Памирские рассказы - Джурахон Маматов

Куры разбежались врассыпную. Не тронулся с места лишь пёстрый петух. А как же иначе? Ему не хотелось опозориться перед курами. Гордо подняв голову, он угрожающе уставился на козлика, который впервые в жизни видел это грозное пернатое и поэтому тоже удивлённо смотрел на петуха своими жёлтыми глазками, но, почуяв неладное, не стал рисковать и медленно отступил назад.

Потом он высокими прыжками поскакал туда, где Ниссо, сидя на корточках и с тазиком в руках, собирала тутовые ягоды. Резко остановился перед ней, а потом побежал в огород. Ну что возьмёшь с козлика? Козлик – он и есть козлик.

После ширчая все начали расходиться по своим делам. Кто-то взял в руки серпы и собрался на сенокос, кто-то сказал, что ему нужно съездить в Хорог, а кому-то нужно было в Рушан. Сестрёнки Насиба и Мавзуна присоединились к Ниссо и тоже стали собирать тут.

Так начиналось утро в кишлаке…

21 февраля 2009 года

Манзура (Красавица с Памира)

Начал накрапывать дождь. Наша маленькая темно-зелёная «Нива» с трудом взбиралась на подъём по дороге в сторону Джалонди. За рулём сидел седоволосый Хол Мирзо (так мы его называли). Рядом с ним расположился Оливер – ещё молодой парень, сотрудник одной из международных организаций в Хороге. Мы ехали уже больше часа. Дождь то усиливался, то внезапно прекращался. Хол Мирзо то включал дворники, то выключал. Погода напоминала раннюю весну, хотя на дворе стоял июль месяц.

– Что-то Оливер замолчал, – тихо произнёс Хол Мирзо. Оливер, услышав своё имя, повернулся ко мне, и я понял, что он ждёт перевода. Я ему перевёл слова Хол Мирзо.

– О да, я замолчал, потому что впервые вижу такие высоченные и красивые горы, – ответил он. И затем с восторгом добавил:

– Я считаю себя привилегированным человеком, что побывал на Памире. Поверь, у меня на родине никто никогда не слышал об этих краях и даже не представляет себе, что существуют такие красивые горы, – сказал он, понизив голос, как будто говорил самому себе.

Пока мы доехали до Джалонди, опять выглянуло солнышко и стало чуть теплее. Возле небольшой постройки у одного из горячих источников стояла женщина и два старичка, одетые в тёплые халаты. Голова женщины была укутана белым полотенцем. Одета она была в поношенный халат зелёного цвета с длинными рукавами. У одного из стариков на голове была памирская тюбетейка, а у другого – тёмная шерстяная кепка. По раскрасневшимся лицам можно было догадаться, что они только вышли из горячей воды. Мы поздоровались.

Я взглянул на Оливера и заметил, что он неотрывно и чуть прищурившись смотрит на одну из горных вершин с правой стороны дороги.

– Джура, сколько, ты думаешь, высота этого пика? – спросил он меня. И я заметил в его глазах мальчишеский азарт.

– Точно сказать не могу, но примерно тысячи три будет, – ответил я, приблизительно оценивая высоту горы.

– Может, поднимемся? – с блеском в глазах предложил Оливер.

– Да ты что? Мы ведь приехали сюда, чтобы искупаться в горячих источниках, – неуверенно напомнил я ему цель нашего путешествия.

– Ну, после подъёма и искупаемся, так оно будет даже интереснее, – продолжал настаивать он.

Старики внимательно слушали нас, часто моргая глазами. Так бывает, когда не понимаешь языка, но непроизвольно поворачиваешь голову то на одного, то на другого собеседника.

– Что он говорит? – спросил меня Хол Мирзо.

– Предлагает подняться вон на ту вершину, – показал я в сторону горы.

– Скажи ему, что это нелегко, да и с непривычки может схватить «тутак», – вмешался старик в кепке.

– А кто это или что это такое? – спросил я с удивлением.

– Ну, так бывает, когда поднимаешься слишком высоко, и внезапно теряешь сознание, – пытался он объяснить мне. Я перевёл всё это Оливеру, надеясь, что тот передумает.

– Слушай, Джура, когда у меня будет ещё такой шанс? Давай попробуем, – не унимался он. – Я слышал, что поднимаясь на большую высоту, нужно пить побольше воды, и всё будет нормально, – добавил Оливер, заворожено смотря вверх.

По тону его разговора я понял, что он не отступится от своей задумки. Затем он быстрыми шагами направился в сторону машины, открыв дверцу, достал свой тёмно-зелёный рюкзак и из багажника вытащил три бутылки таджикской минеральной воды «Шохамбари» без газа. Старики сокрушенно покачивали головами.

