! Давай! Чувиха! Айда»! Тьфу! (Продолжает передразнивать.) Распустят патлы, сигарету в зубы, развалятся, – девушки!

Женя. Выродки, а не девушки!

Валя. Ко мне, по-моему, это не относится.

Мать. Спасибо! Но это пока. А ты не чувствуешь, что катишься по наклонной плоскости? Без вздохов! Мы, по-моему, ничего не имели против, что вы дружите, что он приходит в дом. Правда, я думала, у тебя вкус получше…

Бабка. Любовь зла…

Мать. Но пусть! Я понимаю, в этом возрасте у всех бывают увлечения…

Валя. Я в первый раз влюбилась еще в детском саду.

Женя. А я? До сих пор фамилию помню: Шурик Великанов! У него проволочка была на зубах.

Мать (Жене). Перестань!

Бабка. Одна порода.

Мать. Но теперь я вижу, что у вас там… не знаю что!..

Женя (небрежно). Скажи лучше, тебе не нравится, что у него мать проводница.

Мать. При чем тут это? Мы тоже не князья и не дворяне.

Бабка (шутит). К сожалению.

Мать. Хоть отец и помогал, но нам с бабушкой воспитывать вас, одевать, обувать, учить…

Валя. Я все знаю: была война, голод, карточки. Когда Женя родилась, ей на молоко продали бабушкино кольцо.

Валя (крутит на пальце кольцо). Ну, у меня кто-нибудь родится, я тоже продам кольцо.

Бабка. Угу. Тоже бабушкин подарок. Ты лучше возьми утюг да сразу бабку по голове!..

Мать. Что-что? Кто у тебя родится?

Бабка. Известно кто: мальчик или девочка.

Мать. Может, ты уже и замуж собралась?

Бабка. Конечно, спешить надо, в девках засиделась. Глядишь, перестарка и не возьмет никто!

Валя. Бабушка! Ну ты-то что?

Мать. Да! Тем более такого жениха упустить. Рокфеллер! Зимой и летом все в техасских штанах. И мужчина в самой силе!

Валя встает и молча собирается уйти из комнаты.

Аля!.. Сядь! Мы не закончили… Сядь, я говорю!

Валя. Я не хочу говорить в таком тоне.

Мать. Какие мы гордые! Хорошо бы эту гордость приберечь для другого.

Женя (приблизясь к сестре, нараспев). Валентина-а…

Валя (отстраняясь, резко). А ты тоже! Почему-то над твоим Славой не шутят.

Женя. Ну не заходись, при чем тут Слава? Слава, между прочим, два института кончил. Слава в порядке: квартира, машина…

Валя. Жена, дети!..

Женя. Ух ты!

Мать (Жене). Ты со своим Славой помолчи лучше! (Вале.) А ты не сравнивай, Женя взрослый человек. Когда тебе будет двадцать семь, никто слова не скажет, живи как знаешь…

Бабка. Слава-то свистун, чего говорить.

Женя. Чего-чего?.. Правильно. (Смеется.) Свистун!

Бабка. От мужа нечего было уходить.

Женя. Бабуля! Этот муж объелся груш.

Мать (Жене). Прекрати! Тебе надо было идти, и иди. (Вале.) А ты сядь! Сядь и слушай!

Валя. Я все поняла. (Стоит.)

Мать. Нет, слушай! Я же вижу твое состояние. Пойми, из-за глупой ошибки ты можешь сломать себе жизнь!

Валя. Никто не собирается ломать.

Бабка. Бесполезно. Они ж умней всех!..

Мать. Ты же не глупая девушка, неужели ты не понимаешь, что увлечение – это увлечение, что у тебя их будет в жизни миллион? А замужество, семья… Ты знаешь, что такое муж?.. Муж – это основа, это на целую жизнь, это человек, который… (Осекается.)

Бабка. Охо-хо!

Женя (едко). Какая проза! А любовь, а чувства?..

Бабка. Любовь короткая, а жизнь длинная. Ты сначала жизнь устрой, а там люби себе.

Мать. Ну хватит! При чем тут любовь?.. Любовь – редкость! Как красота или талант! А вы принимаете за любовь совсем другое. Просто что-то неприличное есть, неприятное, когда такие вот девчонки и мальчишки, совсем дети!.. Нет, я не понимаю…

Женя. По Фрейду, самых пылких чувств хватает года на четыре… (Подумав.) Да, не больше…

Бабка. Любови приходят и уходят, а муж остается…

Мать. Распущенность – больше ничего!

Бабка. Лотерея. Каждый думает машину выиграть, а много ли выигрывают?..

Женя. Как-как? Ничего!

Мать. Вот! Любовь – это машина! А все остальное – так! А ты уверена, что это машина?

Валя смотрит на Валентина. Идет к нему. Пауза.

Она. Ты уверен?

Он (через паузу). Я? Да. А ты?

Она. Да. Но чем ты можешь доказать?

Он. Ну чем?.. Просто вот она! Пожалуйста! (Делает жест, будто открывает дверцу машины.)

Она. Ты все шутишь. А они правильно говорят.

Он. Вроде бы. Только почему-то слушать их тяжело, а поступать по-ихнему невозможно.

Она. По-ихнему! Откуда у тебя эти «ихний», «ехай»?

Он. Темные мы, неграмотные. Сто лет всего, как из крепостного права вышли.

Она. Ну не остри, не до того.

Он. А что! Я серьезно. Я все-таки историк. Где уж нам любить, подниматься до святых высот! Небось какой-нибудь мой прадед ставил сына перед собой и говорил: «Жениться будешь на Маруське, а на Валентине не будешь. Что еще за Валентина!» И все, и сын действительно женился на Маруське. Хорошо?

Она. Не знаю, может, и хорошо.

Он. Может? Но, видишь ли, человечество почему-то смертным боем бьется против крепостных прав, совершает революции. Почему-то человек хочет быть человеком, а не рабом…

Она. Нет, ты лучше скажи: ты уверен? Точно?

Валентин хочет ее поцеловать.

Подожди… А если ты ошибаешься?..

Он. Аля!..

Она. Нет, ну а вдруг?

Он. Ну что вдруг, что?.. Ерунда какая-то! Во-первых, любовь – это не лотерея. И не машина. И мир существует потому, что в нем есть любовь, и исчезнет, если ее не будет! В наше время, не в наше, когда угодно, но люди любили друг друга, и каждый человек кого-то когда-то любил. «Любовь – такая же редкость, как талант или красота!» Почему? А может быть, любовь – это то же самое, что душа? А душа есть у каждого. Одни, значит, могут любить, а другие нет? Каждый человек в чем-то и красив и талантлив!..