Содержательное единство 2001-2006 - Сергей Кургинян

"Смерть Милошевича послужит интересам государства", – заявил лидер рвущихся к власти сербских радикалов Томислав Николич. И добавил: "Я разговаривал с Марко Милошевичем и гарантировал ему, что после следующих парламентских выборов они будут жить в Сербии".

Оппозиционная Сербская радикальная партия Николича известна непримиримой позицией по Косово.

И так же, как лояльные к Коштунице социалисты (для которых Милошевич уже был культовой фигурой, а сейчас станет ею окончательно), эта партия готовится к следующему этапу процесса. К какому? Это нам и надо определять. Потому что, вновь повторю, любой югославский колокол звонит по России. И наоборот.

В ноябре 2005 года Николич так напутствовал Коштуницу при подготовке переговоров по Косово: "Мы посылаем вас на эти переговоры от чистого сердца и разделим ответственность за ваше участие в них, в том числе и от нашего имени. Но мы обещаем, что будем бороться любыми средствами за Косово и Метохию против кого бы то ни было, включая и вас самих, если вы осмелитесь на неверные решения".

Смерть Милошевича, как мы видим, запустила абсолютно новый политический процесс. Была ли она при этом сознательно организована с ориентацией на подобный запуск, или оно все так само получилось?

Попытаемся продолжить расследование.

Часть шестая. Милошевич без демонизации и сусальности

Слободан Милошевич родился в 1941 году в г. Пожаревац (Сербия) в семье этнических черногорцев, приехавших в Восточную Сербию.

Родители Милошевича: отец – преподаватель Закона Божьего в местной гимназии, мать – учитель той же гимназии, в годы Второй Мировой войны ставшая активисткой компартии.

После Второй мировой войны родители Милошевича развелись. Причина – идеологические разногласия. Разрыв личных отношений стал причиной и трагического финала их жизни. Отец Милошевича покончил жизнь самоубийством в начале 60-х годов, мать – в начале 70-х гг. Самоубийство стало причиной смерти и дяди Милошевича – высокопоставленного офицера Югославской народной армии.

Якобы "роковую" суицидальную чушь, которую из этого пытались вывести, мы уже отмели. Все, кто занимаются биографиями больших политиков, понимают, что это чушь. Подробнее дискутировать по этому вопросу – ниже собственного достоинства. Зафиксировали – пошли дальше.

Заканчивая тему родителей, отметим, что именно коммунистка-мать во многом сформировала политические убеждения сына.

В Пожареваце Милошевич знакомится со своей будущей супругой – Мирьяной (Мирой) Маркович – дочерью высокопоставленного партийного функционера и партизанки, расстрелянной фашистами.

В 1959 году Милошевич, еще на студенческой скамье, вступает в Союз коммунистов Югославии (СКЮ).

В 1963-1966 годах он уже секретарь университетского комитета СКЮ по идеологии.

По окончанию юридического факультета Белградского университета Милошевич делает успешную деловую карьеру.

В 1969-1983 годах он директор газовой компании, а затем председатель Банка Белграда.

Этой успешной карьере способствовали связи его жены Миры Маркович, а также покровительство друга студенческой юности Ивана Стамболича.

Иван Стамболич родился в 1936 году. Его отец был видным партийным функционером. В годы обучения на юридическом факультете Стамболич познакомился со Слободаном Милошевичем. В 70-80-е годы Стамболич был председателем ЦК Союза коммунистов Белграда, председателем Исполнительного веча Сербии (правительства), членом и председателем ЦК Союза коммунистов Сербии. Наконец – председателем президиума Сербии. Все эти годы Стамболич активно протежировал Милошевичу (которого даже называл братом).

Работая в газовой госкомпании "Тезхногаз" и крупнейшем госбанке "Беобанк", Милошевич часто посещал США. В ходе этих визитов он тесно сошелся с видным республиканцем Лоуренсом (Ларри) Иглбергером (в 1992 году – и.о. госсекретаря США).

С этого момента Милошевич начал лихорадочно вписываться в одну из миропроектных групп. Причем не в антиамериканскую, а в сугубо американскую. Но – республиканско-бушевскую. Когда вместо этой группы к власти пришла другая (миропроектно другая, клинтоновская), Милошевич не сумел переориентироваться, в отличие от Ельцина. Но с этой поправкой – можно достаточно далеко распространить параллели между Ельциным и Милошевичем. Тому есть масса свидетельств – как конфиденциальных, так и открытых.

