Сборник "Похитители душ" - Ник Перумов

А папаша у нас ничего – сообразительный. Он только бровью повел, как четверо жирных ребят уже вели Антонова под белы ручки вон. А пятый – остатки его завтрака следом нес. Дабы господин Вомбат не похудели взаперти.

Света начинает бросать еще более сильные взгляды, но теперь уже – на ВД.

– Ее – тоже запрем? – спрашивает их сиятельство и, ничуть не стесняясь, кивает в сторону дамы.

– Не знаю, пап, решай сам. Но я бы ее просто так оставлять бы не стал. Они тут, по-моему, давно спелись.

– Спелись? – переспрашивает ВД, багровея. – Под замок!

– Не-е… Я думаю, возьмем ее с собой! – Тут я как можно более глумливо подмигиваю ВД. Что поделаешь, с волками жить…

Я клянусь, это был чистой воды экспромт! Ни к чему такому я не готовился! Как там у господ Стругацких? Курс дворцовой интриги? Успеваемость оценивать в миллирэбах? Вот. Сегодня я получил, как мне кажется, приличное количество этих самых миллирэб. Антонов нейтрализован? Нейтрализован. Света идет с нами? Идет. А по пути мы уж разберемся, оставаться ей в том мире или нет.

Стоило мне так вот размечтаться и расслабиться, как Света вдруг заявляет Очень Твердым Голосом:

– Я никуда не пойду.

Сразу становится понятно, что не пойдет. В смысле – своими ногами. Ну, думаю, сейчас ВД ей ответит: не пойдешь сама – понесем. Вырываться будешь – свяжем. А вот и ошибся!

– Эх, милая, – сказал ВД неожидано задумчивым и мягким голосом, – да я в жизни не поверю, что женщина, – тут он сделал такой мягкий акцент на последнем слове, – откажется идти туда, где выполняются любые желания… Потому что, если женщине желать нечего, то она – старуха и ей давно помирать пора… – И все это так спокойно, раздумчиво, словно про себя. Откуда это наш папаша так хорошо в женщинах разбирается?

– Не пойду, – упрямо повторила Света. Но по лицу видно – задумалась. Крепко задумалась.

– Это ты из-за него, что ли? – Их сиятельство качнул головой в сторону двери, за которой скрылся Антонов. Пожал плечами. – Зря.

После чего замолчал и вплотную занялся овсянкой с видом человека, высказавшегося полностью. Света не ела. Она ждала продолжения. На меня она, естественно, уже не смотрела. Чует мое сердце – после столь удачного экспромта мои акции упали пунктов на двести.

– Я тебе честно скажу, – продолжал ВД после солидной, отлично выдержанной паузы. Он поднял голову и твердо посмотрел Свете в глаза. – Он мне нравится. Хороший мужик. Сильный. Но… Как бы это сказать… – Вот сейчас он хорошо играет актера, который играет плохо. Якобы мнется, якобы слов ему не подобрать… – Уж больно этот Вомбат себе на уме. А? – ВД вскинулся и повернул голову, как будто его кто-то перебил. – Я, например, вовсе не всегда знаю, что у него на уме. – ВД резко повернулся к Свете: – А вот ты знаешь? То-то… А теперь и думай, как такого в Квадрат брать? Чего он там себе надумает?

Мысль была и верная, и неверная одновременно.

С точки зрения Сани, несмотря на все странности поведения Вомбата в последнее время, для Двоечника он оставался по-прежнему Командиром. И сомневаться в действиях командира Саня не мог никоим образом. Как и что плохого мог натворить Вомбат, ходивший в Квадрат раз сто, не меньше?

С этой же, Саниной, стороны как раз сомнительным было бы посещение всемогущего Квадрата именно их сиятельством. Хоть и отец, да все-таки что ни говори, Диктатор… Вот кого опасаться надобно.

А вот, по-моему, так и вообще в Квадрат никого допускать нельзя. Ни Антонова (вот уж действительно упаси Бог! Прав ВД, прав!), ни само сиятельство, ни меня, ни Свету… Вот если только Саню, одного. На полминутки. Попросить отцу ноги – и назад. А то неудобно получается, обещали ведь.

Все эти соображения я оставил при себе. Поживем – увидим. На месте разберемся. К тому же соображения соображениями, а мир-то другой. Здесь, брат, свои правила. Кувалду вон воскресили, никто и не пикнул. У Дуни, опять же, цветики-семицветики запросто на грядках растут. Здесь чудеса, брат… здесь леший бродит, русалка на ветвях… ну, сам дальше знаешь. Так что сел я и сижу тихо-тихо. Пусть дальше Саня сам разбирается. Тем более что толку от меня мало – дороги в Квадрат я не знаю, ВД мне не нравится, а для Светы я теперь – хуже тряпки половой, даром, что говорящей.

Ну так вот они после завтрака сразу и засобирались.

И начали, естественно, со скандала.

ВД нагнал слуг, все бегают, припасы собирают, танк тряпочками до блеска драют, Света ушла (под строжайшим надзором трех бритых) костюм себе дорожный выбирать. Короче, все на мази. Вот-вот выходим. Но тут Саня заявляет, что танк нам понадобится только до границы Города. Дальше, говорит, на танке никак. И слуг столько нельзя. То есть слуг нисколько нельзя.

Начался жуткий шум и вопли. Саня держался твердо и непреклонно. А я сидел, болтая ножками, на краю нашего общего сознания и пытался представить, как это мы пойдем по пересеченной местности: Саня-Двоечник, Света в специальном дорожном наряде и безногий ВД в инвалидной коляске…

Продолжение интерлюдии

…ВД лично задраил все люки и строго-настрого приказал охранять любимый танк как зеницу ока. Четверо лысых остались нести около бронированного транспорта их сиятельства круглосуточное дежурство. Остальных ВД отправил во Дворец – охранять объект номер два – Вомбата.

Последние двести метров до границы они прошли уже втроем.

Граница Города существовала не просто как устойчивое словосочетание, а как реальная географическая линия. ДО которой был еще серый, растрескавшийся асфальт и клочки выгоревшей Бог знает когда травы. А ПОСЛЕ – сразу же начинались сочные зеленые кусты, плотные заросли заплетайника, а главное – совершенно другие звуки. Можно было бы, конечно, поэкспериментировать: походить туда-сюда, понаблюдать за необычно резкой сменой всех декораций, но этим никто заниматься не стал, не до глупостей сейчас, не до них.

Шагов через сто, как миновали границу, Саня по-деловому лег на спину, раскинув руки в стороны, и закрыл глаза. Он лежал, растворяясь в родных шорохах и скрипах, безошибочно определяя причину того или иного шума. Постепенно к нему возвращалась уверенность в собственных силах. Он постарался максимально расслабиться, слиться с травой, землей, воздухом… Чтобы снова почувствовать себя частицей этого странного, сурового, но совершенно правильного, с его точки зрения, мира… Он лежал и прислушивался. И вдруг понял: чего-то не хватает.