Кобо Абэ-писатель и драматург - В Гривнин

Поэтому, прикрыв маской "тонкий слой кожи-настоящее лицо", герой прикрывает совесть. Разве не то же самое делал Гитлер, освобождая людей от "химеры, именуемой совестью"?

Герой, надев маску, тоже превращается в насильника. Маска, которая, казалось, должна была бы помочь ему восстановить контакт с людьми, приводит к тому, что он берет в руки пистолет убийцы. И это уже навсегда отрезает ему путь к людям.

Итак, герой "Чужого лица" бессилен бежать от самого себя. Бегство же героя "Сожженной карты" бессмысленно и бесперспективно.

Безысходное, монотонное существование. Люди, впряженные в повседневность, безропотно влачат ее до конца дней, стараясь отгородиться от общества, самоутвердиться в своей скорлупе.

Нескрываемое отвращение к этим обывателям звучит в словах одного из персонажей романа: "Если смотреть сверху вниз (то есть, если подняться над толпой обывателей, которая копошится у тебя под ногами.- В. Г.), ясно осознаешь, что люди - шагающие животные. Кажется даже, что они не столько шагают, сколько, борясь с земным притяжением, усердно тащат мешок из мяса, набитый внутренностями. Все возвращаются. Приходят туда, откуда ушли. Уходят для того, чтобы прийти обратно. Прийти обратно - цель, и, чтобы сделать толстые стены своих домов еще толще, надежней, уходят запасаться материалом для этих стен" и запираются каждый в своем пенале - безликая серая масса, чтобы утром снова по сигналу почти одновременно повернуть ключи в дверях своих пеналов.

И тогда "толпа служащих, не похожих между собой, но и не различимых, как стена воды, вырвавшаяся из открытой плотины, заливает улицу во всю ее ширину".

Что это, высокомерие, пренебрежение к людям? Нет, это грустная констатация факта: как жалки эти людишки, обрекшие себя на бесцветное существование, не находящие в себе силы вырваться из этой засасывающей повседневности. Но даже в такой жизни человек не чувствует под ногами твердой почвы, он боится потерять и то мизерное, что имеет. Тогда он начинает судорожно искать средства, которые помогли бы обрести устойчивость. Пропавшему без вести, например, таким средством представляются дипломы. Дипломы автомеханика, радиста, школьного учителя, да все их иТяе перечислишь. Ему кажется, что если иметь письменное подтверждение своих знаний в самых разных областях, жизнь будет обеспечена-в какой-нибудь из них удастся прочно утвердиться. Но оказывается, что никакой диплом не может спасти человека, если человек пытается разрешить все конфликты с позиций обывателя. И тогда он бежит, бежит от этой жизни, от мелочного соперничества, бежит от самого себя. Так среди безликой толпы "изредка появляется человек, который уходит и не возвращается", даже если он и понимает всю тщетность попытки бежать от самого себя. И нас совсем не удивляет, что и агент, которому поручено найти пропавшего без вести, сам бежит от жизни, что они сродни друг другу.

Несоизмеримость сил, которые затрачиваются на то, чтобы выжить, с ничтожностью цели-вот что заставляет героев Абэ бежать от жизни. Поэтому в каждом человеке есть частица пропавшего без вести. Агент несется в машине по скоростной автостраде. Он готов мчаться по ней бесконечно, надеясь никогда не вернуться назад. Ему не хочется верить, что где-то автострада кончится.

Один из героев романа приводит потрясающую цифру - восемьдесят тысяч пропавших без вести в год, то есть один человек на тысячу жителей Японии (кстати, эта цифра не вымышленная, а взята из официальных источников). Она говорит об утрате чегото важного во взаимоотношениях человека и общества, об утрате духовного контакта между человеком и обществом в нынешней Японии, да и не только в Японии.

Человек в современном буржуазном мире одинок.

В каждом из своих романов автор возвращается к проблеме одиночества человека в нынешней Японии, где, казалось бы, люди так спрессованы, что не в силах остаться ни на минуту наедине с собой. Существует картина "Ад одиночества". Это очень старая японская картина. На ней по небу летит множество людей. Они теснят друг друга, обгоняют, отстают, но каждый из них одинок. Это души грешников, обреченных на вечное одиночество. Вот такое-то одиночество и имеет в виду Абэ, одиночество духовное, которое во много раз страшнее одиночества физического. И чтобы почувствовать это, человек совсем не обязательно должен оказаться в исключительных обстоятельствах, как это случилось с героями "Чужого лица" или "Женщины в песках". Герои Абэ начинают все отчетливее понимать, что каждый человек в их мире одинок, каждый отвержен в силу тех или иных обстоятельств. "Как знать, может быть, имеющие лицо не менее одиноки, чем я",- размышляет герой "Чужого лица". И он абсолютно прав. Одиночество в мире, в котором он живет, определяется не исключительностью человека, а характером самого этого мира, где каждый сам по себе, где каждому противостоит враждебное ему скопление людей, именуемое обществом.

