Шерас. Летопись Аффондатора. Книга первая. 103-106 годы - Дмитрий Стародубцев

– Подождите! – вдруг услышали вожди громкий возглас. – Постойте же!

Перед горцами поднялся посол Берктоля.

– Я, как и вы, не люблю этих самовлюбленных изолгавшихся авидронов, – скороговоркой прокричал он. – Однако должен вам заявить: все, что этот доноситель Грономфы рассказал о Бредерое, – правда.

Аквилой тут же остановил копьеносцев, немного успокоил синдан и обернулся к послу:

– Что ты об этом знаешь?

Хугена Фейштушер золотым рукавом вытер пот, льющийся ручьем по лоснящемуся лицу, и, часто запинаясь, молвил:

– С самого начала мне показалось, что я где-то видел этого вождя (он указал на Бредероя), и только сейчас вспомнил: я внимал его речам несколько лет назад в Берктоле, на одном из заседаний Совета Шераса. Тогда он назвался тем же именем, только представился не маллом, а жителем одного иргамовского селения, которое было сожжено авидронскими завоевателями. Поскольку я близок к Сафир Глаззу, я знал, что этот «иргам» был специально прислан в наш славный город Верховным военачальником этой страны Хаврушем. Из этого могу предположить, что послание Хавруша, зачитанное здесь, ПОДЛИННОЕ. Собственно, не так давно я видел в Совете Шераса и этого авидрона. Он был весь в золотых доспехах и сопровождал Алеклию – Инфекта Авидронии. То есть этот, как вы говорите, коротковолосый, наверняка, несмотря на молодость, лицо в Грономфе весьма и весьма влиятельное…

Тяжелое молчание повисло после слов Хугена Фейштушера. Копьеносцы, до этого крепко державшие ДозирЭ за вывернутые руки, вдруг отпустили его – то ли не в силах больше удерживать, то ли решив, что его невиновность теперь доказана, и тот, размяв плечи, послал своим стражам несколько проклятий на родном языке.

– Что скажешь? – обратился Аквилой к Бредерою.

– О, это объяснить совсем несложно, – открыто улыбнулся Бредерой.

Он поднялся и медленно направился к ДозирЭ. Все терпеливо ждали, что будет дальше. Бредерой вплотную приблизился к авидрону, лицом к лицу, так, что их носы едва не соприкоснулись, и довольно долго молча смотрел своему главному обвинителю в глаза, пытаясь отыскать в них хоть толику слабодушия.

– Сегодня ты победил, хитрый грономф, – едва слышно прошипел малл. – Но завтра… завтра я с тобой сквитаюсь. Можешь не сомневаться.

– У тебя не будет завтра, – также еле слышно отвечал ДозирЭ.

– Это мы еще увидим.

«Что такое, о чем они говорят?» – заволновались вожди.

Тут Бредерой слегка присел, вдруг прыгнул в сторону и через мгновение оказался у двери. Страшным ударом ноги он вышиб ее. Она буквально вылетела наружу. Он мельком обернулся и исчез.

Маллы оцепенели. Никто не мог и представить подобного развития событий. Первым опомнился Ахлерой и с боевым кличем бросился вон. За ним последовали три десятка горячих голов. Аквилой и белобородые задержали остальных, заставили их успокоиться и занять свои места.

Спустя некоторое время появился Ахлерой, и на нем не было лица.

– Ему удалось бежать, – сообщил он, избегая с кем-либо встречаться глазами. – Мы его почти схватили, но воины его отряда отбили подлого негодяя. Он скрылся в горах. И с ним три сотни его лучших людей. Я, конечно, послал ему вслед тысячу самых храбрых всадников, но думаю, что теперь его не догнать…

Многие заметно огорчились.

– А что же делать с ним? – поинтересовался один из вождей, указывая на ДозирЭ.

– То же, что собирались сделать до этого, – убить, – выкрикнул кто-то с дальних рядов. – Он слишком много про нас знает, его нельзя отпускать.

Маллы опять начали спорить, и вскоре изможденный, еле стоящий на ногах ДозирЭ с горечью осознал, что большинство синдана по-прежнему желает его смерти. Неблагодарные глупые дикари!

– Послушай, ДозирЭ, – подошел к авидрону великий Аквилой. – Ты мне нравишься, так же, как и твой Инфект, и я не хочу твоей смерти. Если ты поклянешься своим богом, что никому не расскажешь о том, что вчера и сегодня услышал здесь, я постараюсь убедить синдан в том, что нам ничего не угрожает.

– Я не могу этого сделать.

Аквилой нахмурился.

Маллы напирали. Больше всех свирепствовал Ахлерой, который, в отсутствие своего опасного соперника, вновь смог подчинить своей воле не только своих старых союзников, но и вождей, прежде ратовавших за Бредероя. Отец осуждающе смотрел на него из-под густых бровей.

– Пусть белобородые решают! – подсказал равнинный вождь. – Мы совершенно про них забыли. А ведь их мудрость всем известна. Мы отстранили их от голосования и не даем выступать, пусть же хотя бы сейчас они примут всего одно решение.

