Тайное становится явным. ЦОС ФСБ уполномочен заявить - Василий Ставицкий

Но активность и популярность Пресс-бюро и его начальника Кравченко, а также писательская деятельность Цвигуна, оказывается, не всем нравились как в самом КГБ, так и за его пределами. Видимо, не случайно в семьдесят третьем году Цвигун перестал курировать Пресс-бюро. Эта роль была передана заместителю председателя КГБ Владимиру Петровичу Пирожкову.

Кравченко стал часто заходить к новому начальнику с предложениями и проектами об углублении и активизации нашей работы. Владимир Петрович делал заинтересованное лицо, внимательно читал документы, выслушивал, кивал головой и говорил: «Да, конечно, это очень важно, оставьте документы, я подумаю, посоветуюсь, доложу Председателю…» Но начальству, по-видимому, было не до Пресс-бюро. Кравченко про себя охал, вздыхал, огорчался и надеялся. Даже как-то набрался храбрости и поднял трубку прямого телефона к Председателю Андропову и стал просить принять его для доклада. Тот подержал трубку, что-то непонятное буркнул и выключил телефон.

Мы, сотрудники Пресс-бюро, стали замечать, что наш начальник как-то вдруг сник. Пошли слухи, что руководство недовольно работой Кравченко — слишком беспокойный он, настырный, надоедливый. В феврале 1974 года мы в своем коллективе скромно отметили 60-летие со дня его рождения. А в апреле 1975-го, помнится, это было первого числа, я отправился к Кравченко на доклад. Но он вместо того, чтобы выслушать меня, протянул мне приказ Председателя КГБ об освобождении его с должности и увольнении в отставку по возрасту. Я сначала подумал, что это первоапрельская шутка. Владимир Федорович был бодряком по натуре, оптимистом и, увидев мою отвисшую челюсть, заметил: «Ничего, займусь писательством, есть заготовки и задумки. А вы без меня еще поработаете». Уже во второй половине дня пришел к нам заместитель начальника Управления кадров Шемякин Н.Н., объявил приказ Председателя и сказал, что, по указанию руководства, дела у Владимира Федоровича Кравченко надлежит принять товарищу Кононенко, то есть мне.

— Мне? — переспросил я удивленно.

— Да, вам, — твердо повторил Шемякин.

— А как же, у нас есть два старших референта, а я — всего лишь референт?

— Это не ваша забота, — произнес начальственно кадровик, — приступайте к приему дел.

Шемякин ушел. Вышли из кабинета и сотрудники Пресс-бюро. Я присел на приставленный к столику стул, а Владимир Федорович начал вынимать из сейфа бумаги…

В начале, поскольку не было письменного приказа о моем назначении, я продолжал сидеть в нашей общей комнате и заниматься рядовыми делами, как занимался и до этого. Но потом начальство приказало мне пересесть в кабинет Кравченко, «быть на телефоне и не мудрить». Я повиновался. Но тут возникла проблема с подписями документов. Как их подписывать. Начальником никто меня официально не назначал. Решил позвонить В.П.Пирожкову. Он, подумав, ответил: «Подписывайте и.о. начальника Пресс-бюро». Стал так и подписывать, не имея на то письменного приказа.

Бачурин с Максимовским отправляли документы за своими подписями как старшие референты, хотя их на это никто не уполномочивал. Сотрудники со мной сухо здоровались, но о текущих делах мне не докладывали. Из текущей почты я им кое-что на исполнение подбрасывал, и они недовольно сопели, но исполняли. Через некоторое время последовал приказ, и оба старших референта отправились на заслуженный отдых.

В Пресс-бюро остались: я — референт, исполняющий обязанности начальника, Калинин — референт и секретарь. Поползли слухи о ликвидации Пресс-бюро. Приказа о моем назначении по-прежнему не было. Так прошло полгода. Некоторые документы, те, что посложнее, я стал передавать через помощника для решения и подписи нашему куратору В.П. Пирожкову. Передал раз, передал два — раздается звонок: «Что вы мне подсовываете свои документы? Сами решайте и подписывайте!» Тогда я ему отвечаю: «Владимир Петрович, извините, но я не уполномочен, не имею права…» Несколько дней спустя он вызвал меня в кабинет, при мне позвонил Андропову и подписал приказ о моем назначении исполняющим обязанности начальника Пресс-бюро КГБ при СМ СССР. Не ахти какое событие, но все же право подписи документов, прибавка к зарплате и полковничье звание за этим последовало.

Пресс-бюро продолжало успешно функционировать. Я стал поднимать вопрос перед В.П.Пирожковым о замещении имеющихся вакантных должностей. В начале Владимир Петрович слабо реагировал на мои домогательства по этому поводу. Видимо, ему требовалось обсудить вопрос с Андроповым и другими членами Коллегии КГБ. Потом он дал на это «добро», согласившись с моими доводами.

