Миддлмарч - Джордж Элиот

- Я поеду в Лондон, - сказала Доротея.

- Да разве ты сможешь всю жизнь прожить в городском доме, прямо на улице? И в такой бедности. Я бы делилась с тобой поровну всеми нарядами, только как это сделать, если мы никогда не увидимся?

- Спасибо, Киска, - с пылкой нежностью сказала Доротея. - Не тревожься: может быть, Джеймс меня когда-нибудь простит.

- Но куда лучше было бы, если бы ты не выходила замуж, - сказала Селия, вытирая глазки и вновь переходя в наступление. - Все бы сразу стало на свои места. Да и зачем тебе делать такое, чего от тебя никто не ожидал? Джеймс всегда твердит, что ты рождена быть королевой, а разве королева могла бы так поступить? Ты же вечно совершаешь ошибки, Додо, и это твоя очередная ошибка. Мистер Ладислав - неподходящая для тебя партия, так все считают. И притом ты сама говорила, что никогда больше не выйдешь замуж.

- Ты совершенно права, Селия, я могла бы быть разумнее, - сказала Доротея, - и лучше поступила бы, будь я лучше сама. Но поступаю я вот так. Я обещала мистеру Ладиславу выйти за него замуж, и я выйду за него.

В голосе Доротеи прозвучала давно знакомая Селии нотка. Та немного помолчала, и, когда обратилась к сестре, было ясно, что она не собирается ей больше прекословить.

- Он очень любит тебя, Додо?

- Мне кажется, да. Я его очень люблю.

- Как это славно, - безмятежно сказала Селия. - Только лучше бы ты вышла за кого-нибудь вроде Джеймса и жила в поместье где-нибудь неподалеку, а я бы ездила к тебе в гости.

Доротея улыбнулась, а Селия погрузилась в раздумье. После недолгой паузы она сказала:

- Просто не понимаю, как все это вышло! - Селии до смерти хотелось узнать подробности.

- А это незачем, - сказала Доротея, ущипнув сестру за подбородок. Если ты узнаешь, как все вышло, тебе это вовсе не покажется удивительным.

- Но ты мне расскажешь? - спросила Селия и сложила руки, приготовляясь слушать.

- Нет, милочка, чтобы все узнать, тебе пришлось бы вместе со мной все прочувствовать.

85

И тогда присяжные удалились, а имена их были мистер

Слепец, мистер Порочный, мистер Злолюбец, мистер Похоть,

мистер Распутник, мистер Шалый, мистер Чванство, мистер

Недоброжелатель, мистер Жестокость, мистер Лжец, мистер

Светоненавистник, мистер Неумолимый, и каждый из них

решил, что он виновен, и в один голос договорились они

объявить его виновным перед судьей. И первым сказал мистер

Слепец, их старшина: "Я ясно вижу, что человек этот

еретик". Затем сказал мистер Порочный: "Нет такому

человеку места на земле". "Да, - сказал мистер Злолюбец,

ибо самый вид его мне невыносим". Затем сказал мистер

Похоть: "Я не хочу его терпеть". "И я, - сказал мистер

Распутник. - Он осуждает то, как я живу". "Повесить его!

Повесить!" - сказал мистер Шалый. "Жалкий мужлан",

сказал мистер Чванство. "Все во мне восстает против него",

- сказал мистер Недоброжелатель. "Он плут и негодяй",

сказал мистер Лжец. "Его мало повесить", - сказал мистер

Жестокость. "Покончить с ним, да поскорее", - сказал

мистер Светоненавистник. А потом сказал мистер

Неумолимость: "Если бы мне отдали весь белый свет, все

равно я не примирился бы с ним, а посему признаем его

повинным смерти".

"Путь Паломника"

В этой созданной бессмертным Беньяном сцене, когда дурные страсти выносят вердикт "виновен", кто жалеет Верного? Весьма немногим, даже не каждому из великих людей, выпадает блаженная участь сознавать свою безупречность перед лицом хулителей, чувствовать уверенность, что осуждают нас не за пороки, а за одни лишь добродетели. Сожаления достойна участь того, кто не вправе назвать себя мучеником, хотя не сомневается, что побивающие его каменьями люди суть воплощения мерзких страстей; участь того, кто знает, что его побивают каменьями не потому, что он отстаивает Справедливость, а потому, что он не тот, за кого себя выдает.

