Затерянный город - Улисс Мур

Девочка заглядывала во все закоулки, во все ворота, осматривала плющ, поднимавшийся по стенам домов, смотрела на крыши, спрашивала прохожих, не видели ли они случайно черно-белого котенка с пятном вокруг глаза. Никто не видел Мьоли.

По мере того как Анита удалялась от Разрисованного дома, город — этот лабиринт из воды и света — все больше восхищал. Освещенные ярким солнцем крыши с их кружевным рисунком походили на пламенеющие гирлянды, а фасады дворцов казались позолоченными.

— Мьоли! — который уже раз позвала Анита, выходя на совершенно пустую площадь Святого Тровазо. Ни души не было ни на солнечной стороне, ни в тени огромной церкви, ни на пятнистой брусчатке. Одна только Анита бродила тут в поисках своего пропавшего котенка.

Девочка остановилась. Эта удивительная, необыкновенная тишина, какую невозможно себе представить ни в каком другом городе, помогала ей думать. А думать Анита любила.

Ей нравилось улетать за какой-нибудь мыслью, оказаться у нее на поводу, уходя в разные стороны, куда только она может повести, а потом вдруг спохватиться, вспоминая, что же она только что делала или что нужно сделать.

Найти котенка.

Немедленно.

Она огляделась. Ее дом находился недалеко, на соседней улице. Отсюда даже видна беседка, увитая глициниями. Значит… Если Мьоли перескочил через невысокую каменную ограду, он легко мог перебраться и на тот большой желтый дом, а потом по крышам отправиться в старый монастырь и спрыгнуть на землю…

— Практически куда угодно мог убежать, — решила Анита, оглядываясь.

Она повертела в руках резинку.

Кошки обычно привязываются к одному месту, подумала она.

В таком случае она знает, где искать Мьоли. В небольшом помещении на площади Святого Тровазо. Это последний в городе ангар, где еще строят гондолы. Три недели назад Мьоли убежал туда, спрятался между лодками и пропал. Оказывается, сидел в гондоле.

Анита невольно улыбнулась. Да, решила она, наверное, он опять забрался туда.

Крытый ангар для лодок на площади Святого Тровазо представлял собой небольшой деревянный дом, очень похожий на сельский домик в Альпах, отчего казалось, будто он упал сюда, на берег лагуны, прямо оттуда. В ангаре стояли на деревянных подставках только три гондолы, и вроде бы никого не было.

Анита смотрела внутрь сквозь решетку, прислонясь к ограде, потом услышала чьи-то шаги.

— Извините! — сказала она, привстав на цыпочки. — Извините!

Из деревянного домика вышел высокий, сутулый человек, и девочка спросила, не видел ли он котенка.

— Нет, не видел! — ответил строитель гондолы с ярко выраженным венецианским акцентом. Потом снял шапку и с усмешкой добавил: — Пойди спроси у Вичентин в номере восемьдесят девять. И понадейся, что и там никто не видел его.

Анита сказала спасибо и убежала. Она знала господ Вичентин, живущих в доме номер восемьдесят девять, и знала, что вовсе это неправда, будто они едят кошек, поэтому не стала обращать внимания на последние слова строителя гондолы.

Так или иначе, ее котенка нигде нет.

И куда он мог подеваться на этот раз?

Девочка искала его повсюду и нигде не находила — нигде!

Ей требовалась помощь.

Она пробежала к дому номер сто семьдесят три, который находился между домами четырнадцать и семьдесят восемь, что в общем-то вполне нормально, поскольку нумерация домов в Венеции соответствовала какому-то загадочному правилу или, если хотите, тайному коду, известному только почтальонам.

Остановившись у дома сто семьдесят три, Анита посмотрела наверх и немного отступила назад. Окно третьего этажа, обрамленное каменным резным украшением, открыто. На балкончике виден вьющийся душистый горошек, сильный запах которого отгоняет комаров.

На двери не было колокольчика. Чтобы получилось погромче, Анита приставила ко рту руки рупором и позвала:

— Томми!

Спустя мгновение в окно выглянул темноволосый большеглазый мальчик.

— Анита! — обрадовался он. — Подожди, сейчас спущусь и открою.

— Не надо, я не буду входить. Я ищу Мьоли.

— Опять?

Анита вздохнула:

— Ну да! Опять! Поможешь поискать?

— Ну конечно! — ответил Томми. — Сейчас выйду.

И сдержал слово. Оставаясь на улице, Анита могла представить все движения мальчика по сопровождавшим их звукам.

Вот Томми торопливо переоделся, вот наткнулся на стол и уронил целую стопку книг, прошел по коридору и сбежал по крутой лестнице в кухню.

Потом Анита услышала, как он сочинил какой-то предлог для родителей, отпер входную дверь и, наконец, выскочил наружу с пылкостью солдата, готового выполнить любое задание.

— Когда он исчез на этот раз? — спросил он, на ходу натягивая свитер на мятую рубашку.

— Не знаю точно. Час или два назад. Может, и три.

— Ясно.

Томми сунул руки в карманы брюк и принялся доставать из них: компас, часы, пару крючков с леской, коробок спичек, которые горят даже в воде, швейцарский перочинный нож и жестяную коробочку с ванильным печеньем.

— Вот что мы сделаем, — сказал он, показывая Аните печенье. — Мы же знаем, какой Мьоли прожорливый, вот и воспользуемся этим.

— Думаешь, он опять спрятался?

Томми кивнул:

— Уверен. Но, как говорит моя бабушка, ни один котенок не в силах устоять перед «Нежнейшим ванильным печеньем».

Они быстро вернулись на площадь Святого Тровазо, которая из-за длинных вечерних теней теперь выглядела таинственной. Анита еще несколько раз позвала Мьоли, а Томмазо тем временем, раскрошив свое вкуснейшее ароматное печенье, рассыпал его повсюду, и вскоре нашлись четыре кота.

Но ни один из них не звался Мьоли.

Ребята вернулись к Разрисованному дому, заглянули во все углы, за все невысокие каменные ограды, под мост, соединявший берега канала, и осмотрели ступеньки, спускавшиеся к причалу.

Никакого Мьоли нигде не было и в помине.

— Глупый котенок! — рассердился Томмазо, выбрасывая последние крошки сладчайшего печенья.

Потом остановился, как всегда, у входа. Казалось, мальчик рассматривает фасад с осыпавшейся штукатуркой, походивший на пиратскую карту с обозначением берегов, островов и тайных бухт, которые нужно отыскать.

Снаружи Разрисованный дом выглядел очень даже внушительно. Он был на этаж выше соседних зданий, и под его островерхой крышей с шестью дымовыми трубами находилось большое слуховое окно, украшенное по периметру резным мрамором. Все окна закрыты. Над входом красуются две огромные буквы «М», сплетенные подобно ветвям оливы.

— Томмазо, давай поищем в доме, — предложила Анита.