Тетушка Мерта - Зенна Хендерсон

- Так почему...-я не знал, как бы спросить поделикатнее.

- Почему она живет у нас? Ты это хотел спросить? - мама вздохнула.- А куда ее денешь? Живет и живет. Да, в общем-то, она особенно и не мешает.

- Можно ее отправить в интернат,- сказал я.

- Во-первых, в интернат надо представлять документы, а откуда им взяться у тетушки Мерты,- объяснила мама, готовя сладкую кашу для старухи.- А, во-вторых, интернат стоит денег.

- А про какую прогулку вы говорили? Куда это мне с ней идти?

- В лощину,- ответил папа, нацеливаясь на очередной кусок пирога с вишней.- Вниз, до старого дуба,- папа тяжело вздохнул, словно вспомнив что-то.- И обратно.

- Ну, зачем же туда. Там же полно крапивы, да и комаров хватает. А кроме того там... ну- нехорошо.

- Ты хочешь сказать, нечисто? - улыбнулась мама.

- Ну, в общем, да,- я попытался объяснить.- Там даже погода не такая,, как вокруг. Чего ради лезть туда?

- Она всегда идет именно туда,- сказал папа.- А ты будешь ее провожать.

- Ну раз надо, значит надо,- я поднялся.- Тогда уж лучше сделать это поскорее. Пойдемте, тетушка Мерта.

- Сейчас она не пойдет,- сказала мама.- Она сама решит, когда будет готова.

- А почему с ней не может сходить папа? Ведь он уже один раз ходил.

- И с меня вполне хватило одного раза,- ответил папа холодно.- В этот раз пойдешь ты. И ты должен быть здесь, когда придет час. Рыбалка от тебя никуда не денется.

- Ну ладно,- я почти смирился.- Но вы хоть объясните почеловечески, а то я так ничего и не понял.

И мне объяснили. Тетушка Мерта всегда была в нашей семье, хотя папа так и не смог рассчитать, в каком родстве она с нами. И всегда она была такой же старой и высохшей. В ней словно совсем не осталось плоти, ничего, способного разлагаться, поэтому она не была такой противной, какими бывают старухи.

Раз в двадцать-тридцать лет, она как будто просыпалась и рвалась куда-то идти. И сопровождать ее должен был обязательно мужчина. С женщиной она идти не могла. И ее провожатый возвращался изменившимся.

- Это очень сильно действует,- сказал папа.- Когда своими глазами видишь то, что никогда тебе не понять...

- А однажды это был настоящий кошмар,- начал рассказывать папа.- Это когда наша семья только переехала сюда. Тогда еще был жив твой пра-прадедушка. Они добирались сюда в крытом фургоне, и всю дорогу тетушка Мерта ничего не замечала. А когда она начала просыпаться и не нашла знакомых мест, она словно с ума сошла. Прадедушка хотел вести ее по дороге, но она металась в темноте, словно собака, потерявшая след. Прадедушка привел ее домой только утром, весь ободранный и в синяках. Но в конце концов она облюбовала себе эту лощину.

- А зачем она туда ходит? - спросил я.- Что ей там надо?

- Этого не расскажешь,- ответил папа.- Это можно только увидеть самому.

В этот вечер тетушка Мерта снова зашевелилась. Сначала она закрыла руками лицо, потом попыталась встать. Одной рукой она вцепилась в спинку стула, а другой взмахивала, словно пытаясь ухватиться за воздух. Мама подошла, погладила ее по плечам и усадила назад.

На следующий вечер все ^началось сначала. Она несколько раз вставала со своего стула, подходила к двери и останавливалась, словно к чему-то прислушиваясь. Я тоже волновался и каждый раз кидался открывать ей дверь, но она только выглядывала и снова брела к своему стулу.

На следующий вечер все было так же часов до 10, пока мы не собрались идти спать. Вдруг тетушка Мерта бросилась к двери и, нетерпеливо притоптывая, начала даже царапать дверь пальцами, как кошка.

- Надо идти,- тихо сказала мама. Мне стало не по себе.

- Мам, ты смотри, какая темень,- попытался протестовать я,- и луны сегодня нет.

Тетушка Мерта начала повизгивать. Я остолбенел. Я первый раз в жизни услышал ее голос.

- Пора,- твердо сказал отец.- Отправляйся с ней. И обязательно приведи ее назад, сынок.

- В лощине и днем нехорошо,- я невольно говорил шепотом и не мог глаз оторвать от шарящих по двери тощих старческих рук. Она всем телом прижалась к двери, прислонилась к ней лицом, и ее обвисшее черное платье казалось на двери чернильным пятном.- А в такую ночь там сам черт ногу сломит.

- Попробуй выбирать дорогу,- папа тоже зашептал.- Может, у тебя и получится. А сейчас иди и без нее не возвращайся.

Мы быстро очутились за дверью, и я почувствовал, как сухие пальцы вцепились мне в руку, и вот тетушка Мерта уже тащит меня

в темноту. С перепугу мне показалось, что я слышу, как шур

шит ее высохшая кожа. Я чуть не закричал и только старался не думать куда и зачем она меня ведет.

Я попытался направить ее в сторону от лощины, в поле, на дорогу, на пустырь - в любую сторону, но не смог даже свернуть. Она снова возвращала меня на видимую только ей тропу. И я перестал сопротивляться. Темень была такая, что с трудом можно было различить землю и небо, а больше я ничего не видел. В гнетущей тишине слышалось только свистящее дыхание тетушки Мерты и мой задыхающийся хрип. От ужаса и темноты я не смог бы даже закричать.

Вдруг она остановилась, и я буквально наткнулся на нее. На меня пахнуло запахом слежавшейся бумаги. Мы стояли почти прижавшись, но в этих разлитых чернилах я не мог даже различить ее лицо. Постепенно я стал видеть тетушку Мерту. Светлее не стало, но, видимо, я немного пригляделся.

Она тихонечко зевнула, прикрыв рот рукой, и рассмеялась. Я поперхнулся. Таким молодым и изящным был этот жест - и так же не вязался он с высохшими старческими руками и лицом.

- Я оживаю,- я вздрогнул от звука этого живого, теплого голоса.- Я оживаю,- повторила она с восторгом,- Я чувствую, что это не сон.

Она с удивлением разглядывала свои руки.

- Но они до ужаса реальны,- сказала она.- Они совсем как настоящие.

Она протянула их в мою сторону, и я с удивлением услышал свой ответ.

- Они и есть настоящие. Она оглянулась на мой голос, и

исходящий от нее свет стал ярче. - Ты со мной разговари

ваешь? Она говорила словно сама с собой, и с каждым сло

вом лицо ее становилось все живее, ярче и моложе.

- Мне было предсказано, что я начну выздоравливать только тогда, когда смогу различить сон и явь, пойму, где реальность, а где иллюзия. Я понимаю, что это странный сон. Я знаю, что я сплю... но можно ли разговаривать с тем, кто мне снится? - она удивленно посмотрела на меня.- И может ли он мне отвечать?

Теперь тетушку Мерту было не узнать. Мягкое, молодое лицо, огромные, сияющие глаза. Тело расправлялось, наливалось жизнью. И вдруг платье соскользнуло с нее, как старая ненужная шкура. Она стояла, окутанная странным светом, не дававшим тени и не освещавшим ничего, кроме нее самой.

Я попробовал пристальнее вглядеться в этот свет и вдруг почувствовал, как исчезает незыблемость моего мира.