Мысль эта более всего терзала Булстрода, занятого приготовлениями к отъезду из Мидлмарча, чтобы провести остаток дней своих среди чужих людей, людей, чье равнодушие служит печальным прибежищем добровольному изгнаннику. Преданность жены развеяла один из его страхов, но он чувствовал себя в ее присутствии словно перед судом и, как ни жаждала душа его защиты, не решался на признание. Уверяя себя, будто он непричастен к смерти Рафлса, Булстрод лукавил не только с собою, но, в молитвах своих, и с всеведущим, и в то же время его устрашала перспектива все открыть жене. Поступки, которые он мысленно отмыл добела, пустив в ход хитроумные аргументы и доводы, так что снискать невидимое прощение представлялось ему сравнительно легким делом - каким словом назовет их она? Он не вынесет, если жена даже в мыслях своих назовет их убийством. Ее сомнения служили для него спасительным покровом; пока он знал, что у нее еще нет оснований вынести ему наитягчайший из приговоров, у него хватало сил встречаться с ней лицом к лицу. Когда-нибудь позже, на смертном одре, он, может быть, все ей расскажет: держа его руку в сумраке неумолимо надвигающейся на него кончины, жена, возможно, не отпрянет от него. Возможно - но скрытность была его второй натурой, и страх нового, еще горшего унижения был сильнее, чем стремление исповедаться.

Он окружил ее робкой нежностью, не только потому, что таким образом стремился смягчить суровость ее приговора, но и потому, что его глубоко удручало зрелище ее страданий. Она отослала дочерей в пансион, расположенный на побережье, чтобы, сколь возможно, скрыть от них постигший их семью позор. Избавленная после их отъезда от мучительной необходимости объяснять им, чем вызвано ее горе, и видеть их испуганные, удивленные лица, она беспрепятственно предалась печали, которая ежедневно прочерчивала в ее волосах все новые белые нити и делала тяжелыми веки.

- Я собираюсь сделать все имущественные распоряжения, Гарриет, - сказал ей как-то Булстрод, - скажи мне, чего бы тебе хотелось? Землю я продавать не намерен, хочу оставить ее тебе как обеспечение. Если у тебя есть еще какие-нибудь пожелания, то не скрывай их от меня.

Несколько дней она обдумывала его предложение, затем, придя домой после визита к брату, обратилась к мужу с такими словами:

- Мне и впрямь хотелось бы что-нибудь сделать для семьи брата, Никлас, и потом, я думаю, мы обязаны искупить свою вину перед Розамондой и ее мужем. Уолтер говорит, мистеру Лидгейту придется уехать из города, а его практика мало чего стоит, и у них почти совсем нет средств, чтобы где-нибудь обосноваться. По мне, так лучше нам себя в чем-то урезать, лишь бы загладить нашу вину перед родными.

Миссис Булстрод не хотелось объяснять подробней, что означают слова "загладить вину", она знала - муж и так ее понял. Намек задел его больнее, нежели она могла предположить, ибо ей не было известно одно обстоятельство. Мистер Булстрод немного замялся, потом ответил:

- Нам не удастся осуществить твое желание таким образом, как ты предлагаешь, моя дорогая. Мистер Лидгейт, собственно говоря, отказался принимать от меня впредь какие-либо услуги. Он возвратил тысячу фунтов, которую я ему одолжил. Деньги для этого ему ссудила миссис Кейсобон. Вот его письмо.

Письмо поразило миссис Булстрод в самое сердце. Упоминание о деньгах, взятых в долг у миссис Кейсобон, как бы олицетворяло решимость всех окружающих любыми средствами избегать сношений с ее мужем. Она немного помолчала, слезы закапали из ее глаз, задрожал подбородок. Больно было видеть Булстроду ее постаревшее от горя лицо, еще два месяца тому назад оживленное и цветущее. Печальная эта перемена сделала ее лицо под стать увядшим чертам ее мужа. Он сказал, стремясь утешить ее хоть немного:

- Есть еще одно средство, Гарриет, прибегнув к которому я мог бы поддержать семью твоего брата, если ты захочешь мне в том посодействовать. По-моему, оно окажется выгодным и для тебя, так как земля, которую я тебе предназначаю, будет вверена надежному управляющему.

Она внимательно на него посмотрела.

- Гарт подумывал когда-то взять на себя управление Стоун-Кортом, с тем чтобы затем передать его твоему племяннику Фреду. Скот и все имущество остались бы при ферме, а арендатор выплачивал бы мне не арендную плату, а определенную долю дохода. Для молодого человека это весьма недурное начало, да к тому же он многому сможет научиться у Гарта. Нравится тебе такое предложение?

- Да, - сказала миссис Булстрод, к которой отчасти вернулась ее былая оживленность. - Бедный Уолтер совсем пал духом. Я постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы хоть немного помочь ему перед отъездом. Он всегда был мне хорошим братом,

- Тебе придется, Гарриет, самой поговорить об этом с Гартом, - добавил мистер Булстрод, ибо, как ни неприятно ему было это упоминать, он желал добиться исполнения задуманного, и не только для того, чтобы утешить жену. - Ты должна ему объяснить, что земля эта принадлежит тебе и вести дела со мной ему не придется. Стэндиш может взять на себя роль посредника. Я упоминаю об этом потому, что Гарт отказался быть моим управляющим. Я вручу тебе условия, им составленные, а ты предложишь ему возобновить соглашение. Я думаю, он согласится, поскольку это предложишь ты и ради блага своего племянника.