Новые гладиаторы - Сергей Зверев

Пацаны веселились вовсю, потягивая пивко и наслаждаясь зрелищем.

Когда в темень заднего двора ворвались три плечистых парня, ловить там было уже некого. Оставалось только поднять приятеля, вяло копошащегося на грязном асфальте, хлюпающего разбитыми губами.

Ситуация получила продолжение примерно через неделю. Гек уже и думать забыл о недавнем конфликте. Помахивая авоськой, он шел в булочную за хлебом через подворотню старого сталинского дома. Она была самая что ни на есть классическая, с выгнутым аркой потолком, облупившимися кирпичами в проплешинах штукатурки, желто-бурыми потеками на высоте в половину человеческого роста.

Когда Гена свернул в темный, пованивающий застарелой мочой проход, его кто-то ударил ногой в лицо. Вернее, попытался это сделать. Благодаря реакции, натренированной в драках, Гек успел чуть уклониться от удара. Мысок кроссовки скользнул по его макушке. В голове загудело.

Гена попытался фирменным хуком достать нападающего, но маневр не сработал. Предплечье наткнулось на руку, твердую, как арматурина. Тут же в голове от прямого правой будто граната взорвалась. Следом пришла резкая боль в спине и одновременно под ложечкой.

Стоять было невозможно, и Гена рухнул коленями на выщербленный асфальт. Он еще пытался на рефлексах подняться, но град ударов просто придавил его к земле. В те моменты, когда сознание парня ненадолго включалось, он успевал получить вместе с порцией боли немного информации.

Нападающих было как минимум двое.

– Дави крысеныша. Подожди, я его по харе пну.

– Да ладно. Еще угробишь. Хватит уже с него.

– Ничего не хватит. Пусть знает, на кого руку поднял.

Очнулся Гек в сумерках. Он лежал ничком на холодном асфальте.

Какая-то старушка, завидев в полумраке шевелящееся тело, испуганной рысью пробежала мимо с криком:

– Нажрутся тут!..

Гена чуть ли не на четвереньках выбрался из подворотни на тротуар и там снова потерял сознание. Второй раз он пришел в себя уже в больнице.

Провалялся Волков в травматологии полтора месяца.

– Кто тебя так?

Этот вопрос ему задавали и мать с отцом, и дознаватель, и соседи по палате. В ответ Гена лишь с недоумением пожимал плечами, хотя прекрасно понял, кто это устроил. Не иначе давешний щеголь с холуями. Ничего, поквитаемся без посредников!

– Молодец, пацан, на поправку пошел! – подбодрил дедок с соседней койки, неправильно расценив Генину улыбку.

Нет, это была не улыбка, а рык леопарда, не побежденного, пусть и истерзанного охотниками.

Однако вскоре ситуация дала неожиданный рикошет. Старший Волков готовился получить должность начальника цеха. Все было почти на мази, но на это место внезапно назначили другого инженера, едва ли три года отработавшего на производстве.

– Надо давать дорогу молодым, – растолковало большое начальство. – И потом, против вашей кандидатуры выступил сам Смирнов.

«Сам Смирнов» являлся одним из отцов города. Его слово оказалось решающим.

Отец не понимал, почему вдруг высокое партийное руководство вмешалось в сугубо производственные процессы на обычном заводе. Гене, однако, все стало ясно. Фамилия джинсового хлыща была именно Смирнов. Сей факт ему полушепотом сообщили девчонки на той судьбоносной дискотеке. Выходит, не однофамилец.

Гек понял, что драка за место под солнцем заключается не только в физическом контакте. Не в джунглях живем, есть масса других рычагов. Значит, требуется четко уяснить, где эти рычаги находятся, а главное – уметь до них добираться.

Гена взялся за ум и окончил школу с одной тройкой в аттестате по дисциплине «трудовое обучение». Параллельно он стал ходить в секцию дзюдо. Неудачная стычка с каратистом из свиты вельможного сына крепко засела в его памяти. Хотел в карате, но этот вид единоборств везде официально запретили. К выпуску из школы Гек уже стал перворазрядником, без пяти минут кандидатом в мастера. Мать нарадоваться на него не могла.

Батя после той истории ушел с завода и устроился бригадиром сантехников в районное ЖЭУ. После этого он неожиданно стал приносить домой больше денег – странный перекос советской экономики. Вдобавок Волковым дали трехкомнатную квартиру от организации на другом конце района.

Но все эти явные плюсы перечеркивал жирный минус. После перехода на новую работу папахен постоянно находился под мухой. Матушка Гека, принципиальная противница спиртного, сильно загрустила от такой перемены слагаемых. Гена тоже считал, что пьянство – привычка травоядного быдла. Отец не буянил, не скандалил и даже не ругался матом, но постоянно пребывал в состоянии алкогольной эйфории.

