Ф.М.Достоевский. Новые материалы и исследования - Г. Коган

Социальный конфликт, перенесенный в душу одного отдельного человека и представленный со всеми психологическими подробностями, — это было, в частности, то, что искали натуралисты и чего они требовали от современной литературы. "Задача современного реализма, — отмечал Г. Харт, — состоит в том, чтобы раскрывать сокровенные тайны человеческого характера, прослеживать каждый поступок, каждую мысль вплоть до ее истоков и импульсов"[1954]. Литератор Оскар Би на страницах "Freie Burme" называл роман Достоевского "жемчужиной мировой литературы" именно за то, что "мучительная борьба противоречий происходит внутри человека, в его собственной душе"[1955].

Взгляд на Достоевского как на реалиста-психолога единодушно разделяли как критики-натуралисты, так и критики эпохи натурализма (понятия отнюдь не тождественные, хотя и близкие: многие исследователи, непосредственно не связанные с натурализмом, руководствовались в своей деятельности наиболее передовыми принципами, которые определились в искусстве критического реализма и остались актуальными в 80-90-е годы). Среди них следует в первую очередь назвать Александра Александровича Рейнгольда (1856-1902), в работах которого этот взгляд нашел свое законченное выражение. В Германии его считали немецким критиком, потому что он писал по-немецки, хотя в предисловии к своей "Истории русской литературы", адресованном немецким читателям, критик подчеркивал, что он — "сын России"[1956]. В Германии была хорошо известна его статья "Ф. М. Достоевский", опубликованная в журнале "Baltische Monatsschrift" в 1882 г.[1957] В 1885 г. "Das Magazin…" печатает его обширную работу "Критические фантазии о русских беллетристах"[1958]; тогда же отдельными выпусками начинает выходить его "История русской литературы от ее истоков до новейшего времени" — первая монография о русской литературе на немецком языке. Как утверждает Э. Хаусведель, эта книга "считалась до конца века самым популярным и самым лучшим" справочником по русской литературе[1959]. О ней с похвалой отзываются немецкие писатели-натуралисты.

Опираясь на идеи передовых русских мыслителей (Герцена, Белинского, Чернышевского), Рейнгольд выдвигает на первый план социальную сторону творчества Достоевского. Критик полагает, что в первом периоде (от "Бедных людей" до "Униженных и оскорбленных") у Достоевского преобладает гуманистическая тенденция, которая выражается главным образом в социальном сострадании. Затем писатель вступает на путь "социального реализма" ("Записки из Мертвого дома", "Преступление и наказание")[1960]. Реализм Достоевского для Рейнгольда не только "социальный", но и "психологический". Точка зрения Рейнгольда дана в суммарном виде в его классической формулировке, классической потому, что она "стала почти крылатым выражением среди натуралистов и постоянно цитировалась"[1961]. "Главная черта реализма Достоевского, — пишет Рейнгольд, — состоит в том, что благодаря его "ясновидческому" таланту (особенно в "Преступлении и наказании") мы проникаем в лабораторию человеческого мозга и со всей точностью можем проследить, как эмбрион мысли отдельного человека самопроизвольно разрастается в целый идейный комплекс, который в итоге оборачивается социальной болезнью — болезнью неумолимо прогрессирующей"[1962].

В немецкой критике этого времени Достоевский пользуется репутацией "самого правдивого летописца своих современников"[1963]. При этом "правдивость" Достоевского была для критиков синонимом психологической правдивости. В итоге главным объектом внимания с их стороны становится носитель этой "психологической правдивости", т. е. герой.

Герой Достоевского — вот тот фокус, в котором сходятся все линии его восприятия в Германии 80-90-х годов. Именно его герой был воспринят как откровение современного человека (поиски которого определяли существо немецкого натурализма). Достоевский, — писал Э. Штейгер, — "открыл новую душу, а может быть целый мир новых душ?"[1964] Имя Раскольникова постоянно появляется в натуралистической критике. Оно присутствует именно там, где затрагиваются проблемы современной личности. Натуралисты увидели в нем, великом грешнике и изгое, героя своего времени.

