Зверь-из-Ущелья (СИ) - Марей Соня
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ой, смотри, Рамона... – Сора ухватила меня за кисть, и я подняла взгляд.
Делегация предстала перед нами во всём составе – чужаки в сопровождении нескольких старейшин, самых уважаемых людей скального города.
Должно быть, лестрийцы решили, что их встречают с размахом и почестями. Вон сколько народу столпилось, не хватает только в ножки поклониться. Некоторые даже носы задрали – именно такие напыщенные индюки и называют нас дикарями. Мне брат рассказывал, что люди равнин иногда толпятся у прилавков на ярмарке не для того, чтобы купить амулеты из зачарованных самоцветов, а затем, чтобы позлословить или поглазеть, как на неведомых зверюшек.
– Вон тот – точно лорд Брейгар. Сам повелитель Лестры, – еле слышно протянула подруга, намекая на высокого мужчину в плаще цвета серебра. Он был немолод, но волосы оставались тёмными без малейшего намёка на седину.
– Великий Брейгар? – спросил мальчишка слева от нас.
– Он самый.
Да, мы тоже кое-что знали о людях за границами Западных гор. Обрывки слухов, сплетни, и тихие разговоры по углам иногда лучшие источники информации.
Непонятный страх потихоньку отступал, а любопытство, напротив, поднимало голову. Сила и властность одного из четырёх лордов страны чувствовалась даже на расстоянии. В том, как Брейгар держал голову, с каким достоинством осматривался, как обменялся кивком с одним из своих. Стоило признать, лестрийцы ничем не отличались от нас: две руки, две ноги, голова.
Чудовища? Вот глупости! И кто только такое придумал?
Раньше чужаков никогда не приглашали в Антрим. Опасались, не доверяли, берегли тайны и сокровища от жадных глаз. А я вдруг подумала, сразят ли их виды скального города? Где ещё они увидят волшебной красоты пещеры, услышат песни камней, подержат на ладони облака? А звёзды! В горах такие крупные и яркие звёзды, что кажется – протяни руку и обожжёшься.
Моя родина богата не только блеском самоцветов.
– ... тот, что с белой головой, сын Брейгара? – прилетел вопрос откуда-то из-за спины.
– Не с белой, а с жёлтой, – тоном знатока поправила Сора, а я высмотрела в толпе юношу с волосами цвета пшеницы.
Никогда раньше не видела белокурых людей. Даже рыжие редко, но рождались, а вот светлые – никогда. Если тот парень и правда сын Брейгара, то он ничем на него не похож – тонкокостный, слишком холёный, держится не так уверенно и властно. Но серебряный плащ с вытканным на нём рисунком почти не отличался от плаща лорда – значит, и правда, сын.
– А где второй? Я слышала от брата, что у лорда двое сыновей.
Да, слышала... Вернее, подслушала. Водилась за мной такая недостойная, но довольно полезная привычка.
В тишине мой вопрос прозвучал слишком громко, и показалось – неосторожные слова эхом пронеслись под каменными сводами.
Сердце запнулось, во рту пересохло.
Матерь Гор, сделай так, чтобы меня не узнали! А то снова влетит.
Я не слышала, о чём говорят там, внизу. Но видела – отец достал светильник, и тот вспыхнул не хуже факела, загоняя тени в самые дальние углы, срывая покровы. В этот миг к отцу приблизился человек из свиты равнинного лорда и сразу приковал к себе внимание. Все остальные просто померкли на его фоне, превратились в смазанное пятно.
Я несколько раз моргнула и затаила дыхание. Прикусила губу, всматриваясь в незнакомца.
Чужак был высоким, с гордым разворотом плеч и короткими тёмными волосами. За спиной он носил меч – длинный и наверняка тяжёлый, такой я бы даже поднять не смогла. Этот лестриец прекрасно знал, как управляться с оружием.
Он выглядел спокойным и равнодушным, как лес в безветрие. Но в то же время от него разило первобытной силой и опасностью, грацией дикого зверя. От таких людей инстинктивно стараешься держаться подальше, потому что не знаешь, чего от них ждать.
На плечах чужака лежал плащ с серебристой опушкой, спускаясь почти до пола мягкими складками. Руки с крепкими запястьями были небрежно скрещены на груди, витая цепь с амулетами обнимала крепкую шею. Лицо, тронутое лёгкой щетиной, бесстрастное, суровое, будто из камня вырезанное, невольно внушало уважение. И почтение.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})И трепет.
