Антизомби - Александр Иванин

Но все это я сделал после пяти месяцев лечения в госпитале и реабилитации.

Институт я закончил на удивление быстро. Через полтора года я защитил диплом. Причиной тому была не моя самоотверженная работа, гениальность, внезапное просветление моего разума. Причиной была даже не жалость преподавательского состава к моей, хромающей на одну ногу, персоне. И, конечно же, этому не было причиной чувство вины руководства института за досадную ошибку, по причине которой я оказался в сапогах. Меня боялись. Боялись даже отчислить. Столь бодрое продвижение в сдаче зачетов и экзаменов объяснялось исключительно только тем, что от меня старались избавиться наименее бескровным способом. В итоге, успешно защитившись вместе с заочниками накануне Нового года, я получил диплом, чем освободил от своей страшной персоны любимую альма–матер.

С дипломом, цветами и недорогим золотым колечком я, практически трезвый, за пять минут до удара курантов завалился домой к своей Аленке и одновременно с новогодним выступлением нашего дорогущего президента сделал ей предложение руки и сердца. Был дикий восторженный визг, невообразимая суматоха, роняние салатов с новогоднего стола. После чего мои рука, сердце и все остальные части моего организма были торжественно приняты, а мне встречно были вручены в полном составе душа, сердце, руки, ноги и все прочие прилагающиеся комплектующие свежеиспеченной невесты. Кульминацией помолвки стало торжественное феерическое падение новогодней елки на новогодний стол, вызванное новогодней погоней собаки моей невесты за удиравшим из комнаты насмерть перепуганным новогодним котом, в которого выстрелил из новогодней хлопушки хулиганистый младший братик моей Аленки.

После относительно скромной свадьбы, нас с Аленой отправили строить семейное счастье из большого уральского города в небольшой подмосковный город на ПМЖ. Поселили нас там, на древней даче Алениной прабабушки, которую подарили нам в качестве свадебного подарка. Монументальный дряхлый кирпичный дом дореволюционной постройки поражал размерами комнат, количеством веранд и запущенным состоянием. Все время с момента заселения до большого песца я был приговорен к непрекращающемуся ремонту, реконструкции, восстановлению, достройке и перестройке нашего семейного замка. В итоге от старого дома остались только кирпичные стены и фундамент из здоровенных камней. И, все‑таки, здесь мы были счастливы. Нажили троих детей, создали свой милый сердцу, любимый мирок.

С работой сложилось все вполне средне. Работа в различных строительных компаниях. Создание собственного бизнеса. Первый бизнес–проект предсказуемо закончился конфликтом между двумя моими партнерами. Конфликт сопровождался осознанием каждым из них своей исключительной роли в жизни совместного предприятия и прочими прелестями партнерской работы. В конфликте я оказался нейтральной стороной. И на попытки обоих партнеров склонить меня на свою сторону, я сделал, как показало время, очень правильный поступок — я вышел из бизнеса, потеряв в деньгах, но сохранив свое лицо, чистую совесть и хорошие отношения с бывшими партнерами. Второй мой личный бизнес–проект закончился недружественным поглощением моей компании бывшими силовиками. Недружественное поглощение сопровождалось проверками, уголовными делами, стрелками с быками и торпедами претендентов на мой бизнес, угрозами в адрес меня и моей семьи. Они оказались сильнее и я сдался. В общем, ничего исключительного. В той ситуации меня действительно спас мой друг ВИТ — директор крупного оборонного завода.

Помимо мирного гражданского труда, меня постоянно навещали предложения от силовых структур. Мной постоянно интересовались, как участником боевых действий, и родная армия в лице военкомата, и силовые структуры разного уровня, и братки, и всевозможные ЧОПы. Но все, что связано со службой в каких либо силовых структурах или имело хоть какое либо отношение к военной тематике либо так или иначе связано с оружием, вызывало у меня стойкое неприятие. В своей новой жизни я стал убежденным пацифистом.