Иногда ее степень в разы утяжелялась. Случалось это исключительно во время так называемого большого аварийного прорыва.

В такие дни Волков-старший звонил домой и весьма озабоченным голосом говорил жене:

– Люсек, у нас аварийный прорыв. Всю бригаду кинули на ликвидацию.

После чего он исчезал на пару дней.

– Явился, ликвидатор. Живо в ванную! – ворчала мать, когда притихший отец возвращался домой, распространяя вокруг сложный аромат дерьма и перегара.

Первый послеликвидационный вечер более-менее походил на нормальную семейную жизнь с чаепитием у телевизора и прочими тихими радостями. Через день все становилось на круги своя. Эйфория – большой прорыв – ликвидация. И так по замкнутому циклу.

Замкнутый цикл – это жизнь здесь, в Колизее. Мы – гладиаторы, убойное мясо. Система помещений, судя по всему, размером с небольшой город. Окон нигде нет. Складывается ощущение, что все находится под землей.

Келья гладиатора вполне комфортабельна, тянет на люкс в гостинице. Рядом со спальней – индивидуальный тренажерный зал. Еду и выпивку приносят хорошую. Вернее, присылают в кухонном лифте. Вот только на алкоголь особо налегать не стоит.

Тут и контроля не надо – система сама удерживает. Бой может начаться внезапно, в любое время суток. Захочет благородный патриций представления среди ночи – ваш выход, маэстро. Будешь в этот момент пьяный – крокодил получит мясо, замаринованное в коньяке.

Камеру-люкс получаешь только после нескольких десятков выигранных поединков. Новичок же гладиатор живет в обычном каменном мешке с минимумом удобств: койка, санузел, кухонный лифт.

Больше всего я не люблю драться на мечах и прочей древней байде. Рукопашка привычней. Но этим типам, сидящим за стеклом, ведь экзотику подавай. Спасает только одно: другие на мечах дерутся не лучше меня.

Однажды мне выдали для поединка какой-то кинжал, а противнику – двуручный меч. Тут бы мне и конец, но тип оказался новичком. Видимо, совсем свежак, подобрали пацанчика где-то на улице.

Дрались мы возле клетки с тигром. Система та же. Через полчаса боя открываются дверь с ринга и выход из клетки, где сидит полосатый хищник. Не успел, сам виноват. Этот шерхан сграбастает того, кто первый под лапы попадется. Прямо иллюстрация к моей философской системе.

Противник пару раз двуручником махнул и выдохся – бери голыми руками. Я обошелся без кинжала, хотя жлобы, балдеющие за стеклом, и повернули большие пальцы вниз. Но я же не монстр какой. Просто вырвал меч и заломал пацана приемом. Он весь какой-то бледный, на солдатика-срочника похож. Дезертир, наверное. В глазах ужас смертный.

Не стал я его убивать. Понадеялся, что нас обоих выпустят. Ага, как же!

Выпустили тигра раньше времени. Здоровый такой зверь, быстрый. Человеку с ним не справиться.

Прижался я спиной к выходной двери, а они, суки, нарочно не открывают. Ладно хоть то, что у меня дрын этот железный, у пацана отобранный. Все для обороны сгодится.

Тигр стоит как буриданов осел. Соображает, сволочь, с кого начать.

Тут солдатик с мужеством обреченного подхватывает кинжал, оброненный мною, и бьет животное в глаз. Толком не попал, вскользь по морде прошло.

Шерхан долго его лапами мутузил. Первым же ударом грудную клетку вскрыл – ребра наружу.

Собрал я силушку богатырскую, размахнулся железякой и рубанул тигра где-то в районе крестца. Задние лапы напрочь снес, лишь на шкуре держались. Рев, кровища повсюду! Тигруша ко мне на передних ползет, поквитаться хочет. Но прыть без задних ног не та.

В общем, хорошая штука – двуручный меч, потому что длинный. Тигр, на удивление, меня все-таки лапой достал – живучий, гад. Вон на боку четыре шрама. Будет чем похвалиться на старости лет. Кто еще может похвастаться шрамом от тигра?

Вот только вряд ли меня отсюда выпустят. А бежать, как Спартак в книжке Джованьоли, я не могу – не с кем. Вместе нас никогда не оставляют больше двух, да и то лишь на время поединка.

Когда же эпизод с тигром был? Сосчитать трудно. Время здесь практически не имеет значения. На стене висят часы, но можно ли верить их показаниям – вопрос. А если и можно, то какой часовой пояс они отображают? Телевизор на стене транслирует только диски с проигрывателя.