Несмотря на всё это, я не могла от него оторваться. Шумно втянула воздух и почувствовала, как щёки налились румянцем. Матерь Гор, прости свою безумную дочь! После я заглажу вину молитвами, принесу дары и поделюсь силами с подземным древом, а сейчас…
Посмотрю ещё. Одним глазком. Только интереса ради, ведь я таких раньше не видела.
Оценю красоту и стать этого мужчины, как обычно оцениваю блестящие самоцветы – редкие и чистые. А потом забуду. Обязательно.
Чужак был занят разговором с отцом и даже не подозревал, что его бессовестно разглядывают. А потом вдруг напрягся всем телом, и...
Поднял взгляд. Посмотрел поверх отцовой макушки – скользнул по рядам искателей, хищно сузив глаза.
Странное предчувствие заставило покрыться мурашками, приподняло волоски на руках. Я выдохнула и не могла вдохнуть, застыв в ожидании.
Зачем он так смотрит? Кого ищет?
В глубине души я уже знала ответ, хоть он и казался совершенно безумным. Немыслимым.
Я дрожала, но отвернуться было невозможно, будто от меня к нему протянулась незримая цепь. А после...
Наши взгляды, наконец, встретились.
Что он мог разглядеть здесь, в толпе тёмных фигур, на верхней галерее пещеры? И всё же мы смотрели друг другу в глаза. Бесконечно долго, не мигая и, кажется, даже не дыша. Взгляд его колол, резал по живому, вскрывая все мои постыдные мысли и тайны. А глухая тоска, которую я загнала в глубины души и разума, заворочалась разбуженным зверем. Заныла, заскреблась, напоминая, что я вовсе не та, кем меня хотели видеть отец и Верховная жрица.
А потом пришло отрезвление – выбило из груди воздух, и я отпрянула во мрак. Сжалась в комок, пытаясь унять суматошное сердце.
Бах! Бах! Бах! – пульс стучал по вискам, как кузнечный молот по наковальне.
А лестриец смотрел туда, где ещё недавно торчала моя макушка. Ждал, когда высунусь, чтобы…
Что? Утащить в своё логово?
Глупости. Бред! Быть такого не может. Но, как бы я себя не разубеждала, холод прокрался по рукам, скользнул за пазуху.
Ох, Рамона, доиграешься когда-нибудь... Но Матерь Гор сегодня была на редкость милосердна, и вскоре процессия двинулась прочь. Лестрийцы шли, чеканя шаг. Уверенно и слаженно, как люди, привыкшие к битвам. Они почти миновали пещеру Семи Врат и скрылись в тоннеле, но я всё смотрела и смотрела в спину незнакомцу, будто кроме него здесь никого не было. Будто он заслонил всех собой.
Мысленно касалась плеч, трогала волосы, спину… Это длилось и длилось, как навеянный молитвами сон, как наваждение. И выдохнуть я смогла лишь тогда, когда хлопнула тяжёлая дверь.
– Вы видели?
– Так глядел! А взгляд-то звериный…
– Интересно, на кого?..
– Я даже перетрусил... – тут же загомонили ребята, а Сора сжала руку вспотевшей ладонью.
– Рамона, капюшон!
Этого ещё не хватало. И когда только успел соскользнуть? Упал в самый неподходящий момент, едва не раскрыв меня.
Вернув капюшон на место, я на ватных ногах двинулась к выходу. Перед глазами всё стояло это лицо...
– Ох, чуть не умерла, когда он посмотрел в нашу сторону, – возбуждённо затараторила Сора.
– Ага...
– Не удивлюсь, если этот лестриец и есть Зверь-из-Ущелья!
Дрожь пробежала по спине, и я передёрнула плечами. Мы слышали краем уха сплетни об этом человеке – он прекрасно ориентировался в горах и отлавливал беглых каторжников и прочий сброд, опасный для нас и для лестрийцев. Мой суровый отец, всегда относившийся к чужакам с презрением и недоверием, отзывался о нём уважительно. Даже несмотря на то, что Зверь-из-Ущелья был безжалостным убийцей.
Река зевак плавно текла к выходу, унося меня за собой. Со всех сторон неслись сдавленные смешки и болтовня, но я молчала и нервно кусала себя за палец – волновалась и не могла справиться с собой. На лестнице, освещённой тревожно мигающими цинниями и гроздьями густого скального мха, запнулась и едва не упала.