А поутру они проснулись - Василий Шукшин

-- Ученого толкнул или нет? -- все хотел понять нерв-ный.

-- Ну а как же? Раз об уравнениях шли спорили... Это Иван вон ни с кем не спорил, а взял и рассчитал, как свинья будет ходить с одним глазом. И так точно рассчитал! -- элек-трику очень нравился расчет тракториста. -- Это же надо так рассчитать. Вот же и Ванька!..

-- Вспомнил! -- сказал тракторист. И сел. -- Никакой свиньи не было: я выехал трактором на асфальт.

-- Ну? И что? -- не понял электрик.

-- Что... Не положено, что. Я вижу: приближаются на ко-ляске... А у меня с собой бутылка была, я домой ехал, в ба-ню торопился, поэтому на асфальт выехал -- угол срезать...

-- Ничего не понимаю: какой угол?

-- Чтоб сократить маленько. Если от Игренева на Окладиху идти проселком -- это семь километров, а если малень-ко асфальта прихватить...

-- Ну, ну?

-- Ну, думаю, все равно они ее счас найдут... Пока они приближались, я ее всю осадил.

-- Бутылку?

-- Ну.

Тут все даже привстали от удивления. Не все поверили.

-- Всю бутылку?

-- Всю.

-- С какой же скоростью они ехали? -- опять живо заин-тересовался электрик. -- На коляске-то.

-- Ты спроси, с какой скоростью он пил? Не верю, -- зая-вил сухонький. -- Что, насос, что ли?

-- А далеко ты их увидел? -- поинтересовался и урка.

-- За километр примерно. Оглянулся -- догоняют...

-- Можно успеть, -- авторитетно сказал урка. -- Запро-сто. С какой бы скоростью они ни ехали. Надо только бу-тылку вот так вот раскрутить...

Тут в комнату вошла -- ее впустил старшина -- тетя Нюра с ведром и тряпкой.

-- Всем лежать, -- приказала тетя Нюра. -- Курева не просить, в магазин не провоцировать -- не положено.

-- Здравствуй, тетя Нюра, -- ласково сказал электрик. -- Доброе утречко! Чего это ты спозаранку не в настроении?

-- О, опять тут? -- не очень удивилась тетя Нюра.

-- Тут, тут... Как поется: де-евушки, где вы? Тута, тута!..

-- И я тут, теть Нюр, -- хихикнул сухонький. -- Не уз-наешь?

Тетя Нюра пригляделась... И узнала.

-- Опять жена привела?

Сухонький на это почему-то обиделся.

-- Что значит, жена? Что я, телок, что ли, бессловесный, что она каждый раз будет приводить меня к вам на веревоч-ке? -- сухонький помолчал и сказал не без гордости: -- Ме-ня привезли.

Тетя Нюра оглянулась на дверь... И скоренько полезла рукой куда-то под фартук себе.

-- По одному -- у окошка вон, чтоб запаху не было... В порядке живой очереди.

Первым вскочил шустрый электрик, взял у тети Нюры сигаретку, спички и пошел к окну курить.

-- Я за тобой, -- застолбил сухонький.

Но тут встал урка, запахнулся простыней, подошел к электрику и отнял у него сигарету.

-- После меня будете, -- сказал он.

-- Ты чего тут? -- возмутилась добрая тетя Нюра. -- Ну-ка отдай сейчас же! А то огрею вот тряпкой, будешь знать, как отбирать. Здоровый?.. Иди в цирк гири поднимать, а обижать не смей!

-- Спокойно, тетя Нюра, -- сказал урка, затягиваясь сигаретой. -- Не поднимай волны.

-- Отдай, -- кратко сказал мрачный человек, дядя реши-тельный и еще более здоровый, чем урка.

Урка значительно посмотрел на мрачного... И отдал сигаретку электрику. И лег.

-- Там будешь свои порядки устанавливать, -- еще ска-зал мрачный, -- а здесь... пока рано.

Урка опять значительно посмотрел на мрачного. Всем стало как-то не по себе.

-- Ну, ладно, -- сказал сухонький урке, -- так и быть -- будешь за ним, а я за тобой.

-- Чего это? -- уперся мрачный. -- Будешь, как занял, я за тобой, а за мной... Ты куришь? -- повернулся он к нерв-ному с тонким голосом.

-- Нет, -- откликнулся тот. -- Бросил. У меня язва луко-вицы двенадцатиперстной кишки.

-- А ты? Кандидат?

-- Я? -- очнулся очкарик. -- Нет.

-- А я бы курнул, -- с тоской молвил Иван-тракторист.

-- Ты за мной, -- сказал ему мрачный. -- А ты, -- мрач-ный небрежно глянул на урку -- за Иваном.

Урка лежал, закинув руки за голову... Свирепо смотрел в потолок.

-- Сколько у тебя, теть Нюр? -- спросил электрик.

-- По одной всем хватит. Пускай дым-то повыше... а то мне опять на вид поставют. Жалеешь вас...

Электрик вчастую докурил сигарету, старательно пуская дым к высокому зарешеченному окну, рамы которого, по летнему времени, были открыты.

-- Давай, -- сказал он сухонькому. А сам лег опять в кро-вать.

Теперь сухонький пристроился к окну и с удовольстви-ем пошел затягиваться, и даже затараторил -- от удовольст-вия же.

-- Как ты говоришь: луковица двенадцатиперстной киш-ки? -поинтересовался он.