Об этом же свидетельствует и мой скромный опыт прямого наблюдения за югославскими процессами. Все сторонники Югославии понимали, что деструктивные силы должны играть "в две руки". Что без неадекватной сербской линии деструкция в случае СФРЮ не вытанцовывается. Как не вытанцовывалась она в случае СССР без неадекватной линии со стороны РСФСР, которую обеспечивал Ельцин. В случае СФРЮ эту же линию, с определенными поправками, обеспечивал Милошевич.

Повторяю: Ельцин обеспечивал данную линию более гибко (с поправкой на клинтоновскую эпоху). А Милошевич – менее гибко. Личный результат – разный. И, между прочим, – испытывая смесь отвращения с признанием определенных слагаемых этой мерзкой реальности, я должен признать, что речь идет не только о разных личных результатах. Ельцин действительно не допустил югославского сценария. Другое дело, что, допусти он такой сценарий для России и проводи он этот сценарий достаточно жестко, Россия могла бы не только не проиграть, но и выиграть. Все-таки речь шла о другой весовой категории. Но тут надо было либо идти на разрыв со всей тенденцией, которая была раскручена в предшествующую эпоху (тот же балканский "кайф", но в русском исполнении). Либо считаться с тенденцией, и тогда проявлять омерзительную гибкость во избежание худшего. Ельцин не мог перестать считаться с этой тенденцией, потому что она была его. А в рамках следования этой тенденции он поступал умнее.

Но главное – и Ельцин, и Милошевич были так или иначе вписаны в определенную колоду. Сугубо международную. И тут не надо романтизации.

Потому что именно в ходе общения с Иглбергером Милошевич, ранее не отступавший от официальной линии "югославского интернационализма", трансформировался в сербского националиста.

Отметим также и еще одну интересную деталь. В 1991 году, в разгар сербо-хорватской войны, Милошевич совершил визит в США. В ходе этого визита Буш-старший сравнил Милошевича с Линкольном, который ценой гражданской войны предотвратил распад страны.

То есть то, что происходило тогда, Буша устраивало по очень многим причинам. А вот Клинтона уже не устраивало. Именно потому, что Буша устраивало. Это не борьба личностей, это борьба миропроектов. И надо в это как следует вдуматься, во избежание худшего.

К сказанному добавим, что в 1999 году, в разгар натовских бомбардировок Югославии, Иглбергер публично заявлял, что, конечно, Милошевич – плохой человек, авторитарный политик и т.д., но его преемники могут быть еще хуже него, так как они будут ИДЕЙНЫМИ приверженцами сербского национализма.

Так это все работало на уровне официальном. На уровне так называемого "спецдиалога" все обстояло еще хуже. Или, если быть точнее, все еще более усложнялось. Но об этом чуть ниже.

Теперь же вернемся к собственно хронологической последовательности.

В 1984 году Милошевич по протекции Стамболича назначен секретарем Белградского обкома Союза коммунистов Югославии (СКЮ).

В апреле 1987 года Стамболич отправляет Милошевича в Косово для урегулирования возникшего там противостояния сербской и албанской общин. В Приштине Милошевич заявил с балкона обкома СКЮ местным сербам: "Никто больше не посмеет вас унижать и притеснять. Для этого мы пересмотрим конституцию".

С той позицией выразил резкое несогласие председатель президиума (президент) Сербии и покровитель Милошевича Стамболич. Однако Милошевич, заручившись поддержкой сербско-националистического крыла Союза коммунистов Сербии (СКС), политически изолировал Стамболича и организовал его свержение.

С какими-то поправками это ведь тоже весьма показательная аналогия, не так ли? Конечно, Горбачев – не Стамболич. И Ельцин был обязан ему не так. Хотя, на самом деле, гораздо более обязан, чем это следует из нормативной политологии (она же – "современная политическая история", так, кажется). Конечно, сам Горбачев так играл, что дальше некуда. И все же аналогия понятна. Держатель "наибольшей части" скидывает держателя "целого". Что и называется "игрой в две руки". Потому что тут имеет место не хорватская "рука", с которой все понятно, а сербская.

И аналогия здесь для меня – вполне трагическая. Бог с ним, с Ельциным! Нам все было понятно с прибалтами или со Старовойтовой. Но не с Валентином Распутиным, который призвал к выходу РСФСР из СССР. Нам все было понятно (в целом, разумеется) в том, что касалось линии Сахарова. А как быть с линией Солженицына? Это же узловой вопрос нашей современной политики! Это то, к чему мы можем прислушаться, настраиваясь на звук югославского похоронного колокола. Уверяю вас и прошу прислушаться – это не лишено трагической актуальности.