Возьмем, например, картину одиночества человека в "Сожженной карте".

В подземном переходе, у колонны, на корточках сидит человек. Но "людей, проходящих мимо, этот странный человек нисколько не беспокоит. Видимо, потому, что для них он не больше, чем пустота, исчезающая под ногами, подобно узору на кафеле".

Очень хорошо сказано: "пустота, исчезающая под ногами",-то есть человек не просто безразличен этим людям, они не просто смотрят на него как на пустое место. Он для них действительно пустое место, куда можно даже ступить ногой. Они способны спокойно растоптать его, ни на минуту не задумавшись над тем, что растоптали живого человека. Это пострашней, чем безразличный взгляд на человека как на пустое место.

Когда человек для общества пустое место, неизбежно возникает, так сказать, обратная связь. Для человека общество тоже перестает существовать. И вот тогда-то у человека и атрофируется чувство долга. Но понять природу исчезновения чувства долга - не значит согласиться с этим.

Отчуждение становится в последние годы все более модным словом, когда речь идет об отношениях между человеком и современным буржуазным обществом. Но отказ членов общества от связей с ним, эмансипация человека от общества, бегство от него как средство разрешения конфликта, вряд ли может привести к чему-либо, кроме анархии. Начать хотя бы с того, что человек бежит не,в безвоздушное пространство, а в новое скопление людей, иными сливами, опять-таки в общество. Следовательно, чтобы изменить характер отношений между человеком и обществом, нужно прежде всего изменить характер самого общества. Сделать же это можно не путем бегства из него, а, наоборот, путем активного вторжения в его жизнь.

Решение конфликта между человеком и обществом в социальных условиях, нарисованных писателем, невозможно. Это так. Но так же несомненно и то, что герои Абэ делают попытку переступить очерченный им круг, вырваться из него. Сам факт, что они предпринимают хоть какие-то шаги к действию, отказываются от пассивного созерцания того, как их подминает жизнь, засасывает повседневность, пытаются противостоять этому, знаменателен.

Именно под этим углом зрения и следует рассматривать творчество Абэ, которое в своей основе жизнеутверждающе. Подтверждением правильности такой оценки может служить один из его последних рассказов, "Детская", где Абэ вновь говорит о том, что вырвать человека из окружающей его действительности не есть путь сделать его счастливым. Наоборот. Активное вторжение в действительность, ее перестройка-вот позитивное решение конфликта "человек - общество", который рассматривает в своих произведениях Абэ.

В настоящий сборник включены три пьесы Абэ: "Призраки среди нас" (1958), "Крепость" (1962) и "Охота на рабов" (1967, первая редакция 1955).

Большинство пьес Абз поставлено в театре Хайюдза. Этот театр, который вначале был передвижным, создан в 1944 году известным театральным деятелем Сэнда Корэя. В репертуаре театра Хайюдза не только пьесы японских драматургов, в нем широко представлен и классический репертуар: Аристофан, Бомарше, Мольер, идут также русские и советские пьесы, например, Горького, Маршака.

Почти все пьесы Абэ ставил Сэнда Корэя, но в последние годы Абэ все чаще сам выступает в роли постановщика, а недавно он создал свой небольшой театральный коллектив, студию Абэ, в которой ставит все пьесы.

В пьесе "Призраки среди нас" ситуация довольно фантастичная: бродяга утверждает, что рядом с ним находится Призрак, с которым он беспрерывно разговаривает, советуется, иногда даже спорит и получает от него оплеухи. И вдруг, в самом конце пьесы, выясняется, что Призрак действительно существует - это материализовавшаяся, если позволительно употребить это слово по отношению к призраку, совесть человека.

Призрак - образ полифоничный. Это и вина, неотступно преследующая человека, и все видимое и невидимое, что его окружает, не оставляя ни на минуту одного, и, наконец, это предмет, который можно продать. В этом мире "все, что продается, имеет цену". Так почему бы в таком случае не нажиться на призраках? И как много, оказывается, вокруг людей, готовых признать, что и у них есть свой призрак, который они способны превратить в товар, то есть, если перевести это в русло реальных образов, продать свою совесть, лишь бы заплатили как следует.