Миротворцы - Михайловский Александр

– Лорд Биконсфилд! – торжественно заявила королева. – Вы гений! Орден Британской Империи немедленно! Давайте я вас поцелую…

Дизраэли растерялся, и не успел вовремя отскочить, поэтому следующие пять минут напоминали иллюстрацию из учебника естествознания: «Паучиха «Черная Вдова» поедает своего неудачливого супруга».

Но все когда-нибудь кончается. Иссяк и пламенный порыв королевы Виктории. Отодвинув в сторону своего недоеденного премьера, она заявила:

– Давайте свой сигнал, и пусть русского царя и его близких не спасут никакие силы ада! Вы поняли меня?!

Дизраэли кивнул и, низко поклонившись, выскочил из кабинета. А королева снова обратила свое внимание на позабытую бутылку. На этот раз на радостях.

26 (14) июля 1877 года. Вена. Восточный вокзал.

Бывший подполковник армии САСШ Джон Александер Бишоп.

– Эй, ты! Да поосторожнее, кому говорю! Ты что, английского не понимаешь!

Полковник Бишоп с неудовольствием следил, как флегматичный носильщик складывает багаж на полках купе в допотопном вагоне. «Эх, что за город… Что за страна… И зачем мы сюда приперлись…»

Месяц назад они сидели в салуне в Канзас-Сити, штат Миссури, после очередной успешной операции, проведенной несколько западнее этого города. На этот раз все было просто: территория расчищена, индейская деревня сожжена, старики и дети перебиты сразу, скво тоже, после употребления по назначению… Он самодовольно усмехнулся, вспоминая те последние два дня. Особенно запомнилась одна, молодая и стройная – она все чего-то там просила на своем языке, даже не противилась, когда ее провели по кругу во второй раз. Бишоп еще раз усмехнулся, вспомнив удивленное выражение на ее индейской роже, когда ее потом зарезал Джек Стэнтон, его специалист по работе ножом. Помогло то, что воины все отправились на встречу с местным армейским начальством, о чем ему шепнул один знакомый лейтенант, а единственного оставшегося в деревне застрелили его снайперы – братья Алекс и Питер Джонсоны.

Это была уже одиннадцатая деревня, которую они таким образом зачистили. В армии им только спасибо скажут – самим не придется руки марать.

Бишоп вспоминал, с чего все начиналось. Вслед за падением Атланты оттуда изгнали всех мирных жителей, после чего ее попросту сожгли – да так, что ни единого здания не осталось. Сначала ее обстреляли зажигательными ядрами, потом, после пожара, тогда еще лейтенанту Бишопу (впрочем, у него тогда была другая фамилия) было поручено сжечь несколько чудом сохранившихся домов на юго-западе. Как обычно, с задачей он справился образцово, и его даже повысили в звании до капитана.

Но в одном из этих домов они обнаружили двух девочек лет пятнадцати-шестнадцати, пропустили их по кругу, перерезали им глотки и оставили гореть в одном из домов. А то как же – уже месяц они не забавлялись с бабами. Генерал Шерман не церемонился с мятежниками, но такого своим солдатам не прощал. Хотя это был не первый и не последний раз, но ни разу никто ничего вроде не заметил.

Но годами спустя, когда они стояли гарнизоном в новоотстроенной Атланте, ничем не похожей на ту, старую и прекрасную, какая-то негритянка опознала двоих из его команды. Нет, чтобы сказать спасибо за то, что ее, свинью черную, освободили. А она возьми и доложи его начальству. К тому же один из его солдат на допросе раскололся.

Когда к нему прибежал молодой солдатик и срочно позвал к командованию, Бишоп, на тот момент уже подполковник, срочно взял тех своих оставшихся тогдашних подельников и покинул расположение части. И через месяц они оказались в этом самом салуне в Канзас-Сити; он решил тогда, что фамилии можно и поменять, а на Западе никто про документы не спросит, да и искать их особо не будут.

И тогда к ним подошел хорошо одетый человек средних лет и заказал им всем по стаканчику виски. После второго и третьего он наконец рассказал, что ему от них нужно. Ему были нужны земли для выпаса скота, а на них нахально расположилась индейская деревня. «Ребята вы, судя по выправке, армейские, не могли бы помочь мне с этим делом?»

