Техномонстры - Александр Рыжков

Издавший чудовищный вопль скелет двинулся на стрелявших.

Воспользовавшись ситуацией, Тартор выбежал через ворота. Страх нёс его прочь из проклятого Сара. Как можно дальше. К эфемерному спасению…

Наёмник выбился из сил, отмахав добрые пять километров. При его подорванном здоровье и постоянном недоедании: это расстояние можно было считать спортивным подвигом.

«А я ведь так и не узнал, как звали того доктора драга…» — промелькнула щемящая мысль в голове Тартора перед тем, как он провалился в долгий и глубокий сон. Без снов.

Глава 24

Могущество Природы…

— Ты чего это на меня так смотришь? — первое, что пришло спросонья на ум Филике.

— Да так… — смутилась Джина. — Думала, что никогда больше не увижу твою рыжую башку.

— Должно быть, уже обрадовалась… — сострила Филика и приподнялась на локтях. — Мы в потустороннем мире, да?

— Не знаю, нет, наверное… — пожала плечами Бабочка. — Если потусторонний мир точь-в-точь похож на Пустой Материк, то возможно…

Филика поглядела на клубы чёрного дыма, возносящиеся к кровавому зареву над лесом. На фоне зловещей каменной громады Вулкана ненависти это выглядело ужасающе.

— Кажись, пожар ещё длится, — она потянула носом: — Воняет паленым.

— Уже только тлеет, догорает, — сказала Джина. — Ты не видела ещё, какой он был во время грозы: языки пламени лизали дождевые тучи! — Джина сама удивилась поэтичности своего высказывания.

— Это я-то не видела? — завелась Филика. — А, по-твоему, откуда я спасалась бегством? Из него, родимого, из леса! Ты эти языки пожара со стороны видела, а они мне пятки и спину лизали! И уроды! Как много в том лесу уродливых и страшных созданий! Как же я их ненавижу! Надеюсь, костёр здорово прожарил их мерзостные морды!

— Ух… — виновато вздохнула Джина.

— Я в том лесу чуть заживо не сгорела, — не унималась командирша. — Не говоря уже о том, что тот уродливый зверь, — перед глазами выплыла пережитая чудовищная картина: вырванное блеском молнии из тени деревьев чудовище с тупорылой пастью и полным отростков мешковатым брюхом, четырьмя зловещими огнями глаз смотрящая на неё, — мог запросто изодрать меня на мелкие клочки!

— Ладно, ладно, успокойся, — Джина сделала примирительный жест руками. — Ляпнула я, не подумав. Ты уж прости, если задела твои нежные чувства и всё такое… Но может мы делом займёмся? Ты как, способна ходить?

Филика молча поднялась на ноги, прошлась, присела несколько раз:

— Да вроде бы нормально себя чувствую. Усталости почти нет. Руки и ноги работают нормально. В голове, правда, лёгкий звон — так ведь он у меня частенько…

— Вот и чудно! — подытожила Джина. — Будем тогда ловить рыбу.

— Рыбу? — выпучила глаза Филика. — Какую ещё рыбу?

— Обычную такую рыбёшку, что плавает, у неё ещё плавники есть и чешуя… — ухмыльнулась Джина.

Филика в ответ посмотрела таким пронизывающим взглядом, что лукавая улыбка Джины тут же сошла на нет.

— Тут мелководье, — Джина неопределённо махнула в сторону океана. — Вода, правда, холоднючая, зараза… Зато рыбы, крабов, креветок и прочей живности предостаточно. Нужно только приложить немного усилий!

После этих слов Филика обратила-таки внимание на внешний вид Джины: Бабочка была босая, с подкатанными выше колен штанинами, в сорочке с оборванными рукавами и замотанной тряпкой головой. Невдалеке из песка торчало деревянное копьё, а под ним две тряпки, подозрительно похожие на рукава сорочки. Под тряпками что-то шевелилось. В животе сильно засосало, и командирша поняла, что невыносимо хочет есть.

— Ты здесь одна? — последовал логически вытекающий вопрос Филики.

— Нет, мы очутились на берегу, во-он за теми скалами, — Джина показала на гряду невысоких остроконечных скал в южной стороне берега, громадным слизнем (так, по крайней мере, показалось Филике) выползавших из леса и каскадами спадающих до вод Вечного Океана. — Все вместе. Ну, без тебя только. Думали, ты погибла…

— Рада вас разочаровать! — фыркнула Филика.

— А я как рада быть разочарованной! — повеселела Джина и (какая дикость!) крепко обняла Филику, поцеловав в щёку и губы.

— Ты чего это? — смутилась Филика и выскользнула из дружеских объятий.

— Ох, ты уж прости меня, дурочку, — спохватилась Джина. — Просто… Просто рада тебя видеть и всё!

— А я просто умираю с голоду, — призналась Филика.

— Так чего ж ты молчала? — засуетилась Джина. — Я как раз немного наловила.

Бабочка принялась копаться в связанном с одной стороны рукаве — неким подражанием сумки для добычи. Внутри «сумки» что-то дико забилось. Немного усилий, и в руке оказалась рыбина, искрящаяся зеленоватой чешуёй на солнце. Несмотря на сквозную рану от копья, она была жива, жадно глотала широким ртом воздух и время от времени пыталась выбиться из рук.

— Держи, её можно есть сырой, — Джина протянула рыбину командирше. — В таких рыбах паразитов и всякой другой заразы почти не встречается…

Какие паразиты, какие заразы?! Нету до них дела разрывающемуся от голода желудку! Филика хищно вонзила золотые клыки в зеленоватый бок бьющейся в неравной борьбе со смертью рыбы. Жадно жуя и глотая вкусную мякоть вместе с твёрдыми и острыми чешуйками, командирша чувствовала, как её тело наполняется силой.

— Ты бы хоть чешую почистила… — скривилась Джина.

Филика ничего не ответила. Она была слишком занята трапезой.

Спустя некоторое время, обе девушки ходили по колено в мелководье и собирали «дары океана» острыми деревянными копьями (Джина обтесала ножом ещё одну палку).

Как этого и следовало ожидать, уже давно затянувшийся на стопах наподобие удобных мокасин с твёрдой непробиваемой подошвой, костюм Филики не промокал. Командирше стало грустно от мысли, что всю жизнь будет вынуждена носить на себе эту вторую кожу. Да, она защищает от дождей и градов, от холода и палящего солнца, влаги и огня, каким-то непонятным образом моет тело… Но иногда ведь так хочется ощутить на коже прохладное дуновение ветерка, окунуться в бодрящий холод лазурной воды океана, ощутить на губах его соль…

Словно услышав грустные мысли хозяйки и сжалившись над ней, костюм треснул в стопах, спине, груди, рукавах и шелковистыми лоскутками пополз к поясу. Холодная вода приятно обожгла ноги, зенитное солнце ласкало бархатистую кожу. Образовалось что-то вроде набедренной повязки. Кроме этой повязки на Филике больше ничего не было.

— Ты их чем-то мажешь, чтобы такими упругими были? — завистливо разглядывая подругу, не удержалась от вопроса Джина.