Пьер-Огюстен Бомарше. Его жизнь и литературная деятельность - Михаил Барро

Из троих сыновей Андре Карона двое – Огюстен и Франсуа, умерли, не достигнув отроческого возраста. Что касается третьего, то это был творец «Фигаро», Пьер-Огюстен Карон де Бомарше. Он родился 24 января 1732 года, в год первого представления «Заиры» Вольтера, во время религиозной борьбы в парламенте и разлада в среде духовенства, среди волнений по поводу чудес на Сен-Медарском кладбище («Умственные эпидемии» Реньяра). «Рукоплескания в театре, шумные дебаты в парламенте, глухой ропот Сорбонны и рычание конвульсионеров, – говорит Гюден, – не достигали колыбели ребенка, но так как они продолжались в течение всей его юности, то, несомненно, произвели некоторое впечатление на этого страстного гения». С этим мнением нельзя не согласиться. Но ближайшая среда еще сильнее влияла на ребенка, ближайшие спутники его первых шагов, родители, сестры и братья.

Как уже известно, отречение Андре Карона от ереси Кальвина было отчасти средством борьбы за существование, но только отчасти. Были еще другие причины этого отречения. Религиозные воззрения Кальвина, революционные относительно католической церкви, сами по себе были явлением в высшей степени консервативным. Они налагали на личность тяжелые путы, как бы очерчивали вокруг нее магический круг, исключавший всякие поиски других истин, других горизонтов. Это было по плечу аскету по природе, человеку холодному, но вовсе не вязалось с характером Андре Карона. Строгий, как настоящий кальвинист, холодно внимающий жгучему красноречию католического проповедника, он вдруг становился сентиментальным, почти до слез, как это видно из многих его писем. Он любил литературу и, судя по его цитатам и сравнениям, особенно увлекался сентиментальной литературой. Грандисон увлекает его до того, что он читает эту книгу серьезно больным, как только недуг хоть несколько позволит ему забыть о страданиях. Ему не чужды также приливы легкого юмора; Рабле, может быть, менее Ричардсона, все-таки знаком этому человеку… Андре Карон был женат три раза, во второй и третий раз почти стариком. Эта склонность к женской ласке окончательно дорисовывает чувствительную натуру Карона-отца. Само ремесло Карона говорит в пользу его ума, В XVIII веке часовщик почти всегда в то же время механик и инженер. Дух изобретательности царит в эту пору среди ремесленников этого цеха. Часовщик Гюго вместе с Буге и Кондамином принимает участие в перуанской экспедиции для измерения градуса меридиана под экватором. Ромильи первый устраивает часы, бьющие секунды, и часы с заводом на целый год. Из четырех сыновей часовщика Леруа двое получают ученые степени. По-видимому, и Андре Карон не ограничивался тесным кругом своего ремесла. В 1746 году мадридский губернатор обращался к нему за советом об употреблении машин для расчистки рек и гаваней. Карон дал ответы вполне ясные и точные как человек, знакомый с делом.

О жене Карона можно сказать, что она была домовитая, добрая женщина, но руководящая роль в воспитании детей принадлежала не ей, а мужу.

Картину детства будущего знаменитого писателя сохранила потомству сестра Мария-Юлия в плоховато написанной поэме на манер «Энеиды» и «Генриады» со знаменитым началом «пою». Бомарше – главный герой этой поэмы и предмет восторгов ее автора. Член многочисленного семейства, он то и дело ускользает от родительской опеки. Он целый день на улице, во главе многочисленной банды девчонок и мальчишек, таких же сорванцов, как и он. Кухарка Марго напрасно защищает от них кладовую, а мирные обыватели улицы Сен-Дени – места рождения Бомарше – тщетно пытаются уснуть под оглушительный хохот и крики многочисленных спутников юного Карона. Во всех играх и затеях детворы сын часовщика оказывается на первом месте. Он любил, между прочим, разыгрывать судью и, заседая в кресле, в самодельном костюме представителя право судия, разбирал жалобы истцов, своих сверстников, причем всегда вел дело таким образом, что и правые, и виноватые одинаково получали от него обильные колотушки. В своих играх дети обыкновенно подражают старшим, копируют виденное и слышанное. Пройдет воинский отряд с музыкантами впереди, и смотришь, – толпа мальчишек, вооружившись палками, уже марширует на какой-нибудь площадке. Религиозная процессия нарушила обычное движение улицы, – и те же мальчишки со всякою всячиной в руках, в слабом подобии священнического облачения, копируют виденное ими религиозное шествие. Такого же, вероятно, происхождения была игра Бомарше в судью. Шарж, с которым он разыгрывал эту роль, заставляет думать, что комический судья, любитель заушения, перенесен им в детские забавы с подмостков какого-нибудь балагана. С другой стороны, в семейном архиве Каронов сохранился так называемый мемуар, откуда видно, что отцу Бомарше случалось встречаться с представителями правосудия. Очень может быть, что отцовские рассказы о судебной процедуре, пересыпанные едкими замечаниями, во вкусе знакомого ему Рабле, то о том, то о другом участнике процесса, послужили темою для судебных игр Бомарше.

По праздникам вся семья Каронов направлялась в церковь. Нелегко было собрать вместе эту многочисленную семью. Юные члены ее с самого утра разбредались по разным закоулкам, но Карон-отец нашел выход и придумал особенную систему штрафов. Каждый ребенок получал у него в месяц определенную сумму на лакомства и другие детские расходы, и вот – кто опаздывал в церковь, у того вычиталась часть этой суммы. Кто приходил после начала, у того удерживалось 12 су, опоздавший к чтению Евангелия штрафовался на 24 су, а не заставший возношения даров терял четыре ливра… «Таким образом, – вспоминает об этом Бомарше, – у меня очень часто оказывался дефицит в шесть или восемь ливров».

Десяти лет от роду Бомарше был отдан в школу в Альфоре. Что это была за школа, в точности неизвестно. Фигаро в «Севильском цирюльнике», многими чертами похожий на своего творца, говорит, что обучался ветеринарному искусству, но, по справке Ломени, ветеринарная школа в Альфоре была открыта гораздо позже. Гюден сожалеет, что старик Карон не отдал сына в университет или иезуитскую коллегию, отсюда следует заключить, что Альфорская школа была ниже и того, и другого учреждения. По-видимому, Бомарше был отдан в Альфор полным пансионером и только по праздникам приходил домой. Двенадцати лет он впервые испове довался в монастыре отцов Босоногих[1], где ему чрезвычайно понравилась картина Страшного Суда, доказательство раннего развития у него эстетического чувства. Накануне праздников, направляясь из школы домой, он часто сворачивал в Венсенн, к своему исповеднику, посмотреть на любимую картину и послушать рассказы монаха, тем более что эти рассказы всегда заканчивались хорошим угощением для слушателя.