Своим новым жизненным принципам я изменил один раз. Когда встретил тощего улыбчивого «подпола» (подполковника Н.). Эта гнида продала нас с ребятами чехам. Это случилось после того, когда наш батя зажал крупную группу чехов около одного чеченского поселка. После настойчивого разговора с одним из «членов банд–формирований», захваченного батей совершенно случайно, он доверено сообщил бате и паре наших ребят об организованном скоплении прочих членов банд–формирований в заранее обусловленном месте для проведения некой акции возмездия. В итоге мы внезапно оказались в заранее обусловленном месте раньше упомянутых членов мирового терроризма и взяли в клещи очень сочную банду. Колорит группе свободолюбивых ичкерийцев придавали два захваченных нами араба, а также мертвый бородатый негр с запаянным в пластик британским паспортом, в котором было с его фото и непроизносимая фамилия. Действуя по принципу «как бы чего не вышло», труп негра с бородой и паспортом мы похоронили, обрушив на него остатки кирпичной стены дома. А арабы оказались очень разговорчивыми, особенно раненый араб. Причем говорили они на прекрасном английском. Пять задержанных ичкерийцев говорили слабо ввиду серьезных ранений, полученных в результате боестолкновения. Остальным бойцам свободной Ичкерии, но запертым в заранее обусловленном месте, мы помогали плотным огнем выбрать между добровольной сдачей и героической смертью во имя своих религиозных и нерелигиозных взглядов.

Вскоре к нам подтянулись на усиление соседи, а через час прилетел «подпол» со свитой из трех хмырей в полувоенной форме без знаков различия. Подпол прекратил бой, а после не продолжительных переговоров приказал отпустить арабов и чехов восвояси по добру по здорову, как лиц, которые осознали свои ошибки и шли сдаваться федералам. Мы, оказывается, помешали акту примирения и бла–бла–бла. Блядство еще то. Бывшие бандиты пошли сдаваться — С ОРУЖИЕМ, а подпол со свитой поехал следом их сопровождать.

Это самый подпол появился у нас через два дня и самолично передал нам письменный приказ срочно покинуть позиции и выдвигаться к новому месту дислокации. Подтверждение приказа батя получил по рации, и утром следующего дня мы выдвинулись. Засада нас ждала в трех километрах от города. Засаду устроили те же самые раскаивавшиеся. Позже среди убитых нашли араба, которого мы допрашивали. Спасли нас ангелы небесные и спецура, которые проводили какую‑то из своих операций в этом районе. Но обо всем этом я узнал в госпитале.

Через три года после последнего боя этот урод наехал на меня в буквальном смысле слова. Сдавая задом на новеньком «паджерике» он въехал задом в морду моей вазовской семерке. Я сразу узнал эту падлу, а он меня нет. Я даже предположить не мог предположить, что живет он со мной в одном городе. С его стороны был крутой «наезд» с маханием корками, угрозами и гнутьем пальцев, пугаловом крутыми друзьями и прочее. С моей стороны была холодная решимость и уверенность. Ведь я видел перед собой труп. Я легко согласился и с тем, что я виноват, и с тем, что я попал, и с тем, что я должен возместить ущерб. Он удивился и обрадовался столь легкой победе. Притом, что я вел себя спокойно и уверенно без заискивания и попыток разжалобить. В итоге он смилостивился и предложил мне отсрочку на неделю — до того времени когда он вернется с рыбалки, уезжал он сегодня вечером. Я ему предложил не тянуть резину и заменить ему бампер целиком на новый в том же цвете на знакомом сервисе. Он вообще сомлел от счастья, ведь у его паджерика всего был немного замят бампер и ободрана краска. У меня на машине помят капот и правое крыло, разбиты бампер и правая фара, но хуже всего, что он своим фаркопом он пробил мне радиатор и ударил в двигатель. Сомнений у меня не было. Я был готов ко всему.