В этом смысле весьма показательна статья Германа Конради, талантливого писателя-натуралиста, одного из наиболее радикальных сторонников нового литературного движения. В его статье, озаглавленной "Достоевский", намечены главные линии восприятия Достоевского, которые в основном сводятся к одному центру — герою. Реализм Достоевского Конради усматривает в том, что писатель изображает "не идеальных людей, а людей маленьких — сломленных, запуганных, свихнувшихся, трусливых, злых, ожесточенных…"[1965] Герой Достоевского, по Конради, — это реальный человек, живущий в бедности и нужде. В нем нет ни фальши, ни условности. Будучи продуктом определенных условий, он предстает прежде всего как "индивид, который <…>вступает в противоречие с самим собой"[1966]. Такие люди, согласно Конради, встречаются не только в низших сословиях. "А разве в "лучших" сословиях мы найдем только "цельного", только "гармонического" человека?" — восклицает Конради и продолжает: "Не являемся ли все мы карикатурами в зеркале "идеала"? <…> Русские писатели, — обобщает Конради, — обладают мужеством видеть <…> Мы же только учимся видеть"[1967].

Аналогичным образом завершает Конради и рассуждение по поводу психологического мастерства русского писателя:

"Мы, немцы, еще только учимся быть психологами…."[1968]

Конради подчеркнул демократизм Достоевского и русской литературы XIX в. в целом.

"Толстой и Достоевский шли к народу, к пролетариату, к крестьянству"[1969].

Статья Конради — убедительный пример того, насколько актуальным, современным был Достоевский для немецких натуралистов.

Итак, Раскольников привлекает немецкую критику своей подлинностью и в то же время неповторимым индивидуальным своеобразием, противоречиями своего внутреннего мира, порожденными сложными взаимоотношениями с обществом. Не случайно имя героя стало в немецком переводе названием всего романа. Образу Раскольникова роман "Преступление и наказание" обязан необычайным успехом. Только за двенадцать лет роман выдержал семь изданий (1882, 1886, 1888, 1889, 1890, 1891, 1894). Можно утверждать, что 1882 год был не только годом первого знакомства Германии с Достоевским, но и переломным моментом в восприятии русской литературы в целом.

"С этого момента, собственно говоря, и начинается повальное увлечение русскими писателями, появляется желание их переводить"[1970].

После "Раскольникова" в Германии "стали вплотную и систематически заниматься замечательными явлениями русской литературы серьезнее, чем это делалось раньше"[1971]. Эти свидетельства подтверждает и Теодорих Кампман, автор книги "Достоевский в Германии" — единственной до настоящего времени монографии по исследуемому вопросу. Он утверждает, что ""Раскольников" считается самым значительным произведением Достоевского вплоть до конца 90-х годов, а отчасти и значительно позже"[1972].

Появление "Раскольникова" вызвало не только восторженные отклики. На протяжении всего периода натурализма встречаются попытки дискредитировать роман. "Кто знает русскую действительность, — заявляет, например, один из критиков, — тому станет ясно, что едва ли найдется более односторонняя книга, чем "Преступление и наказание""[1973]. В чем же проявляется эта односторонность? Оказывается, "темные стороны русской жизни автор выдает за саму действительность"[1974]. Неприятие гениального произведения идет вплоть до низведения его до уровня уголовного романа. Так поступает Ф. Зандфос. Он заявляет, что "стремление к правде" не мешает Достоевскому оставаться "необычайно рафинированным изготовителем уголовных романов, ориентирующимся на инстинкты <…> жадного до сенсаций читательского плебса"[1975].

Более проницательные критики этого времени неоднократно подчеркивали, что роман Достоевского не имеет ничего общего с обычными уголовными романами. Одним из первых эту точку зрения высказал Георг Брандес.

Знаменитый датский критик и историк литературы был тесно связан с молодым литературным поколением Германии. Живя с 1877 г. в Берлине, Брандес находился в самой гуще литературной жизни, участвовал вместе с братьями Харт, М. Конрадом и др. в создании популярной серии брошюр о современной литературе, основанной Л. Бергом. В этой серии вышла работа Брандеса "Достоевский" (1889), которая представляет собой развернутый вариант ранней рецензии на "Раскольникова", написанной им по-немецки и опубликованной в газете "Neue Frankfurter Presse" (1883). Эта статья, как свидетельствует Кампман, "сохранила влияние в критике вплоть до наших дней, а в эпоху натурализма она была наиболее авторитетной"[1976].