Поняв, что отговаривать его бесполезно, я тоже последовал его примеру, положив и в свой рюкзак три бутылки воды.

– Ты присматривай за ним, – назидательно проговорил Хол Мирзо.

– Постараюсь, – буркнул я.

Сначала мы шли по отлогому склону горы, по невысокой зелёной траве. Затем трава поредела, появилось больше щебенистых камней, и наши подошвы стали проскальзывать по ним, что заметно усложняло подъём. Потихоньку начали встречаться большие камни, а затем просто огромные валуны цвета цемента и извести вперемешку. Оливер шёл впереди, я – в трёх-четырёх шагах позади него. Через некоторое время он предложил отдохнуть. Мы присели на небольшой камень.

– Попей водички, – сказал он.

Хоть я и не чувствовал особой жажды, я прислушался к его совету и сделал несколько глотков минералки. Мы посмотрели вниз. Наша машина выглядела как спичечный коробок, и люди казались маленькими точечками, но чувствовалось, что они с интересом за нами наблюдают, так как они не расходились.

– Let’s go (Пойдем – англ.), – весело сказал Оливер, и мы продолжили свой путь на вершину.

Подниматься становилось всё труднее и труднее. Угол склона увеличивался, и мы уже цеплялись за камни. Я вспомнил документальные фильмы про альпинистов. Мы шли долго. Постепенно появился азарт и у меня.

На одном из участков, обходя огромный камень, я оказался впереди Оливера. Внезапно появились тёмные облака, накрыв нас своей тенью. Было такое ощущение, что наступил вечер, хотя часы показывали полдень. Пик скрылся из глаз, потому что облака проплывали гораздо ниже вершины. До цели оставалось совсем немного.

Подул холодный ветер, и начал капать крупными каплями дождь. Затем эти капли превратились в град, который ощутимо бил по телу. Я видел, как белые льдинки отскакивали от камней. Мы с Оливером были одеты в джинсовые куртки. Я взглянул вниз: он отстал от меня метров на семьдесят и, пытаясь защититься от града, прижался к стене скалы. Я тоже прильнул к стене, но она от града особо не защищала. Я вспомнил про рюкзак и накрыл им голову. Стало получше.

– I think, that’s enough (Я думаю, этого достаточно – англ.), – услышал я крик Оливера сквозь шум града. Мне даже показалось, что я ослышался.

– Что?! Мы же уже почти на вершине, и ты хочешь назад? – крикнул я ему в ответ. Кажется, он меня не расслышал.

– What do you think (Что ты думаешь – англ.)? – услышал я его неуверенный вопрос. Я махнул ему рукой, показывая, что продолжим восхождение. Мне уже самому хотелось покорить эту красивую вершину. Град снова превратился в дождь, а потом и вовсе прекратился так же внезапно, как и появился, хотя облака всё ещё не рассеялись. Я взглянул вниз и заметил, что Оливер потихоньку карабкается вверх. Так мы взбирались ещё некоторое время и оказались выше облаков.

О, это неописуемая красота – смотреть на облака сверху, где они оказались белыми. Сквозь просветы виднелись тёмно-зелёные полосы земли, а надо мною было синее-синее небо, которое можно увидеть только на Памире – без единого облака. Казалось, что внизу сейчас дождливая осень, а наверху – солнечное лето.

Вдруг я услышал чей-то голос, будто кто-то разговаривал. Кто бы это мог быть? Оливера ещё не было видно. Мне сразу вспомнился разговор стариков про «тутак», и я подумал, а вдруг «тутак» так и начинается, то есть со слуховых галлюцинаций. Но это были не галлюцинации.

В нескольких шагах от меня из-за большого стога хвороста показался мальчик лет десяти, а затем появилась и девушка старшего школьного возраста. Они с удивлением смотрели на меня, и я с не меньшим удивлением разглядывал их. Я застыл с открытой бутылкой минералки в руках. На мальчике был жёлто-белый полосатый свитер с протёртыми подлокотниками, откуда виднелись рукава рубашки белого цвета. Обут он был в темно-синие кроссовки с белыми полосками по бокам. На девушке было светло-зелёное длинное платье с мелкими красными цветами. Голова была покрыта платком жёлтого цвета с большими красными розами, из-под которого выпадали золотистые пряди волос. Её бледно-белое лицо имело безупречно правильные черты, и на нем особенно выделялись большие темно-голубые, под цвет неба, глаза. Между нами произошла небольшая немая сцена.

– Здравствуйте, что вы тут делаете? – автоматически вырвалось у меня на русском.

– Саломалек, – ответила девушка на памирском, – узум руси зив нафамум (Я не понимаю русский язык – пам.), – добавила она. Я перешел на памирский.

– Мы собираем тут дрова (цузм) на зиму, – продолжила девушка.