Идея многим понравилась. Белобородые ничего не решали, являясь, скорее, хранителями малльских законов и обычаев, но многие вожди относились к ним с большим уважением.

Так и сделали. Белобородые сгрудились посреди бофорды и коротко переговорили друг с другом. Они поинтересовались мнением Аквилоя и еще трех знатных вождей. Вскоре один из них обратился к синдану:

– Сегодня авидрон открыл нам глаза. Поэтому он должен быть отпущен.

Ахлерой топнул ногой и выругался.

ДозирЭ задохнулся от радости. Он готов был обнять и расцеловать всех до одного этих дряхлых стариков со спутанными бородами.

– Ну, я пошел? – неуверенно спросил он.

Белобородые закивали головами.

ДозирЭ сделал несколько шагов, но, когда поравнялся с флатоном, тот преградил ему путь, вытянув в сторону руку.

– Что тебе надобно, пугало? – спросил молодой человек.

– Мы вас уничтожим! – уверенно заявил на берктольском языке посланник Фатахиллы.

ДозирЭ не удержался и с любопытством заглянул в лицо флатона. Оно – очень странное – было будто вымазано белилами. Неужели у людей может быть такой цвет кожи? А еще эти синие пучки волос. Более всего житель острова Нозинги напоминал комедианта с грономфских подмостков.

– Скажи мне, урод, что за пень у тебя на голове? Ты видел когда-нибудь авидронский монолит или купола? Если вы придете на нашу землю, клянусь, что домой, на свой поганый остров, никто из вас не вернется!

И ДозирЭ, не дожидаясь ответа, быстрым шагом вышел из бофорды.

Только что прошел дождь, и было необыкновенно свежо. Чудно пахло распустившимся черноягодником. После спертого воздуха бофорды ДозирЭ едва не захлебнулся. Он счастливо огляделся. Кругом вздымались горы. Почему-то сейчас эти исполины не вызывали привычного беспокойства, а бесконечно манили к себе. Ах, как хорошо! И каким это чудом он сегодня остался жив?

Глава 51. Осада Масилумуса

Весть о смерти Тхарихиба распространилась по Масилумусу со скоростью полета стрелы. Вскоре на площадях города собрались взбудораженные толпы; ораторы из народа, без конца сменяя друг друга, быстро разожгли ярость в сердцах подданных, и, когда страсти достигли апогея, возбужденные до крайности люди, не сговариваясь, двинулись в сторону Солнечного дворца. По дороге к клокочущим колоннам присоединились циниты из партикул, воины гарнизона, конные кавалькады знати и даже рабы. Почти все были серьезно вооружены, одной искры хватило бы, чтобы в городе разом вспыхнул кровавый мятеж.

Меж тем в Солнечном дворце события развивались не менее стремительно. Хавруш, пролив немало слез над бездыханным телом брата, нашел в себе силы кликнуть Пророков, высших сановников власти интола, и «искренних друзей», и они, пораженные происшедшим, тут же учинили суровое разбирательство. Прежде всего, был исследован кинжал, которым закололи правителя Иргамы. Один из Пророков почти сразу обнаружил выгравированную на крестовине надпись «Дэвастас», а вслед за этим немой слуга Хавруша Оус показал при помощи жестов, что видел своими глазами, как Дэвастас расправлялся с Тхарихибом. Нашлись также свидетели того, как либерий входил к Хаврушу и как от него выходил в крайне возбужденном состоянии. Интела же никто не видел, но это и понятно, поскольку все знали, что он до умопомрачения опасался покушений и, передвигаясь по дворцу, обьино использовал тайные галереи, которых здесь было множество. Одна из этих галерей, с тщательно замаскированными входами, соединяла покои братьев. По мнению высокого собрания, всё произошло примерно так: Хавруш вызвал Дэвастаса, зная, что он во дворце, и в ожидании его покинул помещения по естественным надобностям. Тем временем, воспользовавшись секретным ходом, к Верховному военачальнику пожаловал Тхарихиб. Одновременно с правителем в портофин вошел Дэвастас. Между ним и Интелом произошла ссора, и он убил Тхарихиба.

Многие знали, что красавчику Дэвастасу покровительствует интолья Хидра и что удачливый либерий часто посещает ее покои – слухи об этом давно будоражили умы дворцовой знати. Поэтому причина произошедшего большинству была ясна. Хавруш настоял на том, чтобы без промедления допросили всех, кто состоял при Хидре, начиная с ее высокородных подруг и кончая слугами – всего человек тридцать и еще около сотни рабынь. Вскоре дотошные Пророки выяснили, что Дэвастас явился к Хаврушу сразу из покоев интольи, где провел достаточно много времени отнюдь не в молитвах. Вскоре одна из приближенных служанок, та, которую называли «тень интольи», сообщила под угрозой пытки, что слышала, как Дэвастас давал обещание Хидре убить Тхарихиба, да и Хавруша тоже.