Ящик водки - Альфред Кох

Дальше Березовский рассуждал следующим образом. Так, первый канал у нас есть. Второй – и так казенный, никуда он не денется. Третий – у Лужкова. Этому, после 93-го года, тоже путь назад отрезан. Пятая кнопка – в Питере. Тоже ничего. Красные там не появятся. Остается четвертый канал – НТВ. Красные не красные, а гадить Гусинский может очень даже хорошо. Одна его позиция по Чечне чего стоит. Процентов десять – пятнадцать из-за этой позиции Ельцин теряет. Значит, хочешь не хочешь, нужно мириться с Гусем. Противно (они были заклятые враги), но делать нечего. Березовский позвонил Гусинскому, они встретились и обо всем договорились. С остальными было проще. Сухаревская конвенция была подписана, и по возвращении в Москву работа закипела. Засели они в здании московской мэрии (бывшее здание СЭВ), в помещении, которое арендовал «МЕНАТЕП». Там же, только на другом этаже, был офис Гусинского.

Какие особые козни они там придумали и осуществили, мне неизвестно. Но сейчас вспоминаются два проекта. Один назывался «Голосуй сердцем». Его вел Михаил Лесин со своим «Видео Интернэшнл». Другой – «Голосуй или проиграешь». Это был проект Сергея Лисовского и «Премьер-СВ». Первый проект был направлен на повышение привлекательности Ельцина, второй – на высокую явку, прежде всего молодежи.

Помимо этого, был еще проект по раскрутке Лебедя, с тем чтобы он отбирал голоса у Зюганова. Была, конечно, и закулисная работа с губернаторами. Была «антикоммунистическая истерия». Много чего было. Результат – известен. Ельцин победил. Коммунисты не прошли.

Чубайсовский штаб работал фактически круглосуточно. Впечатление это производило очень сильное. Прямо «штаб революции Смольный». Бесконечные совещания, какие-то люди входят-выходят. Только что солдатика, ищущего кипяточку, не хватало. Чубайс был в своей стихии. Как рыба в воде. Большевик. За что и любим широкими массами либеральной интеллигенции.

Мне показалось, что в штабе были три ключевые фигуры: Чубайс, Березовский и Гусинский. Стараниями Березовского в штаб пришли Валентин Юмашев и Татьяна Дьяченко. Появился неформальный, альтернативный канал связи с Ельциным. Традиционные, официальные каналы контролировались Коржаковым и Барсуковым, а это сильно мешало, поскольку они изначально предвзято и ревниво относились к работе своих «помощников».

Вот это было удивительно. Фактически «штаб олигархов» создавался по договоренности и в помощь официальному штабу. Однако стоило ему показать хотя бы минимальную эффективность, как он тут же вызвал дикую ревность царедворцев. Хотелось крикнуть: идиоты, вашу же задницу спасают! Ведь если Ельцин проиграет, то вы уже не будете царедворцами! Да вы на этих коммерсов молиться должны, а вы им палки в колеса ставите! Договоритесь же наконец! Да, впрочем, что тут удивительного… История учит, что она ничему не учит…

Гусинский обеспечил неформальный контакт с Лужковым, у которого был высокий рейтинг, что помогало вытягивать и рейтинг Ельцина. Всю Москву завесили плакатами «Ельцин + Лужков». Также в этом русле работал и Василий Шахнов ский. Еще. Гусинский привел Малашенко, который, как многие говорят, усилил креативную работу штаба.

Но еще раз подчеркну: я говорю как наблюдатель со стороны. До конца внутреннюю кухню знали только эти трое. Наступит время, когда они сами – и Чубайс, и Березовский, и Гусинский – расскажут о том, как это было. Я думаю, тогда мы узнаем много интересного. А может быть, и они тогда наконец поймут, что это были едва ли не лучшие дни в их жизни. Может быть… Поймут… Хрена лысого они чего-нибудь поймут. Беда…

Три…

Сразу после первого тура выборов, когда стало понятно, что Борис Николаевич скорее всего побеждает, коржаковская «dream-team» решила, что теперь можно уже и не делать даже видимость сотрудничества с чубайсовским штабом. Настала пора от них избавиться и почивать на лаврах еще четыре года. Самое простое – найти что-нибудь незаконное в финансировании избирательной кампании, раскрутить громкое уголовное дело, пересажать всех, и дело с концом.[11] Сижу дома, часов девять вечера. Звонок. Приемная Чубайса:

– Не знаешь, где Аркаша (Евстафьев. – А.К.)?

– Нет. Звонил сегодня, но уже давно, еще с утра… А что случилось?

– Да так, ничего… Просто нужен, а мы его найти не можем. Десять. Опять звонят.

– Не звонил?

– Нет. Ну что вы там мычите? Говорите!

– Ммм…

– Ладно. Понял. Сейчас приеду. Приезжаю.

– Похоже, повязали. И Серегу Лиса – тоже.

– Где повязали-то?

– Да ушли с утра в Белый дом, и с концами. Ни слуху ни духу.

– А на проходной спрашивали?

– Спрашивали… Говорят – вроде нет. Но всех и не упомнишь. Вроде нет, не выходили.

– Так что получается – им прямо в Белом доме ласты скрутили, что ли?

– А черт его знает! Похоже, что да.

– А Чубайс где?

– У Березы в доме приемов на Новокузнецкой. Сидят, думают, что делать. Может, это… того, жене ты позвонишь? Вы ж друзья.

– Да хорошо. Позвоню… Ира? Привет, это Алик. Сразу в ответ:

– Что с Аркашей? Алик, говори, не молчи! Боже, как в книжках. Первый раз в такой шкуре!

– Да я сам толком не знаю. Только ты не волнуйся… Я сейчас узнаю. Схожу. Художественный фильм какой-то. Тошно. Куда схожу? Чего я несу?

– Ну… тут… это… Аркашу в милицию забрали, – выпалил я. В ответ облегченно:

– Вы что, напились, что ли? Нашли время… Ну и где он?

– Да нет. Не в этом смысле. Тут… Да не знаю я ничего. Знаю только, что забрали. А кто, что, ничего не известно. Сейчас пойду узнавать.

Решил – пойду прямо в приемную Черномырдина. У него в здании людей арестовывают, он не может не знать, что происходит. В штаб подъезжает Володя Платонов. Наш безопасник. Действующий резерв. С волыной. Я ему говорю:

– Пошли в приемную к ЧВСу!

– Пошли!

На КПП в Белом доме даже не обыскивали. Платонов прямо с пистолетом в приемную к премьер-министру России и завалил. Приходим. В приемной секретарь. Фамилия – Ротов.

– Где Степаныч?

– Уехал домой. Отдыхают.

– Когда?

– Да часов в шесть и уехал. Устал, видать.

– Рановато устал. А тут у вас ничего такого не случилось?

– Да нет, а что?

– Да Евстафьева с Лисовским тут у вас в Белом доме арестовали.

– Кто?

– Кто, кто… Конь в пальто. Откуда я знаю. Вижу: заерзал. Глаза прячет.

– Ротов, ты не темни. Если чего знаешь, говори. Я не продам.

– Да Степаныч как узнал, что Аркашу повязали, – руки в ноги и на дачу. Меня – нет, говорит. Заболел…

– Опа! Мудрый. Надо у него учиться.

– Ребят, идите отсюда, Христа ради. Кабы чего не вышло. Вон у Вовки пистоль, я по глазам вижу. Идите подобру-поздорову.

– Ладно, сейчас уйдем. Только ты скажи – их вывезли или еще здесь, в Белом доме, держат?