Дай мне твою холодную руку - Джон Кифауэр

Ненависть... Ее я почувствовал в глазах Джорджа с самого начала наших отношений с Анитой. Потом мы стали приятелями, но в тот день, когда мы приехали в ее роскошной машине, я заметил откровенную неприязнь и даже недобрый огонек в глазах садовника. Может быть, бывший любовник? Нет, едва ли. Однако какой жгучей ненавистью он обдал меня, распахивая ворота для сверкающего хромом "кадиллака", когда мы въезжали во двор виллы на Пеббл-Бич! Детское возмущение звучало в его голосе даже во время церемонии знакомства, и Анита это заметила.

Косматый бородач довольствовался маленькой хижиной позади дома отдаленным подобием гостевого домика. Трудно разобрать, было ли ему двадцать или же сорок лет, внешне он сильно напоминал дрессированную гориллу, сбежавшую из цирка. Его речь состояла из невнятных восклицаний и всхлипываний, изредка перемежаемых смехом. Анита наняла его за несколько месяцев до исчезновения мужа. По ее словам, муж и Джордж всегда недолюбливали друг друга. Крафт обращался с ним, как с чумазым мальчишкой, чистильщиком обуви; одно время хотел выгнать, но вступилась Анита, и мужу ничего не оставалось, как уступить. "Я подобрала его на рыбных промыслах в Монтрё, - вспоминала Анита, - вытащила из грязи, и пусть он останется со мной. Ведь у него такие фантастические руки!" Глаза ее светились при этих словах, и мне становилось не по себе от этого света. "С такими большими руками он справится с любой работой по дому".

Руки. Мои, Джорджа, Крафта. Анита, казалось, черпала из них какую-то чудесную энергию. До последних дней я и не подозревал, насколько это было важно для нее. Впрочем, тут нечему удивляться. Главная причина, почему мы стали любовниками, заключалась именно в моих руках!

Ее дом был под стать им - большой и вместительный. Выстроенный из камня, отгороженный высокой оградой от мира, он напоминал замок, внутренность которого окаменела в роскоши старого убранства. Эксцентричные треугольные башенки по краям крыши; подобие рва; окованные железом ворота - все это выглядело странно среди многоэтажных громад двадцатого века. Ветер стонал в кронах гигантских сосен и кипарисов, обступивших каменные стены, однако шум их стихал на стороне, обращенной к пляжу. Внутри здание украшали темные потолки, каменные стены и камины почти в каждой комнате. По ночам в просторной зале на мерцающей стали древних доспехов отражался каминный огонь и витали призраки ушедших эпох.

После нежных объятий Анита брала мои руки и прижимала к груди. "Твои руки сильны, как волны, - шептала она. - Отдай мне их силу!"

Но однажды, выпустив из своих мои руки, она пробор-' мотала: "Даже волны умирают" - и потянулась за иглой, лежащей на туалетном столике.

Она и ночью не расставалась с ней. Это злило меня. Сидя в лунном блеске, обнаженная Анита вдруг напоминала мне своей кожей блеск иглы. Все увещевания убрать иглу куда-нибудь подальше были безрезультатны: "Нет, я не могу без нее". Тогда это казалось странным. Теперь уже ничего нельзя изменить.

Анита. Игла. Джордж. Руки. Заколдованный круг. Если б я сумел раньше выбраться из него! Стоя рядом с Джорджем, я наблюдаю за работой взмыленных полицейских. И не чувствую ничего, кроме горечи утраты: сначала Крафт и Анита, теперь Джордж и я. Не знаю, найдут ли они кого на дне этой ямы, но разве это меняет дело? Один мертвец уже лежит у моих ног...

Однажды ночью я почувствовал страх. Постепенный, подавляемый моей страстью к Аните, он подкрался ко мне во время одной из вечерних прогулок. Я направлялся к машине, оставленной во дворе, когда стоны Джорджа прорезали темноту за домом. Услышав мои шаги, он затих, сгорбившись на земле неподалеку от недавно разбитого цветника. На коленях у него лежал Сакс, борзая Аниты. На мое приближение Джордж не реагировал. Его голова, похожая на кочан капусты, покоилась на тяжело вздымавшейся груди, и над всем этим царило полное молчание.

- Плохо, старина? - спросил я растерянно. - Может быть, позвать Аниту?

- Нет! - захрипел он с натугой. - Я не люблю ее. Она нехорошая.

Дрожа от возбуждения, он суетливо погладил голову Сакса своей громадной ручищей, на добрую треть больше, чем моя рука. Собака ответила взмахом хвоста.

- Она велела сделать плохое...

Тогда эти слова проскользнули мимо моих ушей. Они были типичны - детские жалобы, беспричинные обиды. Однажды, по словам Джорджа, Анита бегала за ним со спицей по дому. Тогда я не поверил ему. Мало ли что мог рассказать Джордж.

- Отправляйся-ка спать, дружище. Простудишься.

- Я слушаю, - его голос помрачнел. Из глупого любопытства я поинтересовался, что именно он слушает, и это было началом моего страха.

- Голос мистера Крафта. Он разговаривает со мной каждую ночь, - нехотя отвечал Джордж, по-детски отводя глаза и продолжая поглаживать собаку.

- Крафта нет, - напомнил я ему. Бедняга затряс головой:

- Это он, он... Я слышу его. Как вас... Он разговаривает со мной... Да, мистер Крафт...

Всю последующую неделю я не видел во дворе Сакса. На мой вопрос, что с ним случилось, Анита ответила, что собака подохла. Только три недели спустя, в порыве откровенности, Джордж признался, что в тот вечер убил собаку по приказу хозяйки и похоронил в маленьком цветнике возле ограды. Это и было то "плохое", о чем он так сокрушался в ту ночь.

В тот момент меня уколола маленькая иголочка страха, в дальнейшем переросшая в более глубокое чувство.

- Чем тебе помешал Сакс? - спросил я у Аниты, рассерженный.

Она пожала плечами:

- Собака состарилась. Что толку держать ее в доме? Вдобавок она напоминала мне о Крафте.

Ее рука метнулась к иголке в платье; голос зазвенел на высокой ноте:

- Я не могу вынести никаких воспоминаний о Крафте, не мучь меня!

А между тем страх в образе Джорджа уже поджидал меня за домом. В один из таких вечеров мне пришлось испытать настоящий ужас. Анита и я вернулись с театрального представления. Выход был неудачным, и мы едва не поссорились; не разговаривали до самого, дома... Уже в спальне я примирительно тронул ее за плечо - и отшатнулся, потрясенный неожиданным воплем.

- Крафт! Не надо! - кричала, извиваясь, Анита. Через миг она ослабела.

- Крафт... Мне показалось, что он снова вернулся, - извиняющимся тоном сказала она потом.

- Почему?

- Руки. Я на мгновение подумала, что это его руки.

- Но мои, наверное, поменьше?

- Да, но они такие же сильные! Дай твою руку. Нет обе! - И она обняла их, прижала к груди, в течение часа согреваясь и согревая их своим телом.

Однажды Джордж буквально поймал меня, когда я вышел в сад. Положив мне на плечо свою громадную ручищу, он поволок меня на прежнее место.

- Мистер Крафт хочет поговорить с вами! - пробормотал он прерывающимся от волнения шепотом.