Проклятые судьбы - Сюзанна Валенти

Мой атлас был возвращен на следующий день после суда, и больше не требовался в качестве улики. Я избегала Фейбука и Интернета, вместо этого часами корпела над книгами о Фениксах, которые дал мне Орион, стараясь не повредить страницы своими слезами. Это были не все слезы печали. Многие из них были слезами ярости. Смятения. Обиды. Как он мог так поступить со мной, с нами, с самим собой?

Невозможность задать ему эти вопросы доводила меня до безумия. Мне нужно было знать, что, черт возьми, творилось в его голове, когда он бросил всю свою жизнь. Он явно решил это во время суда. Он изменил свое заявление, чтобы выставить меня какой-то бедной студенткой, которую заставил полюбить его. Это было отвратительно. Возмутительно. Унизительно.

Но я не могла продолжать прятаться от всего мира. Мне пришлось смириться с этим. Тори была достаточно сильна, чтобы появиться в первый день семестра после того, как ее отметили Несчастной, и вот мой мир рухнул, и я развалилась вместе с ним. Так что пришло время мне оторваться от земли и взять пример с сестры.

Худшей частью всего этого было то, что ложь Ориона была настолько непоколебимой, что даже если бы я кричала и выкрикивала правду, все думали бы, что я до сих пор нахожусь под его Темным Принуждением, вынужденная верить в его вечную любовь. Еще одна волна ярости захлестнула меня, когда я вспомнила о словах, слетевшие с его губ. Но потом я представила его одного в тюрьме, и моя ярость уступила место боли. И не просто тюрьма, а тюрьма строгого режима для самых ужасных фейри, каких только можно себе представить. Тюрьма Даркмор.

Я стояла перед зеркалом в своей униформе, мои волосы свисали вокруг лица, на котором тонким слоем нанесён макияж, скрывающий бледность кожи, которая говорила о недостатке сна.

После суда я тысячу раз испытывала сильное искушение отдаться теням. Они всегда были там, извивались под моей кожей, как будто мое тело преследовали шепчущие призраки. Однако я так и не поддалась на их зов. Я знала, что в тот момент, как это сделаю, утону в них навсегда.

Я посмотрела на свои голубые волосы, и внутри у меня все сжалось, поскольку они напоминали мне о нем, и вышла из комнаты, закинув сумку на плечо и заперев дверь, а затем направилась на лестничную площадку. Группы студентов останавливались, завидев меня, дергали друг друга за рукава и перешептывались.

— Рада видеть тебя снова, Дарси, — окликнула меня девушка, с которой я никогда в жизни не разговаривала.

Я стиснула челюсти, ничего не говоря, пока спускалась по лестнице, и слова сочувствия проносились вокруг меня. Это намного хуже, чем когда меня называли шлюхой. Теперь они называли меня жертвой. Они считали, что Орион охотился на меня, как он какое-то чудовище.

Мое сердце гулко стучало, когда я дошла до Сферы, и, подняв подбородок, вошла внутрь. Джеральдина вскочила со своего места, ее рот открылся, как будто она собиралась произнести какую-то величественную речь, но я решительно покачала головой.

— Пожалуйста, не устраивай шоу, — умоляла я, приближаясь, и ее губы медленно сомкнулись, когда она опустилась на свое место, ее глаза наполнились слезами.

— Как хорошо, что ты вернулась, — выдохнула она, потянувшись через стол, беря меня за руку.

Я не позволила ей взять ее, мои брови сошлись на переносице, когда я схватила рогалик и начала намазывать его маслом, просто чтобы занять себя. Я не смогу его съесть. Я потеряла аппетит в тот день, когда Орион бросился в ад.

Я чувствовала на себе взгляды Диего и Софии, не говоря уже о всей Сфере, и была благодарна, когда внезапно появилась Тори в своем беговом костюме, опускаясь рядом со мной, ее присутствие придавало мне сил.

Мгновение спустя появился Дариус, поставив перед ней кофе с одной из шоколадных вафель, которые она любила, прежде чем уйти, не сказав ни слова.

Тори откашлялась, взяла свой кофе и сделала глоток, затем все снова посмотрели на меня с вопросом в глазах.

— Я скажу только один раз, — сказала я своим друзьям, переводя взгляд с одного на другого.

Тайлер наклонился ближе, пережевывая рогалик, внимая каждое мое слово.

— Орион не Принуждал меня, он солгал, — твердо сказала я.

— Я сказала им правду, — сказала Тори. — И каждый, кто говорит обратное, может пойти и сесть за другой стол, не так ли, Джеральдина?

— Верно, — подтвердила Джеральдина, гордо выпятив грудь. — Ни одна частица моего существа не усомнится в словах истинных королев. Если ты говоришь, что это так, значит, так оно и есть.

София твердо кивнула, и даже Диего, казалось, согласился, несмотря на то, я уверена, что ему было бы легко выступить против Ориона.

— И для твоего спокойствия я попрошу мою замечательную тетю Бренду присмотреть за ним. Она работает целительницей в Даркморе, и не сомневаюсь, что она с готовностью возьмется за дело и позаботится о нем, если у него появятся какие-нибудь ушибы или царапины.

— Ты очень любезна, спасибо, — сказала я, выдыхая воздух из легких. Я и не подозревала, как отчаянно нуждалась в том, чтобы мои друзья поддержали меня. Но теперь знаю, что они рядом, и чувствую себя так глупо, что долго держалась от них в стороне. Я видела в их глазах, как сильно они заботятся обо мне. — Я бы предпочла больше не говорить на эту тему, хорошо?

— Все это слышали? — Джеральдина обратилась ко всему столу. — Ни слова не должно быть произнесено о недавних событиях, с которыми столкнулась наша королева Дарси, или, клянусь светящейся обратной стороной луны, я покараю вас!

Все кивнули в знак согласия, и я одарила ее благодарной улыбкой. В рядах Ослов мне удалось пережить завтрак, не вступая в разговор ни с одним другим студентом Сферы, который смотрел в мою сторону. Но я видела, как люди бормотали, ухмылялись, хмурились, формировали свое мнение и распускали слухи. События суда распространились уже как лесной пожар. И мне пришлось смириться с тем, что большинство людей, вероятно, уже составили свое мнение обо мне и Орионе.

Когда я шла в Юпитер Холл, мое сердце замирало