Родственное сияние - Александр Павлович Панов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Всем подъём!» — вот и оборвался сон, в комнату вошёл с криком отец, как тот медведь, только не такой голодный. Кирьян поднялся вместе с сестрой. Её лицо было настолько «прибитым», как будто она вовсе не спала всю ночь, были сильные синяки под глазами, да и само лицо было заплаканное, как прошлым вечером, а её движения были настолько скованы, что она не могла нормально двигаться. Ребята зашли в столовую зону, сели за стол, спустя минуту к ним присоединился отец.
Стол, на удивление, был необыкновенно редок: по одной тарелке на каждого. Не было того запаха чего-то такого вкусного или даже родного, что царило в доме на протяжении многих лет. Один дедушка сидит на печке, весь замотанный всяческими тёплыми тряпками, но почему-то за столом оказались не все.
— Папа, а где бабушка? — поинтересовался Кирьян.
Отец медленно поднял голову и со злостью начал смотреть в невинные детские глаза, а в его руках вика начала гнуться под силой руки. Тяжело вздохнув, он говорит:
— Её больше нет.
— В смысле? — удивлённо в одночасье спросили дети.
Отец, недолго думая, ударил кулаком по столу и встал из-за стола, как скала.
— Рты закрыли. Я сказал — её больше нет. Либо ешьте, либо ушли вон с глаз моих.
Анылги осталась за столом, Кирьян же встал и сказал:
— Я не буду ничего есть, пока ты не скажешь, где бабушка Инира. Говори!
— Заткнись, сопляк! — отец схватил сына за шкирку, повёл его обратно в детскую комнату и снова закрыл его там, — не хочешь есть — не ешь. Дело твоё, потом даже не смей просить.
— Открой! — кричит мальчик, стуча в двери своей комнаты, — ты не имеешь права так со мной поступать, после тебя исчезла мама, а сейчас ещё и бабушка. Я ненавижу тебя!
Мальчик прижался к стенке и поджал колени, на глаза выступают крепкие мужские слёзы, наполненные обидой. «Я отомщу рано или поздно за всё, что он наделал» — сказал дрожащим шёпотом Кирьян сквозь боль и слёзы. Анылги закрыла глаза, сдерживая внутреннюю боль и страдание за прошлое, отвернувшись от еды.
«Ну нет, нет, я не могу допустить такого, чтобы отец так издевался над нами, нужно что-то делать», — прошептал Кирьян в смятенье, думая над тем, как можно выбраться из комнаты. Поднявшись, маленький мальчик засмотрелся вновь в окно, только не на северные пейзажи, а на ручку. Должно быть, окно можно ещё открыть, но мальчишка понимал, что без одежды никуда нельзя уйти, да и куда? Кирьян сел за письменный стол и поставил перед собой часы, безнадёжно глядя на то, как скоротечно бежит время вперёд. «Надо же, эти стрелки двигают нашу жизнь» — в голове проскользнулся мысль: «А что, если остановить эти стрелки? Получается, время так же остановится?». Руководствуясь внутренним рассуждением, маленький мальчик вынул батарейки из часов — часы остановились.
«Ну вот, теперь время остановлено», — сказал Кирьян, спешно подойдя к двери комнаты, чтобы прислушаться. «Тихо. Сработало!» — воскликнул малец.
Сам того не ожидая, в комнате раздался какой-то грохот, гвоздь с календарём выпал. Кирьян, подойдя к упавшей вещице, неспешно поднял её и перевёл красный квадратик на новую дату, от чего глаза мальчика наполнились какой-то надеждой.
«Неужели сегодня, неужели это правда?! Сегодня получиться встретить единственный момент разрушения небесный линий?» — в действительности Кирьян не мог знать, будет ли этот рассвет сегодня или нет, но время подходило всё ближе и ближе к полярному дню — скоро небесное яркое светило разрушит полностью дорогу в потусторонний мир.
Мальчик, думая, что время остановилось, сможет легко и без опасности выйти на улицу через окно, встал на табуретку под окном, протянулся к ручке и «хрясь» раздался по комнате — окно открылось, и комната начала заполняться тяжёлым холодным воздухом. Кирьяна это не смутило, и тот выпрыгнул из окна, словно тот сбегает из тюрьмы, как герой или преступник, идущий против воли отца. Окно уже не предоставлялось возможным закрыть обратно. По снегу было идти тяжело. Он надеялся, что сможет пробраться в дом снова через окно или дверь, выхода иначе он не видел. Холод начинает сильно морозить маленького мальчика, который так стремится пробраться к себе домой, как вор, чтобы просто взять вещи.
«В любом случае я смогу стрелки перевести назад и отмотать время, только б добраться назад» — сказал Кирьян, делая уверенны шаги в тёплых тапках по холодному снегу. Но внезапно ходьбу прервал жёсткий хлопок — дверь домика открылась.
«Что? Я же остановил время, нет, этого просто не может же быть!» — маленький мальчик начал стремительно убегать назад, правда, его ноги уже сильно обмёрзли, как и он сам. Из двери вышел отец с ружьём на плече, он что-то кричал сестре в дом, махнул рукой и закрыл дверь за собой. Мальчик начал пытаться бежать назад, издавая характерный хруст снега. «Ну нет, пожалуйста, пусть он не услышит меня» — про себя подумал сбежавший, стремительно двигаясь к своему открытому окну. Отец, слыша какой-то хруст, тихо достаёт заряженное ружьё из-за спины. Резко обернулся, и раздался выстрел.
Мальчик упал в снег.
— Что? Сын! — вскрикнул отец и подбежал к лежащему телу, — Сын! Очнись, я тебе говорю! — отец спешно перебирает мальчишку и пытается найти место попадания, но не может найти его, после чего выкидывает ружьё на землю.
— Отец, я же остановил время, но часики не сработали… — бормочет маленький мальчик, вытирая застывшие в лёд слёзы.
— Да какие ещё часики, господи. Кирьян, как ты мог такое вообще себе позволить?! — бурчит грозным басом отец, тащащий ребёнка обратно в дом.
— Ну вот скажи, как ты вообще мог додуматься, чтобы сбежать из дома и попасть под ружьё? Отвечай!
В ответ ничего не поступало, руки мальчика немного дрожали, а ноги и вовсе болтались, с них стекала талая вода. Сына посадили на стул, а старшая сестра притащила плед, которым укутала замёрзшие ноги брата, вот и встали потом они оба перед Кирьяном со строгим видом, требовавшим немедленного объяснения. Всё это напоминало некий суд над провинившимся, только без защиты, а лишь с прокурором-сестрой и судьёй в виде строгого отца.
— Ну что, ты так и будешь сидеть отмалчиваться? Говори сейчас же.
— Отец, хватит, — прервала Анылги отца, — неужели ты не видишь, что он не может ответить? Да он трясётся весь.
— Дочка, не вмешивайся в воспитание. Будут