Первая операция прошла далеко не так гладко, как последующие. Двух из своей команды он потерял тогда убитыми, троих ранило, но, к счастью, несильно. Их новый знакомый не только щедро заплатил (присовокупив, что не такой уж он дурак, чтобы недоплатить таким людям), но и замолвил слово, чтобы их не трогали местные власти. Более того, он рассказал своим знакомым об успехе операции, и Бишоп с его парнями стали получать один заказ за другим.

Еще трое с тех пор погибли в разных операциях, двоих застрелили местные ганфайтеры (обоих обидчиков Бишоп с компанией уничтожил, так что больше местные к ним не задирались), и у него оставалось шестеро. Братья Джонсоны были его снайперами, Стейплтон (бывший Стэнтон) оставался ножевых дел мастером, а нынешние Смит, Браун и Шерман (последний взял фамилию в честь их тогдашнего генерала) весьма неплохо стреляли из револьвера. Впрочем, и Стейплтон, если что, мог попасть из «кольта» в подброшенный серебряный доллар.

А однажды к нему подошел щегольски, не по-местному одетый человек и сказал с каким-то акцентом, смахивающим на немецкий: «Мой херр, не могли бы вы мне уделить минуту внимания?»

Они проследовали в отдельный кабинет, который, как оказалось, был предварительно заказан херром Штиглицем – так назвал себя этот человек. Он рассказал, что путешествует по Америке, и что ему порекомендовали херра Бишопа, как того, кто может многое порассказать про местный колорит.

Бишоп только хотел его послать, как его собеседник добавил, что ему про Бишопа рассказал Альберт Браун, бывший его заказчик, и что, возможно, у него будет к Бишопу задание, если он – тот человек, который ему, Штиглицу, нужен. И после кое-каких рассказов Бишопа предложил ему и его команде огромные деньги за выполнение деликатных поручений на службе его, Штиглица, родной Австро-Венгрии. Причем задаток (поистине царский) плюс деньги на дорогу до Будапешта были выданы на месте, частично ассигнациями (с введения «зелененьких» ничем не уступавшими драгоценным металлам), а частично золотом. Причем деньги («на дорогу по Европе») – были во французской, немецкой и австрийской валюте.

Бишоп еще тогда заметил, что собеседник его коверкает простые английские слова, а вот длинные произносит без единой запинки и с вполне британским выговором, и что, более того, некоторые гласные он произносит так, как свойственно это делать лишь английской аристократии. Ему приходилось пару раз встречаться с представителями последней, да и непосредственный начальник его в Гражданскую был из таковых (по слухам, бежавший в Америку от карточных долгов). Так что сразу было ясно, откуда на самом деле этот «Штиглиц». Ну да ладно; главное, чтоб платил хорошо и вовремя.

И вот они в Вене, в отеле «Европа», где Штиглиц, как и обещал, зарезервировал номер. Ребятки его пропадали в местном публичном доме, а к нему самому пришел некий «херр Шмидт», обладатель примерно такого же акцента.

После сытного обеда, принесенного в номер, «херр Шмидт» перешел к делу. Русскую армию в Болгарии уже не остановить. Его кайзер, которого он здесь представляет, боится, что, разделавшись с турками, русские начнут захват земель, по праву принадлежащих австрийской короне – таких как Хорватия, например, или Галиция. Поэтому русских надо во что бы то ни стало отбросить назад. И сделать это можно лишь одним способом – обезглавить сию азиатскую империю, благо их император не признает мер безопасности. Желательно убить его наследника и других членов семьи. Только тогда Австро-Венгрия будет в безопасности.

Бишоп сначала решительно сказал «нет». Одно дело – индейцы, другое – император самой могущественной на сей момент державы. Но тут Шмидт намекнул ему, что знает его настоящее имя и осведомлен про некую историю в Джорджии, присовокупив, что девочки эти были племянницами человека, который сейчас, после конца Реконструкции, занимает не последнее место в иерархии штата. И присовокупил, что, конечно же, не собирается делиться этой информацией с американскими коллегами, и что за выполнение работы готов предложить поистине астрономическую сумму в фунтах стерлингов – то есть, конечно, в австрийских гульденах. И что четверть этой суммы, равно как и средства на дорогу в Софию, болгарскую столицу, им предоставят немедленно.