Багровая смерть - Лорел Гамильтон

Дев отцепился, чтобы распахнуть дверь и провести всех через порог, что избавило нас от курьезного момента из «Трех балбесов» в дверном проеме. Дамиан привалился к стене в коридоре и стал оседать на пол. Мы с Натэниэлом поймали его, потянулись и другие руки, чтобы помочь ему устоять на ногах, но нам нужна была приватная комната с нашим общим вампиром, и она нужна была прямо сейчас.

70

Натэниэл упал на колени рядом с Дамианом, у меня все поплыло перед глазами, а желудок скрутило. Я помогла себе удержаться на ногах с помощью здоровой руки и почувствовала, как нас подхватили чужие руки. В какой-то момент я не могла понять, наблюдаю ли я за тем, как Домино держит Натэниэла, или же чувствую, как он держит меня. Прислонилась ли я к стене в то время, как меня придерживает Каазимом, или я стою на коленях, чувствуя руки Дева на своих плечах? Усилием воли я заставила себя вернуться в свой разум и свое тело, но это также означало, что мне пришлось плотнее закрыться ото всех щитами.

— Анита, ты не можешь тянуть из нас так много, — задыхался Натэниэл.

Глаза Дамиана закатились, он обмяк. Каазим сказал:

— Моя королева, ты не должна отсекать их, иначе один из вас умрет.

Я выругалась на выходе, но все же опустила щиты. Волна головокружения и тошноты накатила на меня, и только хватка Дева не позволила мне упасть на пол. К сожалению, он стоял со стороны моей раненой руки. Боль от того, что он прижал меня к себе, помогла мне очнуться, но это никак не помогло моему желудку. Я с трудом дышала, стараясь не блевануть, и одновременно пыталась уравновесить силу между нами тремя. Дамиан скрывал, сколько энергии он израсходовал, но больше он этого делать не мог. Он не должен был загибаться от голода. Вампиры не умирали без пищи — они гнили или сходили с ума, но такого с ними не происходило. Тихо скончаться от голода, как люди, они не могли.

Я смотрела в лицо Деву, и его глаза были почти полностью светло-голубыми. Коричневый в них под этим углом или при таком свете терялся. Прайд стоял у него за плечом, его лицо казалось обеспокоенным. Я почуяла тепло, жар, словно температура могла иметь запах. Жар и земля, как будто солнце припекало почву до тех пор, пока не изменился ее запах, ощущение ее под нашими ногами, под мягкими лапами… я ощутила запах специй — экзотических, незнакомых. Я увидела лису или волка… нет, шакала. Она была изящной и хрупкой, прекрасной возлюбленной с золотыми глазами — как в этой форме, так и в другой. Перед моим взором мелькнула темнокожая женщина со светло-карими глазами — она приветливо улыбалась… а затем исчезла.

— Нет, — произнес чей-то голос. — Нет, я не стану вспоминать те вещи, которые утрачены настолько давно. Это — пытка, и ты пока недостаточно королева, чтобы навязать мне ее. Я молю своих старых богов, чтобы ты никогда не доросла до такой мощи и такого уровня зла.

Я поняла, что это был Каазим, а когда подняла голову, то увидела, что он держится за свое запястье, сжимает его. Дамиан сидел у стены без посторонней помощи — он снова выглядел живым, если можно так сказать. Он улыбнулся и слизнул крошечный кровоподтек в уголке своего рта, довольный, как кошка, которая только что слопала вкуснющую канарейку.

— У тебя вкусная кровь, Каазим, — произнес Натэниэл, и это заставило меня обернуться, чтобы увидеть, как он устроился в объятиях Домино свободнее меня, потому что у него не было травмированной рабочей руки. Итан стоял над ними, не зная, кому или как помочь. Не могу его в этом винить. Я вообще плохо понимала, что происходит.

— Этого не должно было произойти, — дрожащим голосом произнес Каазим.

— Нет, — я пыталась совладать со своим голосом, — не должно. Ты не зверь моего зова, и не зверь зова Жан-Клода. Твои воспоминания не должны были приходить ко мне вот так.

Он баюкал свою руку так, будто она была травмирована сильнее, чем от простого кормления из запястья. На секунду я подумала, что Дамиан прикусил его сильнее, чем было нужно для взятия крови, но отбросила эту мысль. Я бы почувствовала, если бы Дамиан настолько утратил контроль. Нет, Каазим баюкал не физическую рану — во всяком случае, не ту, которую получил из-за нас. Скорее это было воспоминание о травме, которая была как-то связано с его памятью, промелькнувшей у меня перед глазами.

— Только мой Мастер могла вытащить из меня такие вещи, а ей это было ни к чему, ведь она была там. — Голос Каазима был мрачен, и таким же был взгляд его темно-карих глаз.

— Прости меня, Каазим. Я не хотел тебя огорчить, — извинился Натэниэл.

Вершакал посмотрел на него, но взгляд его не смягчился. Он смотрел на Натэниэла так, словно ненавидел его.

— Ты — нет, а вампир — да.

Голос Дамиана прозвучал лениво и густо, словно он очнулся после чудесного сна — возможно, эротического характера:

— Я тоже не хотел огорчать тебя, Каазим.

— Я тебе не верю.

— Я помню, каково это — лишиться всего из-за вампира, Каазим. Я бы не стал тащить из тебя подобное воспоминание.

— Не похоже, чтобы ты или Натэниэл сильно огорчились.

— Энергия была восхительной, как пьянящее вино крепкой настойки, но твою потерю она не перебила. Даю тебе слово. — Дамиан протянул руку и коснулся плеча Каазима, но тот отдернулся и поднялся на ноги одним плавным движением, слегка покачнувшись в конце.

— Каазим, ты в порядке? — обеспокоилась я.

Натэниэл высвободился из объятий Домино и потянулся к нему, но Итан подоспел первым. Каазим стоял очень прямо и очень твердо, но слегка привалившись к стене. Итан потянулся к его руке, но замер, поймав взгляд Каазима.

— Я могу взять тебя под руку, чтобы помочь стоять?

— Хотел бы я ответить тебе отказом, но, похоже, вампир взял больше, чем просто немного крови. Я не должен чувствовать себя так, словно накормил нескольких вампиров за очень короткий промежуток времени.

Итан медленно протянул руку и коснулся локтя Каазима, а, когда тот не стал возражать, ухватился за него покрепче.

— Я тебя держу, — сказал он.

— Боюсь, не это меня беспокоит, — произнес вершакал и посмотрел не на Дамиана, а на меня.

— Ну и чем я заслужила такой взгляд? Я ничего тебе не сделала.

— Дамиан — твое создание, Анита. То, что он творит