На должность старшего референта приняли подполковника Горохова Николая Сергеевича, которого я знал по работе в особом отделе 20 гвардейской танковой армии в ГДР. На должность референта пригласили из Высшей школы КГБ кандидата наук Коника Василия Васильевича. Но так случилось, что спустя год Василию Васильевичу пришлось возвратиться на прежнее место службы. А на освободившуюся должность назначили майора Подобеда Александра Ивановича. Вскоре нам удалось расширить штатный состав своего подразделения на две единицы — старшего референта и референта. На должность старшего референта тут же среагировало 5 Управление. Бобков Ф.Д., тогда начальник управления, попросил взять в Пресс-бюро Барского Ивана Федоровича. На должность референта был назначен Владимиров Вадим Михайлович. Так Пресс-бюро восстановило и даже несколько расширило свою штатную численность. Вот так трудно и долго формировалось подразделение КГБ по связям с общественностью.

В эти годы было опубликовано немало книг, в которых отображалась деятельность органов безопасности и пограничных войск. В кинозалах и на телеэкранах появились фильмы о знаменитых разведчиках. Авторы лучших произведений литературы и киноискусства ежегодно отмечались премиями и ценными подарками Комитета государственной безопасности.

В январе 1979 года меня вызвал Владимир Петрович Пирожков.

Как обычно, он вышел из-за стола, пожал мне руку и, улыбаясь, предложил мне сесть, а сам пошел за свой большой стол. У приставного столика я положил перед собой папку с документами и приготовился докладывать ему по накопившимся текущим делам.

— Может, чайку? — спросил меня Владимир Петрович.

— Можно, — ответил я.

— Ну, как дела? — обратился ко мне наш куратор. Я открыл папку и собрался докладывать.

— Потом, — остановил меня Пирожков, — не торопитесь. В это время вошла девушка с подносом, поставила перед нами по чашке чаю на блюдцах, вазочки с сушками и вышла.

— Хороший чаек. Чай не попьешь — не поработаешь, — так, кажется, говорят в народе. — Он отхлебнул чай из чашки и пристально посмотрел в мою сторону.

Я напряженно молчал и тоже начал попивать чай, положив в чашку кусок сахара и кружок лимона. Он — зампред, крупный руководитель, хозяин этого большого кабинета, — обстановка не располагала балагурить.

— Иван Владимирович, — вдруг начал он, — не знаю, как вы воспримите то, что я скажу сейчас, но я обязан поставить вас в известность, что руководством КГБ принято решение назначить начальником Пресс-бюро генерал-майора Киселева Якова Павловича, работавшего последнее время председателем КГБ Туркмении. Он, может быть, знаете, до Туркмении работал в Эстонии заместителем председателя.

Я бы не сказал, что это известие было для меня, как гром среди ясного неба, нет, конечно. Четыре года меня не утверждали в этой должности, — и я всегда допускал подобный вариант, не просто же так забыли сбросить с меня это «И.О.» Вдруг вспомнилось, что года полтора-два назад, когда звонил по «ВЧ» в Таллин, то разговаривал я именно с Киселевым.

— Он уже возвратился из Ашхабада по семейным обстоятельствам, — продолжал разговор Владимир Петрович, — на днях выйдет на службу и будет принимать у вас дела. Вы, если не возражаете, будете назначены его заместителем. Эта штатная единица уже утверждена.

— Что я могу сказать? — ответил я В.П. Пирожкову, — милостиво просим товарища Киселева к нам, будем рады. Что касается меня, то я согласен, — ответил я, стараясь быть невозмутимым.

— Я доволен, что вы правильно меня поняли, — сказал медленно Пирожков, — и удовлетворен тем, что вы согласны работать у Киселева заместителем. Заместителем у бывшего председателя КГБ союзной республики — это не так уж плохо, даже почетно. А мне приятно было с вами работать, и надеюсь, что мы и впредь успешно продолжим наше общее дело.

— Постараюсь оправдать доверие, Владимир Петрович, — сказал я, стараясь не терять бодрости духа.

— Ну, вот и хорошо.

Спустя неделю наш куратор снова вызвал меня к себе и попросил, чтобы я привел с собой весь личный состав Пресс-бюро, включая секретаря и машинистку. А нас всего-то было тогда восемь человек. Мы все бодрым шагом направились к шефу. У Пирожкова в кабинете уже находился Киселев. Они поздоровались с нами за руку, усадили за длинный стол для заседаний. Владимир Петрович представил нам нового нашего начальника.