Ожерелье королевы - Александр Дюма

– Но как же… – начал изумленный Босир.

– Вы удивляетесь? Знайте же, что я один из синдиков общества нравственного обновления; наше общество почитает своей целью спасать от порока каждое создание, которое еще можно исправить. Для того чтобы исправить Оливу, нужно было устранить вас – вот я вас и устранил. Спросите ее, слышала ли она из моих уст хоть одно искусительное слово; спросите, оказывал ли я ей небескорыстные услуги.

– Тем более, сударь, спасите, спасите ее!

– Я попробую, но все будет зависеть от вас, Босир.

– Я готов пожертвовать жизнью.

– Этого не потребуется. Возвращайтесь со мною в Париж, и, если вы будете скрупулезно следовать моим наставлениям, мы, может быть, спасем вашу милую. Но я поставлю вам одно условие.

– Какое?

– Об этом я скажу вам в Париже, когда мы приедем ко мне домой.

– Заранее принимаю ваше условие, лишь бы увидеть ее!

– Это входит в мой план. Не пройдет и двух часов, как вы ее увидите.

– И смогу ее обнять!

– Надеюсь; более того, вы скажете ей то, что я вам велю.

И Калиостро вместе с Босиром покатил по направлению к Парижу.

Два часа спустя они нагнали двуколку; уже наступал вечер.

Еще через час Босир за пятьдесят луидоров купил у полицейских право обнять Николь и шепнуть ей то, что велел граф.

Полицейские были восхищены столь страстной любовью: они уже размечтались, что при каждой перемене лошадей им будет доставаться по полсотни луидоров. Но более они Босира не видели: карета Калиостро умчала его прямиком в Париж, где назревало множество событий.

Обо всем этом мы должны были поведать читателю, прежде чем приступим к деловому разговору, состоявшемуся у графа Калиостро с г-ном де Кроном.

Теперь просим пожаловать в кабинет начальника полиции.

33. Кабинет начальника полиции

Г-ну де Крону было известно о Калиостро все, что опытный глава полиции может знать о человеке, живущем во Франции, а это немало. Он знал все имена, какими называл себя граф, имел представление обо всех его алхимических тайнах, магнетических опытах и предсказаниях. Он знал о притязаниях графа на вездесущность и бессмертие; Калиостро представлялся ему великосветским шарлатаном.

Г-н де Крон был весьма неглуп, во всех тонкостях знал свое дело, при дворе был принят хорошо, к милостям был равнодушен: они были несовместимы с его гордостью; словом, он был не из тех, кто готов плясать под чужую дудку.

Калиостро не мог предложить ему новенькие луидоры прямиком из алхимической печи, как кардиналу де Рогану. Калиостро не мог пригрозить ему пистолетом, как в свое время Бальзамо г-ну де Сартину; и если Бальзамо тогда сам явился к начальнику полиции требовать Лоренцу, то теперь Калиостро был обязан явиться и дать отчет в своих действиях.

Поэтому граф не стал ждать, как развернутся события, и решил сам испросить у г-на де Крона аудиенцию.

Г-и де Крон чувствовал, что перевес на его стороне, и собирался этим воспользоваться. Калиостро чувствовал, что положение его не из легких, и собирался его исправить.

Один из двух игроков не догадывался о том, какова ставка в этой шахматной партии, разыгрываемой вслепую, и следует признаться, что игрок этот был не г-н де Крон.

Мы уже сказали, что начальник полиции видел в Калиостро только шарлатана и не догадывался, что перед ним адепт. О камни, которые философия разбросала на пути у монархии, немало народу спотыкалось только потому, что не замечало этих камней.

Г-н де Крон ждал, что Калиостро сообщит ему подробности об ожерелье, о темных делах г-жи де Ламотт; здесь он просчитался. Зато он обладал правом допрашивать и заключать под стражу, и в этом было его преимущество.

Он принял графа с видом человека, сознающего свою значительность, но почитающего себя не вправе отказывать в учтивости кому бы то ни было, даже такому диковинному посетителю, как Калиостро.

Калиостро был настороже. Он решил держаться с великосветской простотой, полагая, что в этом состоит единственная слабость, в которой его, быть может, подозревают.

– Сударь, – обратился к нему глава полиции, – вы просили у меня аудиенции. Я нарочно приехал из Версаля, чтобы принять вас.

– Мне подумалось, господин де Крон, что вы пожелаете расспросить меня о происходящих событиях; зная ваши огромные заслуги и понимая всю важность исправляемой вами должности, я и приехал сюда. Итак, я к вашим услугам.

– Расспросить вас? – с наигранным удивлением отвечал г-н де Крон. – О чем, сударь, и с какой стати?

– Сударь, – напрямик приступил к делу Калиостро, – вы усердно занимаетесь госпожой де Ламотт и розыском ожерелья.

– Вы его нашли? – с неуловимой насмешкой в голосе осведомился г-н де Крон.

– Нет, – с важностью возразил граф. – Я не нашел ожерелья, но я по крайней мере знаю, что госпожа де Ламотт жила на улице Сен-Клод.

– Напротив вашего дома, граф; мне также это известно, – отозвался г-н де Крон.

– Тогда, сударь, вам известно все, что делала госпожа де Ламотт. Не будем к этому возвращаться.

– Отчего же, – равнодушно возразил г-н де Крон, – давайте потолкуем об этом.

– Ах, это имело смысл только в связи с малюткой Оливой, – сказал Калиостро, – но коль скоро вам все известно о госпоже де Ламотт, ничего нового вы от меня не узнаете.

При имени Оливы г-н де Крон вздрогнул.

– Что вы там сказали про Оливу? Кто такая эта Олива?

– А вы не знаете? Ну, сударь, это сущее чудо природы; я удивлен, что вы о ней не слыхали. Вообразите себе премилую девицу, статную, синеглазую, с безупречным овалом лица… Ну, словом, всем обликом она отдаленно напоминает ее величество королеву.

– Вот как! И что же дальше? – проронил г-н де Крон.

– Да что говорить! Эта девушка вела дурную жизнь, мне стало жаль ее: в свое время она жила в услужении у моего старинного друга барона де Таверне…

– Того, который на днях умер?

– Да, да, того, который умер. Кроме того, она была связана с одним ученым человеком – вы его не знали, господин начальник полиции, – и этот человек… Но я что-то совсем заболтался и боюсь, что начинаю вам докучать.

– Нисколько, сударь, соблаговолите продолжать, прошу вас. Итак, эта Олива…

– Вела дурную жизнь, как я имел честь вам сообщить. Ей были не чужды известные слабости, она жила с одним негодяем, тот ее колотил и обирал; обычный жулик из тех, кем занимается ваше ведомство; едва ли вы его знаете.

– Некий Босир, может быть? – вставил г-н де Крон, довольный, что может блеснуть своей осведомленностью.

– Так вы его знаете? Поразительно! – восхитился Калиостро. – Это очень кстати. Сударь, вы даже лучший прорицатель, чем я. Итак, однажды этот пресловутый Босир поколотил и обобрал бедную девицу больше обычного, и она убежала от него прямиком ко мне, прося моего покровительства. Я человек добросердечный: я отвел ей первый попавшийся угол в одном из принадлежащих мне домов.