-- Да, -- откликнулся нервный. -- Ниша.

-- Ниша?

-- Ниша.

Сухонький покачал головой... Но все равно на лице у не-го было одно сплошное удовольствие.

-- Ну язык выдумали! Я как-то был в поликлинике, чи-таю на двери: "Исследование моторной функции желудка". Совсем зарапортовались: мотор в желудке исследуют...

-- Ты не болтай, а кури, -- посоветовал мрачный. -- Лег-ко, думаешь, лежать смотреть на тебя.

Очкарик сидел на своей кровати, тупо смотрел перед со-бой... Ничего, казалось, не видел и не слышал.

-- Подними-ка ноги-то, -- попросила его тетя Нюра, подлезая с тряпкой под кровать.

Очкарик поднял ноги и в этом неловком положении заговорил с ней.

-- Тетя Нюра... Анна... как вас по отчеству?

-- Анна Никитишна.

-- Анна Никитишна, вы не слышали, кого вчера под трамвай толкнули?

-- Под трамвай? -- удивилась тетя Нюра. -- Да кого же это? Когда?

-- Вчера вечером, -- очкарик все держал ноги на весу, хо-тя в этом не было теперь надобности. -- В районе Садовой... Было там какое-нибудь движение?

-- Движение там всегда есть...

-- Я имею в виду -- народ сбегался?

-- Да брось ты, чудак! -- пожалел его мрачный. -- Разы-грали тебя. Вон лежит... соловей-разбойник с кондитер-ской, развлекается. Кого ты можешь под трамвай толкнуть? Хорошо самого не толкнули...

Очкарик опустил ноги и встал... И долго, и вниматель-но -- очень долго, очень внимательно -- смотрел на урку.

-- Что, очкарь? -- повеселел тот. -- Перетрухал? Хох, гнида!..

-- Сейчас подойду и дам пощечину, -- сказал очкарик дрожащим от обиды голосом.

Урка изумленно выпучил на него глаза... Смотрел не-которое время. Потом встал, шикарным жестом запахнулся простыней и медленно -- очень медленно -пошел к очка-рику.

-- Я вас прошу, синьор духарь, дайте мне пощечину. Умоляю... надо же держать слово. А то я обижусь и буду вас долго-долго метелить. Ну?.. Мы же с вами джельтмены, вы сказали слово, надо же держать слово.

-- Совершенно верно, слово надо держать. Я плохо ви-жу, где ваше лицо?

-- Вот мое лицо, вот... -- урка показал пальцем. -- Вот эта вот окружность -- это моя личность, в такую луну нельзя промахнуться. Ну? Я же тебя оскорбил... Разыграл, как ду-ру, ты же кандидат...

Все напряженно ждали, чем закончится эта сцена между двумя "джельтменами".

-- Могу еще оскорбить, вонючка ученая. Гнида. Как еще?..

-- Достаточно, -- молвил очкарик. Он распрямился и до-вольно торжественно, -- то ли не чувствуя страха, то ли от театральности, свойственной ему, -- произнес фразу: -- От имени всех очкариков! -- и залепил урке отчетливую поще-чину.

-- Вот как! -- удивилась даже тетя Нюра; по простоте ду-шевной она сперва не поняла, что готовится именно по-щечина. -- Ты што это, эй!

-- Мх-х, хорошо, -- как-то даже сладострастно сквозь стиснутые зубы пропел урка. -- Еще раз... Умоляю, с другой стороны.

-- Нет, этого вполне достаточно, -- снисходительно ска-зал очкарик; странно, неужели он так и не почувствовал опасности, или эта театральность так въелась в человека? Он хотел величаво отбыть в сторону своей койки, но урка пой-мал его за простыню и подтянул к себе.

-- Ну, гнидушка-а, ну умоляю -- еще раз, с другой сторо-ны. Ох, как я счас буду метелить! -- урка зажмурился и пока-чал головой. -- Как же я буду метелить, мама родимая!.. Умоляю, кинь еще одну -- для напряжения, чтобы я о так от, о так -- рразорвал сразу...

Но тут встал мрачный со своей койки, подошел к ним и с усилием, решительно оторвал урку от очкарика.

-- Дальше будешь иметь дело со мной, -- сказал он урке.

Урка опять значительно и долго -- в который уже раз он пускал свой взгляд в дело! -- посмотрел на мрачного... Тот спокойно -- тому кажется, даже доставляло удовольствие, что на него смотрят так значительно, -выдержал этот опас-ный взгляд и лег на свою кровать. Урка тоже лег. Все прои-зошло в полной тишине. И в тишине же урка вдруг рывком скорчился на своей кровати, заскрипел зубами, закрутил го-ловой и -- не то простонал, не то взмолился злорадно сво-ему жестокому богу -- поклялся:

-- Ох, как же я буду метелить! Как я буду метелить!..

-- Благодарю вас, -- сказал очкарик мрачному. -- Если бы у меня были очки, я бы схватился с этим орангутангом: я когда-то занимался боксом. Но без очков я плохо вижу.

Мрачный промолчал на это. А урка глубоко вздохнул и сказал негромко себе:

-- Только бы дожить до светлых дней.

Сухонький между тем докурил свою сигарету, с кровати поднялся мрачный; тетя Нюра вынула из-под фартука сига-рету и уважительно дала ему.

-- Чего тут не поделили-то? -- спросила она серьезного сильного человека, мрачного.